Филип Фармер - Сказочный корабль (перевод М. Ахманова)
Миновало два дня. Двадцатичетырехчасовые испытания вездехода-амфибии дали отличные результаты. Предполагалось, что через пару дней машина будет полностью укомплектована. Делегация из Соул Сити бродила по территории Пароландо под присмотром двух надежных людей короля Джона. Джо Миллер, который после сражения был вынужден снова лечь в постель, окончательно выздоровел. Теперь Сэма сопровождали оба — и Гвиневра, и гигантопитек; окружающий мир начал казаться ему гораздо более приемлемым, хотя, конечно, до блаженной Утопии ему было далеко. Барабаны передали сообщение, что Одиссей возвращается через месяц с караваном судов, груженных кремнем. Он отправился во главе флота из десяти кораблей для меновой торговли с женщиной-правителем Селинайо. На Земле Селина Хэстингс, родившаяся в 1707 и умершая в 1791 году, была графиней Хантингтон. Теперь она являлась ярой сторонницей Церкви Второго Шанса и торговала кремнем с Пароландо только потому, что Сэм разрешил Герингу и его миссионерам проповедовать на своей территории. В обмен на кремень она просила построить маленькое металлическое паровое судно, на котором собиралась путешествовать вверх и вниз по Реке, проповедуя свою религию. Сэм считал это глупостью. В первом же месте, где она высадится на берег, ей перережут горло, чтобы завладеть пароходом. Но это было ее дело.
Наконец, подошло время для продолжения переговоров с Фай-брасом. Члены Совета встретились с делегацией Соул Сити за круглым столом в самой большой комнате дворца Джона. Сэм хотел бы отложить переговоры, так как Джон находился в еще более мрачном настроении, чем обычно. Одна из его женщин попыталась прикончить его, как он заявил. Прежде, чем он разбил ей голову об угол стола, она успела ранить его кинжалом в бок. Женщина умерла часом позже не приходя в сознание, и утверждение Джона, что она напала на него первой, пришлось принять без доказательств.
Джон страдал от раны и от стыда, считая позорным получить удар от женской руки. Свои страдания он усиленно заливал крепким бурбоном, используемым в качестве анестезирующего средства. Скорчившись в тяжелом дубовом кресле, обитом красной рыбьей кожей, он сжимал в одной руке объемистую посудину с виски, а в другой — дымящуюся сигару.
Речь держал Файбрас.
— Хаскинг верит в необходимость разделения белых и небелых людей. Постарайтесь понять его взгляды. Он искренне считает, что белые никогда с открытым сердцем и душой не смогут признать равными себе цветные народы — черных, полинезийцев, монголоидов и американских индейцев. Единственный путь, на котором небелые могут достичь мира, покоя и достойной жизни — путь разделения.
— Хаскинг был членом организации Черных Мусульман в период ее кризиса. Малькольм, вождь Черных Мусульман, покинул организацию. Он понял, что был несправедлив к белым. Далеко не все белые являлись дьяволами во плоти, расистскими чудовищами; это было совсем не так. Что касается Хаскинга, то он уехал из Штатов в Алжир, и здесь он обнаружил, что Источником расизма является не цвет кожи, а мировоззрение, внутренняя позиция человека.
«Едва ли это открытие является оригинальным», — подумал про себя Сэм, но не стал прерывать речь Файбраса.
— Затем начались выступления белых в Соединенных Штатах. Многие молодые люди отвергали предрассудки поколения их отцов и поддерживали черных в их борьбе. Они выходили на улицы и устраивали демонстрации в защиту негритянского населения. Они относились к черным с искренней доброжелательностью — не из чувства абстрактного долга, но потому, что черные являлись человеческими существами, а к любому человеческому существу следует питать доброжелательность и любовь.
— Хаскинг, однако, не испытывал теплых чувств к новому поколению белой американской молодежи, даже когда он пытался думать о них, как о человеческих существах. Его душа была разрушена ненавистью — так же, как и души белых американцев старшего поколения. Правда, он старался — искренне старался относиться с уважением к молодым белым, которые послали к дьяволу своих родителей и их расистское общество.
— Потом он умер — как умирают все, черные и белые. Он воскрес среди древних китайцев, которые считали себя избранным народом, главенствующим над другими расами. Жизнь среди них была для Хаскинга нелегкой.
Сэм вспомнил китайцев Невады и Калифорнии, маленьких желтокожих мужчин и женщин, поразительно работящих, тихих и покорных. Они копались в земле с утра до ночи; они таскали грузы, которые добрый хозяин не навалил бы даже на спину мула. Любой преступник, любой мерзавец мог оскорбить их; их мучили, оплевывали, насиловали, побивали камнями. Они не имели права на что-либо, не имели защитников или покровителей. И они никогда не роптали, не возмущались, они только терпели. Какие мысли скрывались за этими бесстрастными лицами? Может быть, они тоже верили в превосходство китайцев над белыми дьяволами? Почему же они никогда не отвечали ударом на удар — ни один из них? Если бы кто-то из них осмелился поступить так, его прикончили, но, по крайней мере, он умер бы как человек.
Но китайцы полагались на ход времени; время являлось их союзником. Если время не принесло удачи отцу, оно могло подарить ее сыну. Или внуку.
Файбрас продолжал:
— Наконец, Хаскинг сделал челнок и поплыл вниз по течению Реки. Преодолев много тысяч миль, он оказался среди африканских негров семнадцатого века. Эти люди были предками зулусов и до миграции на юг Африки они обитали в центральной части континента. Спустя некоторое время, он покинул их тоже. Обычаи этого племени были слишком отталкивающими, слишком кровавыми и жестокими для человека двадцатого столетия.
— Затем он жил в области, населенной белыми охотниками позднего каменного века. Эти люди хорошо приняли Хаскинга, но он искал свой собственный народ, американских негров. Итак, он двинулся дальше и попал в руки древних арабов, бежал, был обращен в рабство древними евреями, снова бежал, нашел маленькую общину американских негров, рабов времен гражданской войны, и жил с ними счастливо несколько лет. Но их рабская покорность судьбе и обстоятельствам, которую Хаскинг называл «духом дядюшки Тома», раздражали его. Он снова отправился в путь вниз по Реке и жил с разными другими народами. Наконец в один прекрасный день на страну, в которой он нашел себе очередное пристанище, напали светловолосые белолицые люди — древние германцы или викинги. Он сражался с ними — и погиб.
— Он воскрес здесь. К этому времени Хаскинг был убежден, что самыми счастливыми и благополучными странами в долине Реки являлись те, которые населяли люди с одинаковым цветом кожи, со сходными обычаями, жившие на Земле в один и тот же период времени. Он сделал еще одно заключение. Люди здесь не изменились. На Земле можно было надеяться на прогресс. Старое поколение уходило из жизни, и молодежь постепенно освобождалась от расовых предрассудков. Но здесь отсутствовали перемены. Каждый человек — или группа людей — шли по своему традиционному пути. Только по счастливой случайности Хаскинг мог найти здесь своих современников — черных и тех белых, которые отвергали расизм. Конечно, древние белые народы ничего не имели против черных; но их образ жизни является слишком странным для цивилизованного человека.
