Волчья натура. Зверь в каждом из нас - Васильев Владимир Николаевич

Цицаркин и Рихард переглянулись.

— А что… есть варианты? — осторожно справился Цицаркин.

— Почему нет? — Золотых развел руками. — Вы — опытные профессионалы, наверняка с солидным практическим опытом. В операции принимают участие сибирские пограничники, собственно оцепление и европейский мобильный спецназ, который полезет в самое пекло. Думаю, что и ваше участие в ударной группе будет нелишним. Во всяком случае, агенты Японокитая, Европы и Турана уже выразили желание поработать в этом направлении.

Цицаркин и Рихард снова переглянулись.

— Ну, раз так… — вздохнул Цицаркин. — То и мы не откажемся. В конце концов у нас приказ подчиняться вам до завершения этого дела.

— Ну и отлично. Желаете что-нибудь добавить?

— Наше снаряжение нам вернут? — спросил Рихард.

— Конечно.

— Тогда — все.

— Степа, — обратился Золотых к одному из своих. — Вызывай Герасима, пусть проводит…

Степа что-то негромко забормотал в селектор, и дверь кабинета тотчас открылась; вошел еще один безопасник.

— Ступайте с ним, — сказал Золотых. — И спасибо за сотрудничество. И рюкзачки, рюкзачки не забудьте…

Коршунович, как и условливались, ненадолго выскочил из здания управы. Он миновал четыре патруля, пока добрался до угла Сибирской. В двухстах метрах от перекрестка располагалась чебуречная — в старом доме с подслеповатыми маленькими окошками.

Лутченко с Багратом уже сидели внутри. Коршунович кивнул им, встал в очередь за троицей каких-то трудяг, однозначно собирающихся сообразить по хмельному делу во время перерыва. Дождался, пока всем впереди отпустили кто чего желал, взял минералку и пару чебуреков и присоединился к своим ребятам за столиком. Те дожевывали чебуреки и допивали скверный кофе.

— Ну как, орлы?

— Все в норме, — тихо сказал Лутченко. — Он подсядет в нашу машину ближе к вечеру.

— С погранцами договорился?

— Да. Гарькавый соорудил приказ о прикомандировании к подразделению связи подвижной спецлаборатории в составе двух экипажей. Приказ протащен через все инстанции, и, по-моему, никто ничего не заподозрил. Все будут убеждены, что лабораторщики — самые настоящие сибирские пограничники.

— Отлично. Прикрытие подготовил?

— Наспех, Вениамин Палыч. Времени нет. Да и какое тут прикрытие? Операция новая, неотработанная, бардака будет выше крыши. На бардак все и спишется.

— Ладно. До вечера в конторе не показывайтесь. Золотых — тертый филин, может унюхать неладное. О Шерифе я ему сам все расскажу. Как договаривались.

— Ясно.

— Все. — Коршунович глотнул для виду минералки, оставил чебуреки нетронутыми и торопливо направился к выходу.

«Эх, — подумал он сокрушенно. — Нехорошо Семеныча за нос водить. А ведь придется…»

И — спустя несколько секунд:

«Чертова работа…»

Золотых при виде российского коллеги заметно оживился:

— А, Палыч! Куда это ты запропастился?

— Начальству докладывался… — озабоченным тоном объяснил Коршунович.

— У нас тут новость… Довольно странная.

Коршунович и не подумал спросить, какая именно.

— У нас эксперт один пропал, Шверников. Вышел из здания, миновал два наружных патруля и пропал. К третьему патрулю, дальше по улице, он так и не пришел. Ума не приложу, что с ним могло стрястись, тут спецназовцев сейчас больше, чем крыс в подвалах.

— А чем Он занимался? — Коршунович проявил наконец-то некоторый интерес.

— Да этим самым ашгабатским биноклем… Пытался его судьбу отследить, от клонирования до сегодняшнего дня.

Золотых склонил голову набок, недовольно поморщился, а потом подозрительно уставился на коллегу.

— Чего это ты… словно ужа проглотил?

Коршунович свалился в кресло.

— Да понимаешь… еще проблемы у нас.

— У вас?

— У нас. И у тебя тоже.

Золотых сложил руки на груди.

— Так-так… Ну и какие же у нас еще проблемы?

— Шериф пропал. Лутченко его до сих пор ищет. Ушел с утра на базар — и тю-тю. Говорят, сел в какой-то экипаж, и его увезли.

Золотых подозрительно поцыкал зубом.

— Слушай, Веня… А вы часом не задумали какой-нибудь пакости, а? Он же ваш, россиянин?

Коршунович фыркнул:

— Ага. И накануне окружения волчьей базы убрали его к чертовой матери подальше. Чтоб он ничего не узнал и ничего не увидел. Очень умный ход.

— Гм… В самом деле глупо, — согласился Золотых. — Но что с ним могло произойти?

— Мало ли. — Коршунович потерзал ворот рубашки. — Жарко, ч-черт… Во-первых, в городе все еще остаются агенты непримкнувших к единой программе стран и наша веселая ашгабатская команда. Во-вторых, волки. Их мы даже отследить толком не в состоянии. И в-третьих, случай. Попал под экипаж. Нарвался на жуликов и временно выпал из событий.

— А не мог он начать свою игру?

Коршунович ответил не сразу.

— Мы его долго отбирали… Понимаешь, Семеныч, в прошлом у него были такие дела, когда он смело мог переметнуться на вражью сторону и безнаказанно купаться в деньгах до конца жизни. Но он этого не сделал. Зачем ему предавать сейчас?

Золотых некоторое время пристально всматривался в глаза Коршуновичу.

— Ну что ж… Тебе лучше знать. Что будем делать?

— Подождем. — Коршунович пожал плечами. — Не такой он парень, Шериф, чтоб исчезать без следа. Всплывет, обязательно всплывет в нужный момент.

Золотых кивнул и потянулся к селектору.

— Чеботарев уже вернулся? Хорошо, зови его и оперативную группу зови… Да, всех плюс резерв.

Минут через десять в кабинете Золотых собрались Чеботарев, Михеич, Герасим, Нестеренко, Богдан По, Шелухин плюс шестеро безопасников из Иркутска. И два офицера-европейца из спецназа.

— Ну что, господа? Начнем?

Золотых разложил вокруг себя листики срочных распечаток. Как и все работники старшего поколения, он недолюбливал компьютеры и втайне побаивался их, предоставляя манипулировать с этой новомодной селектурой своим более молодым и гибким коллегам.

— Итак, господа! Среди ашгабатских гостей интерес у нас вызвала следующая группа, прибывшая одним рейсом, как раз накануне первых событий в рамках разрабатываемой темы. Все они поселились в гостинице «Централь», причем гостиница эта обычных гостей вообще не принимает. Принадлежит она деловым кругам и не имеет даже вывески. Без рекомендации поселиться туда невозможно, гостиница охраняется частной службой, и даже у нас могут быть с проникновением туда легкие проблемы. Интересуют нас шестеро: Сулим Ханмуратов, Саймон Варга, Фарид Юнусов, Курбан Гафур-оглы, Гейдж Мустафы и Родион Феоктистов.

Золотых называл имена, а Чеботарев одновременно с этим выводил с компа на проектор фотографии.

— Сегодняшнее свидетельство агента-европейца Генриха Штраубе лишний раз подтверждает наши подозрения, поскольку опознанный Генрихом Руслан Эльяшов…

Новая фотография на экране проектора.

— …дважды имел контакты с Юнусовым и Мустафы. Вероятно, Эльяшов является оперативным агентом ашгабатской группы, Юнусов, Гафур-оглы и Мустафы — связующим звеном, а Ханмуратов и Варга — мозговым центром и руководителями указанной группы. Феоктистов, похоже, нечто среднее между стюардом и денщиком Варги. В эту группу, безусловно, входили и братья Шарадниковы, и их убийца, до сих пор нами не идентифицированный, и Давор Мрмич по кличке Испанец. Возможно, в городе есть и еще их люди.

Сведений о высшем звене этой группы — Ханмуратове и Варге — нам собрать не удалось. Вообще. Эти люди словно и не существовали никогда. Скорее всего имена, под которыми они прибыли в Алзамай, ненастоящие.

Цель нашей сегодняшней операции — арест всей этой группы и всех, кто окажется в номерах этих людей. Учитывая чрезвычайное положение в городе… — Золотых выразительно помолчал, — действовать придется предельно жестко. Степа, твои сегодня у психологов были?

— Конечно, Константин Семеныч. Как и было приказано накануне.

— Иркутск?

Встал один из резервистов — старший по званию и должности.