Путешествие на Луну (ЛП) - Ле Фор Жорж
ГЛАВА ХХVI
Путешествие на Луну совершалось вполне благополучно. Скорость вагона-гранаты не оставляла желать ничего лучшего. К концу вторых суток пути пройденная дорога равнялась 168 тысячам километров, и старый ученый надеялся через сорок часов достигнуть пояса равновесия, отстоящего от земли на 78.500 миль.
Все пассажиры вагона с увлечением занимались каждый своим делом. Даже Гонтран бросил своё far niente и нашел себе занятие, поглотившее все его внимание: он наблюдал постепенное уменьшение земного полумесяца, утопавшего в солнечных лучах, и непрерывное увеличение Луны, которая словно громадный рефлектор, повешенный в воздухе, стояла на зените. При помощи зрительной трубы, данной ему Михаилом Васильевичем, молодой человек в подробности изучал поверхность земного спутника, залитую слабым пепельным светом. Ему отлично были видны темные пятна морей и блестящие точки, которые граф не замедлил определить, как извержения лунных вулканов…
Был уже четвертый день путешествия. Вагон-граната пролетел более шестидесяти тысяч миль, как вдруг одно происшествие глубоко взволновало всех его пассажиров.
Это случилось утром. Выпив обычную чашку арроурута, Гонтран поднялся наверх, в лабораторию, чтобы взглянуть на Луну в большой телескоп Михаила Васильевича.
Не прошло и пяти минут после ухода графа, как остававшиеся внизу остальные путешественники услышали его громкий крик. Беспокоясь за своего приятеля, Сломка мигом кинулся по лестнице.
— Что такое случилось? — спросил он, входя в лабораторию.
— Друг мой, я… я открыл спутника Луны!
Взрыв хохота был ответом на заявление Гонтрана.
— Чему же ты смеёшься? — обиженно произнёс молодой дипломат.
— Ты с ума сходишь…
— Ну, уж это скорее можно сказать про тебя.
— Почему же?
— У Луны нет спутников.
— Но я…
— Говори потише: беда, если тебя услышит Михаил Васильевич!..
Гонтран встал и, передавая телескоп приятелю, произнес:
— Смотри сам в таком случае…
Пожав плечами, инженер занял место друга, но едва он приставил глаз к окуляру трубы, как недоверчивая улыбка сбежала с его лица, сменившись выражением величайшего удивления.
— Совершенно верно! — прошептал он. Затем, оставив телескоп, Сломка наклонился над лестницей и закричал:
— Профессор, зайдите-ка сюда на минутку!
Старый учёный живо взбежал по ступенькам.
— Что угодно? — спросил он.
— Гонтран заметил в пространстве какое-то странное тело, — я не смею назвать его планетою, — тело, которое как-будто вращается около Луны…
Михаил Васильевич более не слушал. Он присел к окуляру и в свою очередь принялся смотреть. Долго наблюдал он, молча, странный феномен, наконец встал, быстро обернулся и заключил графа в свои объятия.
— Дорогой мой Гонтран… сын мой… вы гениальный человек!
И слезы радости покатились по щекам старика.
— Вам принадлежит честь открытия нового астероида, новой маленькой планеты, — сказал он, снова обнимая Гонтрана. — Я даю этой планете имя планеты Фламмариона…
Сломка подпрыгнул от удивления и побежал вниз.
— M-lle Елена, Гонтран открыл новую планету! — громогласно заявил он. Леночка широко раскрыла глаза.
— Каким же это образом? — спросила молодая девушка.
— Я смотрел в телескоп… — краснея, произнёс Гонтран, спустившийся вслед за приятелем вниз… — и больше ничего…
С этими словами экс дипломат пожал плечами и пробормотал про себя: "Вот как иногда приобретается ученая слава!"
— Тост за графа Фламмариона! — восторженно воскликнул Фаренгейт.
Сломка вынул из буфета стаканы, наполнил их бордо, и каждый выпил в честь виновника нового открытия. Только Михаил Васильевич не принял участия в тосте: он ни за что не хотел сойти вниз, чтобы не потерять из виду новой планеты.
Поглощенный наблюдениями, старый ученый до самого вечера просидел у телескопа, даже не вставая к обеду. Было уже девять часов, когда Сломка и Гонтран услышали сверху его крик.
— Скорее, скорее сюда! — кричал приятелям Михаил Васильевич.
Когда оба поднялись наверх, профессор отодвинулся от телескопа, пропуская к нему Гонтрана.
— Ну-ка, посмотрите, друг мой!
Молодой дипломат приставил глаз к стеклу и не мог удержаться от крика удивления.
— Что вы видите? — спросил старый ученый.
Вместо ответа Гонтран пожал плечами, и уступил свое место Сломке, который был не менее удивлён виденным.
— Ну-с, так эта планета… — начал Михаил Васильевич.
— Это не планета, — перебил его инженер, — это болид, скала, выброшенная одним из лунных вулканов в пространство.
Гонтран отрицательно покачал головой.
— Эх, не то! — проговорил он, снова становясь к телескопу. — Этот метеор имеет странную форму, очень правильную, удлинённую… будто…
Молодой человек остановился, боясь сказать глупость.
— Будто граната, неправда-ли? — подхватил Михаил Васильевич в волнении.
— Вот именно, — отвечал Гонтран.
— Меня тотчас же поразило это сходство…
— Да не граната ли это Шарпа? — воскликнул граф, ударив себя по лбу.
Едва он высказал это предположение, как сейчас же пожалел о том: лицо старого ученого покрылось смертельною бледностью, ноги задрожали, и он вынужден был сесть, чтобы не упасть.
— Да… да… — бормотал старик растерянным голосом, — вы правы, это Шарп!
— Не может быть! — воскликнул Сломка. — Шарп давно уже должен быть на Луне!
Михаил Васильевич, не отвечая, снова погрузился в созерцание загадочного метеора. Вокруг него, неподвижно и молча, стояли все пассажиры вагона, стараясь прочесть на лице старика то, что показывает ему телескоп. Час ужина давно уже настал, но никто и не подумал о еде: мысли всех были заняты открытием Гонтрана.
Так как вагон в значительной мере потерял первоначальную скорость, сообщенную ему вулканом, и двигался гораздо медленнее, чем прежде, то прошло несколько часов, пока он достаточно приблизился к замеченному телу. Наконец около полуночи последнее стало видным даже для невооружённого глаза.
— Да, вы, граф, правы, — проговорил сквозь зубы старый ученый, — я узнаю придуманную мною гранату… Без сомнения, это мерзавец Шарп.
— В таком случае нам представляется прекрасный случай отомстить бездельнику! — воскликнул Фаренгейт.
— Но как же… — начал Сломка, все еще не веря удивительной встрече… — Впрочем, я начинаю понимать…
— Что же вы думаете? — нетерпеливо спросил профессор.
— По словам мистера Фаренгейта, Шарп покинул землю 24 февраля. Значит, теперь уже более месяца, как он носится в пространстве, не достигнув Луны…
— Мы это и без вас видим, — желчно прервал Михаил Васильевич, — что же далее?
— Погодите, профессор… Если так, то единственное возможное объяснение следующее: очевидно, сила еленита была недостаточна, чтобы заставить гранату перелететь через опасный пояс равновесия: достигнув его, ядро Шарпа остановилось, не имея сил ни лететь далее — вследствии земного притяжения, ни упасть назад на Землю — вследствии притяжения Луны.
Старый ученый задумался.
— Да, пожалуй, это верно, — произнёс он.
— Что же, — обратился к приятелю Гонтран, — граната Шарпа так и останется вечно висеть в пространстве между Землей и Луною?
— Нет, возможно, что какая-нибудь причина выведет ее из этого положения.
— Какая же причина!
— А, например, притяжение постороннего тела, двигающегося в пространстве, — оно в состоянии вывести гранату из равновесия.
Пока Сломка давал эти пояснения, Фаренгейт, прижавшись лицом к окну, бросал свирепые взгляды на приближавшийся снаряд, построенный Шарпом на его доллары.
