Ната Чернышева - Это был просто сон...
— А то ты не знаешь! — вскинулась Кмеле.
— Не знаю, — Ирина честно выдержала ее взгляд. — Кто я такая, чтобы знать?
— И то верно, — сникла девочка.
Она сгорбилась, обхватила коленки руками. Ирина обратила внимание: ее ладошки были не розовыми, как у африканских негров, а глянцево-черными, как вся рука. Ногти, правда, имели насыщенный лиловый оттенок… впрочем, это мог быть и лак…
— Кмеле, — сказала Ирина, — а ты его и впрямь любишь? Или просто родне насолить хочешь?
— Никого я солить не собираюсь, — растерянно проговорила Кмеле, поднимая голову. — Да и где я столько соли возьму, чтобы всех сразу…
— Насолить — это не в смысле 'солью посыпать',- разъяснила Ирина. — Это значит — доставить неприятности, напакостить, сделать назло.
— А-а…
— Не торопись с ответом. Подумай хорошенечко.
Кмеле честно думала какое-то время.
— Нет, — сказала она наконец. — Я и вправду его люблю. И он меня любит. А насолить — это тоже не помешало бы. Говорю же: достали.
— Ну и кому ты насолила, наркотика наглотавшись? Только себе.
— Ты меня еще полечи, — крикнула Кмеле, вскакивая. — Твое какое дело!
— А никакое, — согласилась Ирина. — Только если ты парня своего любишь, за него по-другому бороться надо.
Кмеле постояла немного, зло поджимая губы. Потом плюхнулась обратно, махнула рукой:
— Да как тут бороться…
— Кмеле… а вы оба вообще-то совершеннолетние?
— Ну-у…
— Понятно. А подождать нельзя? Сколько вам там осталось? Подождать, а потом пожениться…
— Два года! — простонала Кмеле, — два года ждать… да это сдохнуть и не жить!
— Два года быстро пройдут, оглянуться не успеешь.
— Угу, быстро. А маманя до а-дмори леангроша тем временем доберется. Настрополит его, она это сможет, не сомневайся. Вот и разведет он нас по разным планетам, на семь орбитальных поясов друг от друга. И все, конец, — Кмеле выразилась гораздо грубее!
— Если вы и впрямь друг друга любите, — сказала Ирина, — вы разлуку переживете. Два года — это не так уж и мно…
— Да ни дарга ты ничего не понимаешь! — взвилась Кмеле. — Нам тогда только одно и останется: из Анэйвалы сваливать! А это совсем уже край. А впрочем, — с тоской добавила она, — если совсем достанут, так и свалим. Пусть не думают, пусть не надеются, что нам храбрости не хватит! Всего хватит, понятно тебе?
Ирина пожала плечами. Чего уж тут не понять? Нет повести печальнее на свете… Всегда, во все времена. Везде, где есть мужчины и женщины. Уж к какой бы расе они ни принадлежали.
— Должен же быть какой-то выход, — сказала Ирина. — Кмеле, не отчаивайся так. Хочешь, я у Клаемь спрошу? Может, она что подскажет?
— Да ты что! — Кмеле от изумления даже заикаться начала. — Да ты хоть знаешь, кто она такая есть, эта твоя Клаемь?!
В самом деле, а что именно Ирина знала о Клаемь? Только то, что она жена Фарго и какой-то крупный чиновник в социальной службе… Ну-ну. Сейчас, похоже, вся правда и всплывет на поверхность. Язык у Кмеле без костей, это-то давно уже понятно, девочка им сначала шлепает вовсю, а уже потом думает, надо ли было вообще рот открывать…
— Клаемь — а-свери и глава Дармреа, и при прежнем а-дмори леангроше ее чуть было не повесили — за мятеж! Вовремя старика Тьма прибрала, иначе болталась бы твоя Клаемь в петле, как миленькая.
— Да ну, — не поверила Ирина. — А почему тогда она меня опекать взялась? Делать ей больше нечего, что ли? При таком-то положении…
— Дарг ее знает почему, — сказала Кмеле. — Может, ты ей понравилась.
— Что-о?
— А то самое! Она женщин любит, вот что!
— Кмеле, ты что несешь? — спросила Ирина. — Остереглась бы такое высказывать.
— А чего тут стеречься! — девочку несло, и остановиться она при всем желании уже не смогла бы. — У нее знаешь какая девица в последних любовницах была? Про то вся Анэйвала знает!
— Ага, ты еще скажи, что Фарго тоже девица, — съязвила Ирина. — Кмеле, хватить чушь пороть. Такие женщины замуж не выходят, оно им ни к чему, а Клаемь…
— Ой, ну да это ж политический брак, неужели тебе не понятно? — отмахнулась Кмеле. — Как еще было обезопасить Анэйвалу от будущих мятежей? Нынешний а-дмори леангрош это здорово придумал. Клаемь враз оказалась не в том положении, чтобы права перед Дорхайонами качать… кстати, знала бы ты, как Фарго скандалил, когда ему жениться приказали! В реакторе он такую 'красавицу' видел, он мне сам это говорил!
Ирина встала, прошлась по комнате. Ну, Кмеле, ну дает! Находка для шпиона. Сокровище целое! Нет, ее злость в адрес родичей понять вполне можно. Но что если бы тут был перед ней какой-нибудь вражий агент? Или журналист желтой прессы? Есть тут у них такая пресса? Должна быть. Жареные новости всегда спросом пользуются.
Наверное, Кмеле собиралась еще много чего занятного про своих рассказать. Но как-то внезапно вдруг замолчала, даже в лице изменилась.
— Что с тобой? — встревожилась Ирина.
— Мне… плохо, — с трудом, едва проговаривая слова, сказала Кмеле. — Мне плохо… плохо…
Она обмякла, сползла на пол. Ирина успела поддержать ей голову, иначе девочка крепко стукнулась бы затылком.
— Что случилось?
— Матери… не… говори… убьет… — насилу прошептала Кмеле. И потеряла сознание.
— Вот черт!
Ирина в панике заметалась по комнате. Вид у Кмеле был — в гроб только укладывать. А ну как она и впрямь умирает? Не дай Бог!
Служба медицинской помощи отозвалась стандартной заставкой. Видно, все операторы были заняты. В прошлый раз на вызов отвечал живой человек… Ирина вдруг вспомнила!
— Соедините меня с Харгамом Тонкэримом. Он врач общей практики…
— Исполняю, — отозвалась система мягким женским голосом.
На экране возникла знакомая чернокожая физиономия.
— Ваша дочь, Кмеле! — торопливо выпалила Ирина. — Она у меня. И ей очень плохо!
— Допрыгалась, — с осуждением сказал Тонкэрим, едва переступив порог Ирининой квартиры.
Он присел на диванчик, рядом с дочерью, взял ее за руку. И по этому движению, исполненному нежности, Ирина поняла, что он свою дочь очень любит. Переживает за нее. Да. Иначе бы не появился здесь так быстро.
— Что с ней? — нервно спросила Ирина.
— Похмельный синдром, — не оборачиваясь, пояснил врач.
Он достал из своего медицинского чемоданчика какой-то прибор, провел им над головой Кмеле. В воздухе тут же развернулся голографический экранчик. Слишком мелкий, чтобы Ирина со своего места могла разглядеть детали.
— Она долго со мной разговаривала, — сказала Ирина. — А я вот вчера так сразу…
