Коллектив авторов - Полдень, XXI век (ноябрь 2011)
Томас забросил свою электрику и работал теперь только на органавтов. Видения его стали предсказуемыми и постоянными, после каждого контакта «кожа-к-коже». Теперь он «видел» каждый раз, касаясь человека. Посему стал нелюдим, бывал в основном либо дома, либо на работе; не хотел здоровкаться, обниматься и вообще как-то касаться людей вне работы. И если бы не Санькина круглая дата, черта с два пришел бы Том Томыч на сегодняшний сабантуй.
Такие вот плюшки.
– Ни-фи-га-ж-се-бе, – ошалело пробормотал Артем.
– Ага. Прикинь, каково ему. Ты это, дружище… если что скажет или как-то не так себя поведет, не сильно обижайся, гут?
– Да какое там обижаться.
Тема помолчал, глядя в небо.
– Сань, вот… не знаю. Это что же он внутри себя носит, а? Тут свои проблемы такой мелочью кажутся…
– Ага. Так что, дорогой мой, придется нам с тобой ему насчет Ленки поверить. Пару раз животом к ней прижаться – да, а вот что-то серьезное…
Грохнула и задребезжала стеклом дверь, и на балкон ввалилась растрепанная и запыхавшаяся Женька.
– Саш, там у Анжелки… утюг… Том с Сонечкой… окно…
– Что?
– Да Анжелка, дура, утюг не выключила.
– Анжелка? – туповато переспросил Тема.
– Соседка. Темыч, не перебивай. Жень, ну?
– Том мусор пошел вынести, а в коридоре дым. Так он окно разбил, влез, дверь изнутри открыл, малышку вынес. Скам сейчас огонь тушит.
– Где Том? – напрягся Саша.
– В нашей спальне, с малышкой.
– Тема, бегом! – Саня рванул с места в карьер.
Томас сидел на кровати, низко опустив голову, и баюкал-успокаивал пятилетнюю Сонечку, шепча ей в ушко тихим, мягким голосом. «Дура, блин, опять ребенка бросила и в клуб умотала», – ворчала Женька, пытаясь куда-то дозвониться по мобильному.
– Томас, – спокойным голосом произнес Санька – дай мне, пожалуйста, Софию. Тебе, наверное, нужно в душ. Дай мне ее, дружище.
– Что?
– Томас, дай мне ребенка. Сходи в душ. Ты же, наверное, в пепле, саже. Да? Тебе ведь надо в душ? Правильно?
– Спокойно, парни, спокойно. Секунду.
Томас выпрямился, погладил своей изуродованной рукой ребенка по голове. Сонька успокоилась и уже примерялась, как бы половчее цапнуть дядю Тома за нос, стащить повязку. Глаза девчонки блестели хитринкой.
– Все хорошо, звездочка. Иди к дяде Саше. На, Сань, возьми.
И улыбнулся сквозь побежавшие слезы:
– Я ничего не видел. Я ничего не чувствовал. Мне так хорошо сейчас. Так спокойно.
Елена Щетинина
Человек Платона
Рассказ
Говорят, когда Платона спросили, что такое человек, то он ответил: «Существо без перьев и на двух ногах». Тогда Диоген принес ощипанного петуха и сказал: «Вот человек Платона».
– М-дааааа… – с чувством сказал Марк, разглядывая попугая.
Попугай ответил ему презрительным взглядом, в котором смешивалось высокомерие и отвращение. Потом икнул и смачно капнул на пол клетки.
Марк вздохнул и потыкал пальцем между прутьями. Попугай, неторопливо перебирая лапами, просеменил к противоположной стенке и снова смерил Марка взглядом, полным глубочайшего омерзения. Вкупе с внешним видом птицы это смотрелось угнетающе. Мало того что попугай и раньше не отличался особой аккуратностью в оперении и все время выглядел как жертва драки, так еще со вчерашнего дня на его голове начала просматриваться внушительная лысина, напоминавшая тонзуру. С ней у птицы был весьма залихватский вид – как у монаха-за-булдыги, случайно затесавшегося на гей-парад или на карнавал в Рио-де-Жанейро.
Марк мысленно выругался и прикусил язык. Родители – строгие католики – учили его не шутить с подобными вещами, но годы, проведенные в тесном мирке космических кораблей, как-то притупили его восприимчивость к религии и заострили здравый цинизм. Но все равно так нельзя.
Попугай поднял лапу и почесал когтем лысину.
– Ээээ… Не надо, – сказал Марк. – Тц-ц-ц-ц…. – он постучал пальцем по прутьям. – Не надо.
Попутай медленно опустил лапу, с осуждением смерил Марка взглядом и отвернулся, дав понять, что больше не желает общаться с этим существом в серой форме и с неухоженной рыжей бородой.
– С Жожо проблемы, – сказал Марк, входя в комнату отдыха.
– С твоим Жожо всегда проблемы, – отозвался бортмеханик Герберт, что-то зашивая. – Все десять лет, что я его знаю, и, думаю, были и все тридцать, что я его еще не знал. И сколько они там живут? Лет сто? Вот-вот… значит, и еще лет шестьдесят будут…
– Не смешно. – Марк сел за стол и щелчком сбил катушку ниток. Бобина покатилась, подпрыгивая и задорно помахивая торчащей ниткой. – Он лысеет. Причем очень сильно.
– Это плохо, – пилот Алекс поймал бобину и пустил ее обратно, к Марку. – Может, чего-то в питании не хватает?
– Да вроде все так же, – Марк толкнул катушку обратно к пилоту. – Как всегда. А лысина здоровенная. Еще вчера не было, а сегодня – во!..
– Так, – Герберт перехватил катушку. – Пусть твой Жожо идет в жожо. Не дай Бог, я у себя хоть единый выпавший волос найду… Я твоему Жожо из его жожо все перья повыдергаю. И тебе в жожо вставлю. Над нами весь ангар смеется. Завели корабельное животное… Вон, у Бека на «Ван дер Граафе» дог Граф, у Райса на «Рагнареке» – гелльский брандт Тор, у Дель Пьетро на «Аль-Аарафе» – ворон Эдгар. А у нас? На «Элегии» – и попугай Жожо!
– Корделия своего питомца предлагала, – пожал плечами Алекс. – Ты ж и против него был.
– Крыса Помпончик? – саркастически переспросил Герберт.
– Хомяк, – уточнил Марк. – Это был хомяк.
– Да хоть морская свинка, – бортмеханик махнул рукой и перекусил нитку. – Грызун Помпончик! Весь вечер на арене! Клоуны прилагаются! Передвижной цирк, а не исследовательский корабль…
– Между прочим, – сообщил Марк, – раньше шахтеры с собой в шахты брали клетки с канарейками. Птицы чувствовали запах газа и предупреждали людей.
– Дохли, что ли? – переспросил Герберт.
– Не уточнял, – мрачно ответил Марк. – Может, просто волновались.
– Это ты к тому, что твой Жожо может предупредить нас о какой-нибудь опасности? – Герберт коротко хохотнул. – Он заволнуется, только когда у него еда закончится. А мы к тому времени уже давно будет хладными трупиками валяться.
– Да ну тебя, – Марк махнул рукой. – Алекс, Ы Сынь где? Думаю с ним посоветоваться…
– Вроде в лаборатории был. Роксана с утра какие-то новые образцы притащила. Им отчет надо было еще вчера подготовить, а теперь оказалось, что надо все заново переделывать.
– Робота снова переклинило? – поинтересовался Алекс.
– Да нет, – Герберт полюбовался на свою работу и стал собирать нитки, иголки и какие-то обрезки. – Они что-то в атмосфере обнаружили. Какую-то мега-супер-пупер-важную фигню.
