Джон Пил - Времяточец: Бытие
— Ага, — согласилась Эйс, понимая, что это он сказал искренне. — Но мне от этого не легче, Профессор.
* * *Гильгамеш задумчиво смотрел на Эннатума. Он никогда не любил и не доверял этому аристократу, но пока что советник был слишком хитёр, чтобы быть пойманным за руку на обмане. Гильгамеш знал, что это вопрос лишь времени. Эннатум за холодной маской своего лица так вертелся и изворачивался, что рано или поздно обязан был выдать себя. Гильгамеш подождёт.
— Говоришь, ты нашёл Гудею? — спросил Гильгамеш. — Тогда почему он не тут?
— Увы, — ответил Эннатум с грустью, — боюсь, он уже не в силах прийти к тебе, о царь. Похоже, у него было много неприятностей, которые он решил залить отравленным пивом.
— Да что ты? — поднял бровь Гильгамеш. — Любопытно. Интересно, знал ли он, что оно отравленное?
Эннатум изобразил на лице удивление:
— Ты хочешь сказать, что это может быть не самоубийство?
— Мне всё равно, — ответил царь. — Теперь мне не придётся убивать его самому. Хотя с другой стороны, мне бы не хотелось думать, что могут быть ещё несчастные случаи из-за того, что кто-то выпил не то.
Поклонившись, Эннатум пробормотал:
— Я уверен, что это не повторится, господин.
— Уверен, что так для всех было бы лучше.
Отослав советника прочь, царь не перестал думать о нём. Как только Эннатум вышел, Гильгамеш подозвал к себе Энкиду.
— Энкиду, друг мой, утром я отправлюсь искать Утнапиштима. Найдём ли мы его, я не знаю. Мне неспокойно от того, что тебя со мной не будет.
Волосатый человек кивнул:
— Мне тоже, Гильгамеш. У тебя будет много возможностей добавить в свою историю новые рассказы! Это будет хорошее приключение.
— Да, наверное, — царь снял со своей шеи цилиндрическую печать и надел её на страшную голову Энкиду. — Вот моя печать, Энкиду. С ней я передаю тебе свои полномочия. Используй её с умом, друг мой. И будь очень осторожен с Эннатумом. Я уверен, что Гудея замышлял что-то против меня из-за своей жены; Эннатума я подозреваю в том же, но не могу доказать это. Он жалкая тварь, но тварь с жалом. Будь осторожен.
Кивнув, Энкиду спросил:
— А что насчёт Доктора и его спутницы? Ты веришь, что они действительно Эа и Айа?
Гильгамеш засмеялся.
— Что, волосатое чудовище, у тебя тоже сомнения в их божественности? Что же, и я сомневаюсь. По поводу того, боги ли они — кто знает? Но у меня такое чувство, что им можно доверять. В них много загадок, но, как мне кажется, мало лжи. У них есть свои причины делать то, что они делают, и они с нами заодно… Во всяком случае, пока.
— Счастливого пути, мой царь и мой друг, — Энкиду крепко пожал руку Гильгамеша. — Возвращайся поскорее. У меня такое чувство, что мы живём в очень опасное время.
— Верно, — согласился Гильгамеш. — Но такие времена — самые интересные. С опасностью приходит шанс заработать славу, а может быть, даже бессмертие. Ну и скучать не приходится, правда?
— Бывают в жизни вещи хуже, чем скука.
— Ха! Назови хоть одну.
Серьёзно посмотрев на царя, Энкиду ответил:
— Смерть.
Гильгамеш пожал плечами.
— Смерти не нужно бояться, друг мой. Когда придёт моё время, я не стану прятаться, а с моего боевого топора будет капать кровь многих врагов. Люди будут петь обо мне вечно!
* * *— Неделю?! — взвыла Эйс. — Целую неделю с этим…
— Царём, — быстро сказал Доктор. Он повернулся к Авраму и хлопнул музыканта по плечу: — Береги себя, слагатель песен. И присматривайте за Гильгамешем, — он посмотрел на Эйс. — У меня такое чувство, что ему понадобится помощь.
14. Горы Машу
Это была самая длинная неделя в жизни Эйс. В компании Доктора ей приходилось довольно часто сталкиваться и с опасностью, и со скукой, но в этом путешествии от неё потребовалось всё терпение, которое у неё было.
Гильгамеш, вообще-то, вёл себя вполне неплохо, как по его меркам. Он не пытался ни соблазнить её, ни изнасиловать — должно быть, Доктор таки сумел как-то убедить его, что Эйс трогать нельзя — и, казалось, старался быть галантным и внимательным. К сожалению, оба эти качества были у него в дефиците.
По мнению Эйс его наибольшей проблемой было то, что его воспитали так, будто он в принципе не может сделать что-то не так. В один из вечеров, пока царь охотился, она поделилась этой мыслью с Аврамом. Певца это удивило.
— Госпожа, он царь Урука. Говорят, что его мать Нинсун — богиня. Народ Урука верит, что он на две трети бог, и на одну треть человек. Как он может сделать что-то не так?
— Ну сколько можно! — с отвращением сказала Эйс. — У него же манеры свиньи, эго размером как гора, и либидо, не знающее границ.
Аврам пожал плечами:
— Что касается последнего, то многие женщины считают за честь лечь с ним в постель. Я вижу, что ты не из их числа, но он ведь не пристаёт к тебе, верно? Он не настолько глуп, чтобы настаивать на своём влечении, если оно не взаимно. Есть множество раскрытых для него объятий, ему остаётся только выбирать. Что же касается его манер, то он не хуже других людей при его дворе. Возможно, там, откуда ты родом, Айа, его манеры кажутся странными. Но для него они нормальные. А по поводу его эго… — он помолчал. — Госпожа, что ты знаешь о царе?
— Больше, чем хотела бы.
Он рассмеялся:
— Гильгамеш герой, госпожа. Под его руководством на Урук никто не нападёт, за годы его власти город стал сильнее. Торговцы процветают, люди довольны, богатство аристократов растёт. Он сильнее четырёх обычных мужчин, его никто не превзойдёт в охоте на зверя или человека. Его стрелы никогда не пролетают мимо его цели, его топор всегда бьёт точно. Если он гордится всем этим… ну, сама посуди: разве у него нет на это причин?
— Ну… хорошо. Но почему не держать своё эго при себе? Хоть иногда можно вести себя скромно?
Аврам засмеялся:
— Ты хотела бы, чтобы Гильгамеш врал и добавлял что-то в тот список изъянов, которые ты в нём видишь? Он обычный мужчина, и в нём великая сила.
Эйс недовольно проворчала:
— Ты что, его агент?
— Я тебя не понял, — сказал музыкант.
— Иногда я сама себя не понимаю, Аврам, — призналась Эйс. — Гильгамеш меня раздражает, но дело не только в этом. Ещё столько, столько всего, чего ты не поймёшь.
Аврам пожал плечами.
— По крайней мере, я терпеливый слушатель, — сказал он ей. — Если тебе станет лучше, говори. Я не обещаю, что смогу что-то посоветовать, но как минимум смогу потом спеть песню для поднятия духа.
Не зная о чём говорить, Эйс грустно пнула ногой камень.
— Мне это непросто, — призналась она. — Просто иногда я задумываюсь над тем, чего я вообще хочу от жизни. Я, как какая-то галактическая туристка, следую повсюду за Доктором… Меня бьют, в меня стреляют, меня предают, а то и похуже. А ещё приходится терпеть придурков типа Гильгамеша. Я ни в чём в этом не вижу смысла.
