Ноэми Норд - Боги должны уйти
- Шея - ерунда,- отмахивалась она. - Главное, мы живы, значит наверху у богов и без нас тесно. Еще поживем!
Маленькая Лилия забилась мне под бок и тихонько посапывала в подмышку. Ее раны на руках и плече кто-то заботливо заклеил подорожником.
Девочка открыла глаза:
- Это стражник нас спас. У него в руках был смоляной факел. Он не догнал Малингуари, вернулся к нам, пробил дорогу в море крыс огнем и плеснул смолу в костер. Когда огонь взвился до неба, Смерть Долин отхлынула и стекла в ущелье.
- Ага, "стражник спас"... Если бы все было так просто, - проворчала Серая Мышь, придерживая наполовину оторванное ухо. - Спас-то он - спас, успел, да не всем повезло. Посмотри-ка вон туда.
У костра белели четыре черепа, до блеска источенные зубами крыс.
- Мы потеряли Толстую Тапу, Рожденную в Маисе, Большую Родинку и Серебряную Паутинку.
- А может, лучше умереть, чем снова стать рабынями? - прозвенел голосок Тростинки. - Нас снова приковали к жерди.
- Да, тебе уж точно пора о смерти подумать - одни ребра торчат, да глаза, исхудала, горе наше, не дойдешь, - сказала Серая Мышь.
- Ты лучше о себе подумай, серая злоба. А худышки, кстати, легче долгий путь переносят, - заступилась за Тростинку Чалая Лога.
- Эх, знать бы, куда нас ведут.
- А ты спроси у стражника, для чего он нас спас, жизнью рисковал?
- Мы ценный товар, девочки. И только.
- И не говори, ценнее всех украшений принцессы.
- Это значит, что ведут нас в хорошее место, в золотые края.
Наш спаситель в гордом одиночестве сидел неподвижно у костра и на нас даже не смотрел. Он прижигал раны золой. Кожа на его ногах была ободрана до колен. Сквозь лохмотья белели кости. Вытянутые вперед ступни лежали на раскаленных углях. Омерзительно пахло горелым мясом, но гримаса боли не искажала каменное лицо.
Я измельчила в ладонях корни иззы, в изобилии растущие под ногами, смешала с пеплом, присыпала его раны:
- Потерпи - будет легче.
Он не шевельнулся. Железный, не чувствовал боли. Или умел ее скрыть.
- Отпусти нас, воин, - попросила я, заглянув в глаза, полные тоски.
Подруги вразнобой загалдели:
- Да, да, милый храбрый воин! Отпусти, развяжи, мы найдем трав, мы вылечим тебя, спасем твои ноги! Куда ж ты с такими ранами? Не нужен ты теперь хозяину! Сдохнешь, все равно тебе не жить! Жизнь раба окончена! Сделай доброе дело! Освободи!
Стражник очнулся, свирепо оскалил звериные клыки. Женщины в страхе отпрянули прочь.
-30-
Крысы выели растительность под ногами и перепахали почву на глубину корней. Голодная орда не оставила ни былинки, ни кузнечика. Горизонт пугал пустотой, даже орланы исчезли с неба, оплакивая разрушенные гнезда.
Глаза пленниц жадно рыскали под ногами в поиске какого-нибудь жучка или корешка, но Смерть Долин оказалась прожорливее пожара. Землю окутала глухая тишина. Сердце приготовилось к страшному концу.
- Мы умрем.
- Упадем от усталости, и бессердечный стражник добьет нас топором.
Спаситель упрямо хромал впереди на обожженных костяшках.
К счастью, он не понимал нашего языка.
Колени его не сгибались. Жилы ступней были порваны в клочья, и пальцы волочились по земле. Пятка другой ноги терпеливо принимала тяжесть тела на себя, но и она вдруг с хрустом отвалилась и осталась лежать на дороге. Серая Мышь ударом ноги подбросила обгорелые кости в воздух, и они, описав дугу, повисли в ветвях сухого бука.
- К тебе, тварь, перешло мое проклятие, - закричала она. - Я потеряла ребенка - а ты, потерял ноги. Сдохни, как младенец, которого ты не заметил в холодной траве. Сдохни, как твой товарищ, который вырвал из рук моего ребенка! Сдохни, безмозглый страж! Сам не жилец на этом свете, так не мешай другим радоваться жизни! Сдохни, и когда свалишься на дорогу, я спляшу на твоих костях!
- Тшш, - урезонила ее Чалая Лога. - Ты добиваешь раненого, как трусливый омельгон. Упрямство мужчины может пересилить только ласка. Посмотри на него. Видно, что мать его не жалела, на руках не держала, лакомствами не баловала. За что ему женщин любить? Мы для него хуже, чем жареные крысы на палке.
- Зачем же он нас спас?
- Раб хотел выслужиться перед господином. Саблезуб для него дороже бога.
- Сколько же можно идти и идти! Мы высохли до костей - ни воды, ни травы под ногами!
Упрямый воин не сдавался. Мы поняли, что он будет шагать вперед, даже если его голени сточатся до колен. Что бы ни случилось, упрямец доковыляет до неизвестного ада, и даже если сердце остановится, он будет отбивать марш одержимости мертвыми ногами.
- Жив ли его разум? Может он мертвец?
- Он ведет нас в ад. Там все такие.
- Если двинем жердью по спине, страж рассыплется и не сможет подняться,- шепнула Серая Мышь, прижимая пальцами надорванное ухо. - Слышите, девочки? Сделаем это. Передай передним: на счет "три - четыре" - бьем по лопаткам.
Стражник оглянулся, выискал глазами в связке Серую Мышь, и брови его нахмурились. Какая-то злая мысль отразилась в его глазах. Губа приподнялась, обнажая клыки.
- Он понимает нашу речь!
- Он все слышал!
- Нет. У оцинвалов другой язык. Схож с нашим в главном, но все-же непонятный. Стражник ни слова не понял.
- А если догадался? Если он читает мысли, как шаман?
- Какой он шаман? У него и мозгов-то нет. Иначе, зачем ему возвращаться в рабство?
- Решено, как только сосчитаю до десяти, дружно валим, топчем и бежим. Приготовились... Три-четыре...
- Смотрите, мы дошли!
Процессия остановилась у входа в подземное ристалище. Скользкая, выдолбленная в граните лестница обрывалась круто вниз. И конца ее, как дна, никто не мог различить. Снизу повеяло прохладой, и чудный запах вскружил голову.
- Вы слышите? Там, внизу, река. Слышите: журчит вода!
- Чувствую запах болотных трав и грибов, смешанных с прелым туманом.
- Там растут водяные лилии!
- Там пахнет жареным мясом!
- И горьким дымом. Так пахнут мужья после охоты.
- О, ласки настоящих мужчин! Мечта о них пьянит!
- А еще там пахнет сахарным тростником... Да!
- И медом! Я слышу, как гудят пчелы!
- Мы пришли в гости к самим богам!
- Не верьте, неразумные, ушам и носам. Плотный туман скрыл беду, затаившуюся на дне, - проворчала Чалая Лога, недоверчиво принюхиваясь к парам, выползающим из-под земли.
Краснозубый стражник, перерубив наши путы, выбросил обожженные жерди и по-хозяйски скрутил вокруг пояса длинную пропитанную девичьим потом веревку.
- Давай, давай, торопись, лезь! - крикнул он, подталкивая Серую Мышь к краю спуска.
Я вздрогнула. Оцинвал отлично говорил на языке нашего племени. Я заглянула в его глаза:
