Олесь Бердник - Звездный корсар
— Почему рыцарь?
— А как же! Сразу же спешит на помощь обиженным. О себе не думает. Пренебрегает опасностью. И вместе с тем знает цену миру.
— Как? — не понял Григор.
— Разве забыли? Он скептик. Он знает, что люди подлые, никчемные, завистливые, грязные, жадные. И все же — помогает им. Потому что сострадает Прекрасный герой.
— Детектив, криминалист, — как бы вопрошая, отозвался Бова.
— Ну и что? — с вызовом возразила девушка. Нет грязной работы. Лишь бы на благо.
Врачу приходится ежедневно иметь дело с грязью. И педагогу. А тем более криминалистам.
— Это верно.
— Ага, согласны. Да что я говорю вы же юрист. И хорошо должны знать все это.
Слушайте, Григор, — внезапно остановилась она, — а почему бы вам не стать Шерлоком? А? Это тебе не прокурор или адвокат! Интересно, интригующе. Погоня, преследования, раскрытие тайны…
Парень ощутил, как его щеки начинают пылать. Знает она что-нибудь или так, случайно дотронулась до главного? Что делать? Как выйти из идиотского положения?
Промолчать? Позже может случиться катастрофа. А открыться — как знать, что произойдет?
— Я об этом уже думал, — нерешительно ответил он.
— Серьезно?
— Да.
— Это чудесно. Тогда вы сможете написать рассказы о современном Шерлоке. Потому что теперешние детективы неинтересны. Поверхностно, без глубокой психологии — Надо иметь талант.
— А вы пробовали?
— Стихи — пробовал. А прозу — нет.
— Я тоже стихи пишу, — призналась Галя. — Только никому не читаю.
— Почему?
— Нет подруг. Разве своей бабусе, так ей неинтересно. Вот недавно написала большое стихотворение.
— О чем?
— О любви.
— Прочитаете мне? — попросил Григор.
— Сначала вы мне.
— Хорошо. Только какой из меня поэт. Так, версификация…
— Все равно. Важна не форма, а содержание, чувство. Когда читают друзьям — все звучит по-другому, не так как со сцены…
— Это правда. Только где будем читать? Прямо на улице?
— Можно и на улице, — сказала она. — Свернем в сторону, правее. Эта улица ведет к зоопарку. Там тихо.
— Согласен. Только сначала предлагаю зайти в кафе. Посидим, пообедаем. Я свои опусы прочитаю вам за столиком, а вы — про любовь — на улице. Про любовь лучше на природе. Договорились?
— Договорились, — ласково улыбнулась девушка.
Они зашли в кафе около небольшого ресторана. Сели за крайний столик на открытой веранде. Подкатилась полненькая официантка, вытащила из кармашка блокнот, вопросительно взглянула на гостей.
— Обедать не буду, — предупредила Галя. — Так… чего-нибудь.
— Пирожные, — сказал Григор. — Яблоки, кофе… Вино столовое…
Девушка одобрительно кивнула. Официантка отошла. Григор глянул в глаза своей спутнице, радостно засмеялся.
— Чему вы смеетесь? — удивилась она.
— Странно…
— Что?
— Прошло менее часа, а кажется — проплыли годы.
— И мне так кажется, — прошептала она. — Хорошо. Никогда так не было. Разве в детстве. Когда мать меня ласкала…
Григор замер. Прикрыл глаза веками. Снова между ними что-то опасное, хрупкое, как хрусталь. Девушка смотрит на него просто, непосредственно, словно на облачко в небе. Почему же он такой тревожный? Отчего тянется за ним этот проклятый хвост?
Официантка принесла вино, открыла. Поставила пирожные, яблоки. Парень налил вино в бокалы.
— За встречу.
— За встречу, — сказала она, еле пригубив бокал. — Читайте же ваши стихи.
Он отпил глоток золотистой жидкости. Поставил бокал на стол. Взглянул в голубые глаза.
— Что же вам читать?
— Что вспомните.
— Хорошо. Только не смейтесь. Форма несовершенна. Так себе — ритмическая проза…
— Мы же договорились, Григор…
— О космической отчизне, — сказал парень.
— Что это значит? — удивилась Галя.
— Неужели не понимаете? Мы ведь не одной Землею сформированы. От Земли у нас весьма немного — прах, материал биологической машины. А разум, чувства, дух созданы Космосом. Звездами, солнцем, небом, ветром, молнией, облаками, песнями, сказкою, что передается из полузабытых или совсем забытых веков…
— Поняла, — одобрительно усмехнулась девушка. — Это весьма верно. Но я считала, что вы в это вкладываете что-то более таинственное…
— Может, и вкладываю, — загадочно молвил парень. — Впрочем, погодите, послушайте…
Мы — не дети Земли,
Мы — потомки небес.
Уж зоны проплыли, как пришли мы из дальних миров,
Полные творческой силы.
Первозданной и дикой планете
Подарили огонь…
Сколько мук и страданий,
Сколько странных мистерий!
Гаснет память о крае родном,
И стена лабиринта все выше,
Паутину усталость плетет
В иллюзорных туманных виденьях…
Гулливера распяли лилипутскими нитями
На трехмерной сфере планеты,
Иногда ему снятся волшебные сны.
Призывают лететь в беспредельную глубь!..
И тогда Гулливер посылает во сне
Корабли межпланетные,
Словно школяр голубей из бумаги…
О смешные виденья детей!
Прометей! Потряси-ка скалу вещества,
До которой тебя приковал беспощадный закон,
Отзовись громыхающей молнией К братьям —
Титанам, закованным в бездне веков!
Вспоминайте, друзья, ведь пришли мы из Края Родного,
Из незримых садов, беспредельных полей,
Мы — потомки Урана!
Почему ж и когда мы забыли величье Отчизны
И ее волшебство, красоту?
Бег по кругу нам надо оставить, слышите, братья?!
Все, кто древний по духу
И кто молод всегда, —
Все замрите на миг
И припомните сказку волшебную своего небывалого царства
И лазурные горы, леса и сады,
Где мы все рождены,
Где мы все вырастали под ласковым взором Отца,
Где Великая Матерь Огня нас ласкала.
Встаньте, братья, не спите!
На рассвете восстаньте!
Это будет мятеж удивительный — против себя!
Мы — сильны, мы отважны и несокрушимы!
Умывайтесь лучами светил
И магический дар возвратите себе —
Жить в бессмертном Дыханье Свободы,
Ведь земное твое бытие, Гулливер, —
Это лишь миг сновиденья…
— Очень интересно, — сказала девушка. — Удивительно…
