Журнал «Полдень XXI век» - Полдень XXI век, 2011 № 01
Обзор книги Журнал «Полдень XXI век» - Полдень XXI век, 2011 № 01
ПОЛДЕНЬ XXI ВЕК
Январь(73) 2011
Колонка дежурного по номеру
Через одно — самое большее через два поколения наши люди, несомненно, избавятся от вредной привычки читать. Наркотик, именуемый худлитом, слаб и, к тому же, становится дорог. Очень помогает заместительная терапия: пенсионерам и сельским жителям — ТВ, молодежи — Интернет. Но покуда в подлунном мире будет существовать хоть один литературозависимый — ломка ему не грозит. Наслаждайтесь, слабовольные друзья.
Вот вам еще горсточка историй, уводящих в параллельные миры. В игру чужих умов. Наиболее легкая для потребителя разновидность т. н. художественного текста. Тщательно очищенная от иррациональных примесей. От индивидуальных стилистических средств. От личного присутствия автора. От абсурда и от страстей.
Короче говоря — фантастика.
Литература двух свойств: занимательности и правдоподобия. Литература одного приема: из произвольного допущения выводятся неизбежные следствия; чем произвольней допущение — тем интересней, чем неизбежней следствия и чем их больше — тем правдоподобней. Литература экономного, универсального, полированного слога. Выводится из памяти быстро и без остатка. Но и в процессе усвоения оставляет читателю свободу: не причиняет ни малейшей боли. Текст даже не пытается сделать вид, что он написан про вас или про что-нибудь такое, что могло бы с вами случиться вне этого текста.
Все случается только с ним и только в нем. Это всё — его финал. Вы и читаете его ради последней страницы — или последнего абзаца. Шикарней всего — когда освещение в сюжете включается последней фразой. До которой, стало быть, никакая сила не заставит вас не дочитать. Так называемый реализм дрожит от зависти и старается в эту сторону не смотреть. Якобы презирает. А тайком перенимает технику. Но остается неконкурентоспособен. Поскольку по умолчанию не имеет права игнорировать такие фундаментальные силы, как случайность и глупость. А также принцип тщеты всех усилий и надежд.
Ничего, думает он, стиль вывезет. Пусть персонажи будут как живые. В смысле — пусть на все лады докучают друг дружке, и мучают, и мучаются. Вместо того чтобы смотреть ТВ или листать ЖЖ. Либо, в крайнем случае, прилечь на диван — почитать спокойно фантастику.
Самуил Лурье
Истории. Образы. Фантазии
Герберт Ноткин
Польза и красота
— Человек, Ваня, эстетически отличается от свиньи тем, что ко всему привыкает. Абсолютно технологическое, вне всякой стилистики, ни с чем не гармонирующее, не вписывающееся в среду и идиотски из нее выпирающее сооружение стало символом Парижа.
— Это был гениальный проект, на полвека опередивший время! Это — гордость Франции.
— Да. Нет такого свинства, к которому не привык бы человек, и, привыкнув, не начал бы им гордиться. Уж какой бы он ни был француз. Но теперь оборотись к нему задом, а передом — к Англии, оплоту традиций, и посмотри на этот непревзойденный по высокотехнологичному идиотизму огурец сэра Нормана, вся архитектурная идея которого именно в том, чтобы ни с чем не сочетаться, но, разумеется, иначе, чем у французов.
— Ну и что, ну и все дома Антонио ни с чем не сочетаются.
— Да не чувствуешь ты…
— Ну, объясни, чувствительный…
— Станцевать об архитектуре. Как это объяснишь? Дозреть надо… Тут же вообще уникальный случай, когда имя архитектора стало стилем. Скажи «Гауди» — и можно больше ничего не говорить. Его модерниссимо — это вообще не постройки, это окаменевшие сны. Типа Кафки. Вот они так и сочетаются с остальным, как сны с явью. Мне, если хочешь знать, его постройки отвратительны, я их видеть не могу. Но кто сказал, что я могу видеть мои сны? А я их вижу. И с моей остальной жизнью они связаны такой же бессвязной связью, но не надуманной, а какой-то внутренней. Так и его дома. В этом все дело: изнутри идет или из головы выдумано. И Фрэнк, и Шарль делали то, что было для них…
— Органично, знаю.
— Да. А другие парились, корячились, но все равно ничего лучше виллы «Савой», капеллы в Роншане и Дома над водопадом не выдумали…
— А Дом Мельникова?
— Это его органика, двухколесный бред. Но идейный.
— А Бразилиа? А бетонный бамбук Кендзо?
— Да-да, молодец, истарх не прогуливал, правильные слова произносишь, только… смысла их не понимаешь. Чтобы архитектуру понять, надо немножко как бы с фундамента съехать…
— А с крыши не надо? Или сама съедет?
— Надо чуточку утерять опору, почву под ногами, а ты уж очень прочно на земле стоишь, на всех четырех, и корни бетонные выпускаешь…
— Ой-ой-ой, летатель. Архитрав. Ладно, всё, заболтались. Конец связи.
* * *— Мам, папа у себя?
— Да, но он на работе… Туся! Ты же видишь, телесвязь включена.
— Ну я на минутку…
— Федя, ты пока не голограмма, камеру не заслоняй… Ребята, а вы чего уставились? Это кино не для всех, у вас есть что делать.
— Пап…
— Нагрузки вводи… добавь ветра. Что «зачем»? Ты историю сдавал? Мост Бауча имел двадцатикратный запас, но когда на него влетел скорый из Эдинбурга, он упал… Да какой, к черту, резонанс — парусность возросла, и ферму снесло…
— Па-ап…
— И запас на сейсмику добавь. Вулканов нет, а тряхнуть и рвануть сейчас везде может… Федя, у тебя детей нет? Но ведь будут, — добавь запас. Профиль дай… Ладно, здесь, вроде, нормально. Давай на макете.
— Ну па-ап…
— Женя, я занят, ты же видишь… Да не надо мне эти простыни — макет новый что, не готов еще? А сроки? Они что, не понимают?
— Папа, ну я ухожу же.
— Я сейчас сам с ними поговорю — куда ты уходишь? Катя, покажись в кадре, что у нас там с аналогами?
— По делу. Посмотри на меня. Как?
— Потрясающе! Я пятнадцать лет на тебя смотрю и насмотреться не могу — давай Токио-Осака поподробнее, да? Женечка, я на работе, мне работать надо, я посмотрел, что еще?
— Нет, ты на меня посмотри не как отец, а как мужчина.
— …Ч-чё?
— Ну, папа!
— Ладно, доделывайте пока сопроводиловку. Конец сеанса.
* * *Так, начинаем ввод. «Персоны вашего окружения. Родственники. Жена». Берем из анкеты. «Прозвища, неофициальные имена, ники». Милка. Милашка… нет, это официальные. Театраля. «Основные качества: Положительное / Отрицательное». Любящая / Прочерк. Хотя нет, есть недостаток: Упрямая. «Субъективная значимость, оценить в баллах от 0 до 100». 100.
«Дочь… ники». Няма. Туся. Каратэшка… Чудо / Прелесть. 1000… ладно, 100.
«Сестра двоюродная». Желчина Дарья Осиповна. 1985. Хрюшка. Гу… нет, это не надо… Прочерк? ну, пожалуй. Активная / Пьющая. 10… нет, 5. Не виделись пятнадцать лет — и нет желания.
«Племянник двоюродный». А надо его? Ну, пусть, до кучи. Желчин Данила… Никитич, что ли? Пусть Никитич. 2002-й. Или первый? Не важно. Как его тогда кликали-то… Гундя… Гуня! Точно, Гунька. Прочерк / Дебил — до пяти лет говорить не научился. Хотя, может, с тех пор поумнел? Ладно, Прочерк / Прочерк. 0? Ну, пусть 2. Хорош с родичами, пошли к остальным.
«Друзья. Сослуживцы. Контакты. Актуальные соученики».
Ольховский Виктор Германович, 1987. Архитрав. Эпиз… ну, пусть Эпистиль. Умный / Выскакивающий. Ну, баллов на 25, я думаю, потянет… У-э-а-а-й… а сколько там натикало? О-о, всё. Тень, кормежка закончена, всех близких тебе скормил и даже дальних! Спать-спать-спать.
* * *— А чего тебя вообще на дороги потянуло, типа на панель? Вроде, не твоя поляна. Ты ведь у нас птица высокого полета, башни громоздить безбашенно, генпланы генерировать…
— А мне сверху видно всё.
— А что тут видеть? Вариантов-то раз-два и обчелся. Или дублерку реанимировать, или в ярусы.
— «Взгляд, конечно, варварский, но верный». Только это, Ванек, взгляд с нулевой отметки, то ись — бэспэрспэктивный. С нулевой — какая ж перспектива?
— Да? А какие ты нам откроешь светлые перспективы?
— Ну, может, какие-нибудь и откроются. Только уж, извини, не вам. Всё, конец связи.
— Да где уж нам… открывалка.
* * *— Ваня, у Женьки день рождения скоро… Ну, то есть, не так скоро, но — шестнадцать лет. Что-то надо.
— Думал уже. А что она хочет, ты знаешь?
— Гибкие мобильные компьютеры появились, «могики». Те же мопсы, но не наручные, а в виде бандана и с камерой-проектором во лбу. Насте, подружке ее, родители только что привезли. Их еще стилизуют под индейские… «Новые могикане»!
— Видел. Но он же через год будет в десять раз дешевле.
— Ванечка, через год он будет у всех и будет уже не нужен. Я понимаю тебя, нам это трудно, но это не только игрушка, у них ведь не обычная школа, там нельзя выпадать из круга.
