Патриция Маккиллип - Наследница моря и огня (Мастер загадок - 2)
- Высший? - предположил в какой-то момент Мастер Тэл, и горло Рэдерле сжалось от безымянного страха. - Возможно ли, чтобы им так нужно было его найти?
- А с чего бы Высший мог оказаться им нужнее, чем они ему?
- Возможно, Высший скрывается от них, - предположил кто-то другой. Хар, так тихо сидевший в тени, что Рэдерле почти позабыла о нем, вдруг поднял голову, но ничего не сказал. Один из Мастеров подхватил эту мысль.
- Если Высший жил в страхе перед ними, почему бы не страшиться и Гистеслухлому? Закон Высшего в Обитаемом Мире до сих пор не нарушался; и казалось, он скорее не помнит о них, нежели их боится. И все же... он из Властелинов Земли; звезды Моргона неразрывно связаны с древним жребием Властелинов Земли и их детей; кажется неправдоподобным, чтобы он никак не отозвался на такую угрозу Обитаемому Миру.
- В чем заключается угроза? Сколь велико их могущество? Каково их происхождение? Кто они? Чего хотят? Чего хочет Гистеслухлом? Где Высший?
Вопросы струились, точно дым факелов. Тяжеленные книги покинули полки, были перелистаны, а затем брошены на столах, и воск свечей капал на переплеты. Рэдерле видела, как отмыкаются - и всякий раз особым способом - чародейские фолианты, слышала имена и фразы, от которых спадали цельные оковки: железные, медные или золотые; видела торопливо исполненные черные письмена, не выцветшие за столетия, чистые страницы, на которых написанное проступало, как если бы глаз медленно открывался в ответ на прикосновение воды, огня или на темную стихотворную строку. И вот широкие столы исчезли под книгами, пыльными пергаментными свитками и плачущими свечами; и казалось, загадки без разгадок пылают на фитилях, таятся в тени спинок кресел и книжных полок. Мастеров охватило молчание. Борясь с усталостью, Рэдерле думала, что все ещё слышит то ли их голоса, то ли мысли, сливающиеся и разделяющиеся, вопрошающие, отвергающие, за пределами молчания. Затем Хар напряженно поднялся, подошел к одной из распахнутых книг и перевернул страницу.
- Ко мне привязалась одна старая повестушка, которая может и не стоить внимания; она из Имриса и записана в собрании Алойла, если я не путаю. Там есть предположение насчет Меняющих Обличья...
Рэдерле встала, чувствуя, как чужие пытливые мысли шевелятся и вьются вокруг нее. Лица Мастеров казались далекими, смутно удивленными, когда она задвигалась. Она, извиняясь, сказала:
Я почти что сплю...
Прости, - отозвался Мастер Тэл. Он бережно положил руку ей на плечо и повел её к двери. - У одного из учеников хватило предусмотрительности и любезности сходить на пристань и сообщить твоему корабельщику, что ты здесь; он принес оттуда твои вещи. Где-нибудь мы тебя разместим. Я не уверен...
Он отворил дверь, и юный ученик, расположившийся у стены, тут же выпрямился и закрыл книгу. У него было худое, смуглое крючконосое лицо и робкая улыбка, которой он приветствовал Рэдерле. Он по-прежнему был в одеянии, соответствовавшем степени начального мастерства; длинные рукава и полы - все в пятнах, словно он, не снимая мантии, помогал повару стряпать. Одарив Рэдерле улыбкой, он согнул шею и, глядя в пол, робко произнес:
- Мы приготовили для тебя постель близ спален Мастеров. Я принес твои вещи.
- Спасибо. - Она пожелала доброй ночи Мастеру Тэлу и последовала за учеником по безмолвным переходам. Он больше не говорил и не поднимал головы, его щеки пылали от застенчивости. Он привел её в одну из маленьких пустых спален. Ее тюк лежал на постели. Кувшины с водой и вином стояли на крохотном столике, где горело в подсвечнике несколько свечек. Окна, проделанные в глубокой каменной кладке, были открыты во тьму, навстречу солоноватому ветру, кружившему над краем скалы. Она ещё раз поблагодарила его, подошла к окошку и выглянула, хотя ничего не было видно, кроме ущербного месяца и одинокой звезды, плывущей у его рожек. Она услышала неуверенный шаг ученика за спиной.
- Простыни у нас грубые... - Тут он затворил дверь и сказал: - Рэдерле.
Кровь заледенела у неё в жилах.
В неярком и переменчивом свете свечей лицо его выглядело тенистым сгустком. Он был выше, чем ей сперва показалось, запятнанное белое одеяние, оно осталось прежним, смялось и натянулось на плечах. Порыв ветра взметнул огоньки свечей, свет упал ему на лицо, и она увидела его глаза. Она поднесла ладони ко рту.
- Моргон? - Ее голос невольно взлетел. Оба стояли неподвижно; толстый слой воздуха вклинился между ними, точно каменная плита. Он смотрел на Рэдерле теми самыми глазами, которые так долго вглядывались в черноту глубоких пещер горы Эрленстар, в расселины и впадины в мозгу чародея. Затем она двинулась вперед, словно сквозь камень, касаясь чего-то и удерживая что-то, что казалось не знающим возраста, подобно ветру и ночи, принимающим любой облик и лишенным облика, гладким, словно галька, обкатанная водой, брошенная на целую эпоху в недра горы. Он пошевелился, и память его истинного облика вернулась к ней. Она ощущала его руку, легкую, как дыхание, ерошившую её волосы. Затем они снова оказались разделены, хотя она не поняла, кто из двоих отступил.
- Я бы пришел к тебе в Ануйне, но ты здесь. - Голос его звучал глубоко, измученный и изношенный. Наконец он двинулся и сел на край постели. Она, не говоря ни слова, смотрела на него. Он встретил её взгляд, и его лицо, такое чужое, осунувшееся, утомленное, неподвижное, стало внезапно полным доброты и участия. - Я не хотел тебя напугать.
- И не напугал. - Ее собственный голос был для её ушей таким далеким, как если бы то прошелестел ветер. Она села рядом с Моргоном. - Я искала тебя.
- Знаю. Я слышал.
- Я не думала... Хар сказал, что ты сюда не придешь.
- Я видел корабль твоего отца против берегов Имриса. И подумал, поскольку с вами была Тристан, что вы можете сюда завернуть. Вот я и пришел.
- Возможно, она ещё здесь. За ней явился Мастер Кеннон, но...
- Они уплыли в Хед.
Уверенность в его голосе побудила её пристально вглядеться в него.
- Ты не хочешь её видеть?
- Не теперь.
- Она просила меня, если я тебя встречу, передать тебе: будь осторожен.
Он молчал, по-прежнему глядя ей в глаза. У него, как она начала понимать, был дар молчания. Всякий раз, как он ни пожелает, оно струилось от него: усталое молчание вековых деревьев или вросших в землю камней. Оно измерялось его дыханием в его неподвижных, покрытых шрамами руках. И вдруг он пошевелился без единого звука, и молчание поплыло вместе с ним, когда он поворачивался, шагал к окну и вставал туда, где недавно стояла она, глядя наружу. На миг она задалась вопросом: а виден ли ему в ночи Хед?
- Я слышал молву о вашем странствии, - сказал он. - Как Тристан, Лира и ты, все вместе на корабле Мэтома украдкой выбрались ночью из Кэйтнарда, ослепили семь боевых кораблей Имриса вспышкой, подобной маленькому солнцу, как на медленной барке вы поднялись по разлившейся Зимней реке к порогу Высшего, чтобы вопросить его... И ты мне напоминаешь об осторожности. Что это был за свет, который ослепил даже Астрина? У торговцев появился повод для самых невероятных предположений. Даже я, многое повидавший, заинтригован.
