Дино Динаев - Мальчишник в зоне смерти
Катрин велела Картазаеву раздеваться, наполнила ванну, залила ее десятисантиметровым слоем пены, но когда оглянулась, ее гость исчез. Сбежал что ли? — недоумевала она. Когда она подошла закрыть кран, высунувшаяся сквозь пену рука утащила ее в ванну.
— Ты с ума сошел! — захохотала она. — Часы хотя бы дай снять. Не говоря уже о платье.
— Диего же предупреждал, чтобы не снимала, — напомнил Картазаев.
— Мы тут не поместимся вдвоем, — предупредила она.
Картазаев предложил дельную мысль.
— Садись к правому краю, а я сяду к левому, а ноги расположим методом пирожка: моя нога, потом твоя, потом снова моя и так далее, пока не кончатся ноги.
Однако когда она вытянула ногу, то маленькая розовая ступня легла ему точно между ног. Он взял ее обеими руками и медленно провел ею по своему животу сверху вниз. Катрин удовлетворенно захихикала. Свою ногу Картазаев двигал вперед до тех пор, пока не почуял ступней шелковистые волосы. Тогда он выпятил большой палец и ввел его. Девица заохала, потом без перехода плюхнулась к нему на колени.
Они занимались любовью в ванной, потом в комнате, оставляя повсюду лохматые шапки пены, а закончили на опасном балкончике. Катрин, наклонившись, держалась за хрупкие поручни, грозя вырвать их из ненадежных креплений. Балкончик имел ощутимый наклон вперед, в бездну, и мокрые ноги Картазаева норовили соскользнуть вниз, но чувство было незабываемое. Ощущение опасности усиливало остроту чувств. Было ни с чем не сравнимое ощущение полета. У Картазаева еще никогда не было такого волшебного секса. Уцепившись за застывшую на краю бездны голую женщину, он обильно орошал ее обнаженный ягодицы, и все никак не мог остановиться. Казалось, что фонтан не иссякнет никогда. Картазаев мычал от наслаждения. Вдвоем с Катрин они стали запрокидываться через перила навстречу асфальту, расположенному девятью этажами ниже, когда Картазаев, очнувшись, втащил ее обратно, и они рухнули на теплый апельсинового цвета палас.
— Не ходи к Диего, — попросил Картазаев, засыпая в изнеможении. — Я не могу тебе ничего объяснить, но так будет лучше для тебя. Не ходи.
Но утром он проснулся уже в одиночестве. Не спешно принимая ванну, он снова попробовал связаться с Гномом. Тот не ответил. На другом конце была тишина как в могиле. Тогда Картазаев вызвал Эйнштейна. Тот был как всегда на месте.
— В том, что Гном исчез, нет ничего странного, — развеял эксперт его сомнения. — Он и раньше проделывал подобные штучки. Дело в том, что он никому не доверяет и периодически путает следы. Когда ему кажется, что кто-то дышит ему в спину, он полностью меняет дислокацию. Парня можно понять, он уже десять лет на нелегальной работе. В чужой стране быть нелегалом просто, а вот ты в родной попробуй. Люди со стальными нервами в таких условиях живут недолго, потому что их, в конце концов, вычисляют. В таком случае, никто никого не высылает из страны (на фига другой стране наши уголовники), таким на ноги таз с застывшим цементом и в море. Чтобы уцелеть в нашей системе, надо быть законченным шизофреником, бояться собственной тени и никому не верить. Гном из таких. Пройдет какое-то время и, посчитав ситуацию безопасной, он опять объявится.
— Что решили с Мажаевым?
— Приказом от вчерашнего числа он отстранен от оперативной работы. К сожалению, мы не можем решить вопрос кардинально, пока нет доказательства причастности Мажаева к покушению. Командование считает своим долгом предупредить, что проблему это не снимает. К сожалению, "Смерч" не контролирует полностью все местечковые отношения, так что вполне возможно, что у полковника на местном уровне останутся некоторые рычаги, при помощи которых он сможет оставаться в деле. Я уполномочен заявить, что если не останется другого выхода, то ты вправе требовать хирургического вмешательства. Ты понимаешь, о чем я говорю? Речь идет о приезде Нового Африканца из отдела ликвидации. Но ты должен знать, что по нашим правилам в таком случае операция считается проваленной.
— Но если потом окажется, что полковник не при чем?
— Я же говорю о крайнем случае.
— Именно за это я не люблю свою работу, — заявил Картазаев.
— Покажи мне хотя бы одного, кто бы любил свою работу. Работа подразумевает труд, а труд происходит от слова "трудно". Человек просто физиологически создан так, что не любит трудностей. Какие твои дальнейшие планы?
— Мы выяснили, откуда на ногах Гиты взялось дизельное масло. Она побывала на "Колумбии", как и я. Но меня волнует характер происхождения сажи на руках.
— Ты думаешь, это что-то значит?
— Ее не пытали. Кожа на руках практически не пострадала. Интуиция подсказывает мне, что мы узнаем нечто важное, когда уточним, откуда там взялась сажа.
— Хорошо, я займусь этим лично, — пообещал Эйнштейн. — Твои дальнейшие планы?
— Меня заинтересовал Кукулькан. Патрон прав, это действительно очень интересный парень, если даже его останки вызывают столько проблем. Я бы хотел узнать, на что он еще способен. Пожалуй, мне надо посетить хранилище местных раритетов и полистать пару древних фолиантов.
— Не понимаю, зачем тебе это, когда есть Интернет?
— В паутине все вторично, Кукулькану это может не понравиться, и он подумает, что я его не уважаю.
— Ты говоришь о нем, как о живом. Свят-свят.
Картазаев отметил последнюю реплику и серьезно спросил:
— Док, а ты веришь в Бога?
— Раньше не верил, а сейчас не знаю, — откровенно признался эксперт. — Но иногда, когда я поступаю не по совести, я думаю о нем. Единственное, что меня успокаивает, что если на протяжении тысяч и миллионов лет он все видел и знал, то ведь нет ни одного серьезного документального свидетельства, что он как-то отреагировал.
— Док, у меня плохое известие для тебя, кажется, я знаю одного бога, который уже начал действовать, — закончил Картазаев разговор, выключил зип и пошел искать носильные вещи в гардеробе Катрин, не мог же он и дальше щеголять в гидрокостюме.
Центральный архив располагался в Доме культуры и техники, похожем на многопалубный крейсер, приставший между двумя соседними проспектами. Картазаев прошел в отдел платных услуг, и несколько долларов, позаимствованные в доме Катрин, сняли все проблемы. Вскоре он знал имя нужного человека. Поднявшись по лестнице на третий этаж, Картазаев попал в ряды алюминиевых этажерок, заставленных бульварным чтивом в пестрых обложках. Библиотекарша показала ему дорогу, и он, поблагодарив, прошел зал насквозь, где за крайним прилавком обнаружил железную дверь с надписью "Отдел древней и специальной литературы. Посторонним вход воспрещен". Хоть Картазаев и не считал себя специалистом в указанной области, он вошел.