Патриция Маккиллип - Наследница моря и огня (Мастер загадок - 2)
- Я слышал молву о вашем странствии, - сказал он. - Как Тристан, Лира и ты, все вместе на корабле Мэтома украдкой выбрались ночью из Кэйтнарда, ослепили семь боевых кораблей Имриса вспышкой, подобной маленькому солнцу, как на медленной барке вы поднялись по разлившейся Зимней реке к порогу Высшего, чтобы вопросить его... И ты мне напоминаешь об осторожности. Что это был за свет, который ослепил даже Астрина? У торговцев появился повод для самых невероятных предположений. Даже я, многое повидавший, заинтригован.
Она хотела ответить ему, но остановилась:
- И к каким заключениям ты пришел? Он обернулся и опять оказался рядом с ней:
- Что, вероятно, это сделала ты. Я вспомнил, что тебе удавались кое-какие мелочи.
- Моргон...
- Погоди. Я хочу сейчас сказать, что... Не важно, что ещё случилось или случится, - для меня имело значение, что, пока я спускался с Исига, ты совершила это странствие. Я слышал твое имя снова и снова, пока шел. И ещё имена Лиры и Тристан. Как неожиданные маленькие далекие огонечки.
- Она так хочет тебя видеть. Ты бы не мог...
- Не теперь.
- Но когда? - сокрушенно спросила она. - После того, как ты убьешь Дета? Моргон, это будет на одного арфиста больше, чем допустимо.
Лицо его не изменилось, но глаза скользнули прочь, к некоему воспоминанию.
- Корриг? - произнес он миг спустя. - Я забыл о нем.
Она сглотнула комок, чувствуя, что это простое утверждение опять воздвигло между ними каменную плиту. Он загородился молчанием, как щитом, непроницаемым и непробиваемым; она призадумалась, скрывает ли оно кого-то совершенно чужого или кого-то, столь же ей знакомого, сколь и её имя. Он смотрел на нее, стараясь прочесть её мысли. Преодолев внутренний барьер, который разделял их, он на мгновение прикоснулся к ней. Тогда новое воспоминание, бесформенное, ужасное, хлынуло сквозь тишину в его глаза; он немного отвернул лицо, пока оно не угасло. И тихо сказал:
- Мне бы следовало не торопиться повидать и тебя. Но просто... Я хотел поглядеть на что-то очень красивое. На легенду Ана. На великое сокровище Трех Уделов. Чтобы знать, что ты все ещё есть. Мне это было так нужно.
Его пальцы опять погладили её, как если бы она была хрупкой, словно крылышко мотылька. Она закрыла глаза, поднесла к ним ладони и прошептала:
- О Моргон, как ты думаешь, во имя Хела, что я делаю в этом училище? - Она уронила руки и подумала: а может, не пробив броню его одиночества, она все-таки добилась его внимания. - Я была бы для тебя такой, если бы могла! вскричала она. - Была бы немой, прекрасной и неизменной, как земля Ана. Я была бы твоим воспоминанием, не знающим возраста, всегда невинным, всегда ожидающим в белом королевском доме в Ануйне, - я бы стала такой для тебя и ни для кого другого в Обитаемом Мире. Но это было бы ложью, и я готова на что угодно, только не лгать тебе, клянусь. Загадка - это повесть, столь знакомая, что ты её больше не замечаешь. Она просто здесь, как воздух, которым ты дышишь, как древние имена королей, вырезанные в углах твоего дома, как солнечный свет в уголке глаза; пока однажды не почувствуешь, как что-то бесформенное, безголосое в тебе отворяет третий глаз и видит её такой, какой ты её никогда прежде не видел. И ты останешься с безымянным вопросом, который открыл в себе, и с повестью, которая больше не бессмысленна - но стала единственным в мире, в чем для тебя заключен смысл. - Она остановилась, чтобы перевести дыхание; его рука без прежней мягкости сомкнулась вокруг её запястья. Лицо его сделалось окончательно знакомым, вопрошающим, неуверенным.
- Какая загадка? Ты пришла сюда, в это место, с загадкой?
- А куда ещё мне было идти? Мой отец исчез; я пыталась найти тебя и не могла. Тебе следовало бы знать, что нет ничего в мире, что не изменилось бы...
- Какая загадка?
- Ты Мастер Загадок. Должна ли я говорить даже тебе? Его рука напряглась.
- Нет, - сказал он. И, погрузившись в молчание, вступил в последнюю и решающую игру внутри этих стен. Она ждала, её разум корпел над загадкой с ним вместе, поставив её имя против её жизни, против истории Ана, следуя одной нитью за другой в никуда, пока наконец он не наткнулся на предположение, которое переходило в другое, а то - в третье. Она чувствовала движение его пальцев. Но вот его голова поднялась, он опять встретился с ней взглядом, и ей захотелось, чтобы училище растворилось в морских водах.
- Илон. - Он позволил этому имени затеряться в новом молчании. - Я никогда его не видел... - Моргон резко отпустил её и на одном тоне бросил во тьму древнее проклятие, от которого оконное стекло покрылось трещинами, похожими на паутину. - Они добрались даже до тебя.
Она немо взирала па место, где только что была его рука. Поднялась, чтобы уйти, понятия не имея куда. Он одним шагом настиг её, удержал и развернул лицом к себе.
- Ты думаешь, для меня это важно? - с недоверием спросил он. - Ты так думаешь? Да кто я, чтобы судить тебя? Я так ослеплен ненавистью, что не могу видеть мою родную страну и тех, кого когда-то любил. Я преследую человека, который никогда в жизни не брался за оружие, чтобы убить его, когда он будет просто стоять передо мной. Вопреки совету каждого землеправителя, с которым я говорил. Что же ты такого совершила, чтобы я относился к тебе иначе, нежели с уважением?
- Я никогда и ничего не совершала.
- Ты дала мне истину.
Она молчала в его суровых объятиях и видела его лицо сквозь шелуху безмолвия - горестное, уязвленное, неподвластное законам, с заклейменным звездами лбом под растрепанными волосами. Ее руки поднялись и сомкнулись у него за спиной чуть ниже его плеч. Она прошептала:
- Моргон, остерегайся.
- Чего? Для чего? Ты знаешь, кто ждал меня на горе Эрленстар в день, когда Дет привел меня туда?
- Да, я догадалась.
- Основатель Лунголда восседал на Вершине Мира в течение веков, верша правосудие от имени Высшего. Куда я могу пойти, чтобы требовать справедливости? Арфист лишен родины и неподвластен закону ни одного из королей, Высший, похоже, не занят ни твоей судьбой, ни моей. Кого-нибудь обеспокоит, если я убью изменника? В Имрисе, в самом Ане никто и не усомнится...
- Никто и никогда не усомнится ни в чем, что ты делаешь! Ты сам себе закон, сам себе правосудие! Данан, Хар, Хьюриу, Моргол - они дадут тебе все, чего ни попросишь, ради твоего имени и ради истины, которую ты выстрадал. Но, Моргон, если ты создашь собственный закон, что будет с нами?
Он взглянул на нее; она уловила проблеск неуверенности в его глазах. И тут он медленно и упрямо покачал головой:
- Только одно. Только одно это. Кто-нибудь его все равно убьет: волшебник, возможно, сам Гистеслухлом. А у меня есть право.
- Моргон...
