Николай Петри - Зеркало в руках
— И что? — Крактэн был далёк от разведения племенных люквилов, и слова погонщика звучали для него такой же бессмыслицей, как беснования Молчащего Дервиша.
— Но Тахо тоже не знал, что его люквил — самка!
Сапрат втянул голову в плечи, ожидая немедленной расправы. Он закрыл и глаза на тот случай, если вспыльчивый артог захочет сделать из него Одноглазого Адепта.
Мимо корзины огромными перепончатыми крыльями прошелестели длинноклювые кляссы.
По молчанию артога погонщик понял: на его зрачки он покушаться не собирается. Сапрат осторожно открыл правый глаз и быстро осмотрелся.
Артог стоял к нему спиной, что-то с интересом высматривая на горизонте.
— Крактэн, ты… простил меня?!
У Сапрата появилась слабая надежда, что долгий перелёт он закончит с обоими глазами.
— Я пока не решил… — После недолгой паузы ответил воин-артог.
— Но… у меня есть надежда?..
— Надежда есть всегда. — С нехорошей усмешкой сказал Крактэн и рывком приблизился к погонщику.
Сапрат отпрянул, но в небольшой корзине спрятаться было негде. Погонщик приготовился к худшему.
— Как скоро самка должна разрешиться от бремени? — Рука артога легла на плечо дрожащего Сапрата.
— Всего одна н-ночь! — заикаясь, ответил погонщик. — Завтра утром мы сможем продолжить путешествие!
— А детёныш?
— Если ты не возражаешь, то в корзине хватит места для троих… — Не очень уверенно пролепетал Сапрат.
— Ладно. — Крактэн убрал руку. — Что мы должны делать?
— Видишь ли… — погонщик находился в затруднительно положении, — люквилу для родов вовсе не требуется земля. Но вес двоих седоков для неё слишком велик… — Заметив свирепый взгляд артога, погонщик скороговоркой закончил: — Я попробую зацепиться за верхушку какого-нибудь высокого дерева, а ты… ты примешь роды у люквила…
— Что?!
Сапрат с ужасом осознал: его ноги уже не стоят уверенно на плетёном дне корзины, а беспомощно сучат в густоватом от лесных испарений воздухе.
За мгновение до того, как железные пальцы Крактэна разжались, Сапрат на одном дыхании выпалил:
— Насчёт родов — это у меня случайно вырвалось! Я всё сделаю сам!
Под ногами появилась опора. Погонщик тонкой струйкой стал выпускать из колышущейся груди горячий воздух.
Крактэн приблизился вплотную и, дёрнув правой стороной лица, спросил:
— А как же быть со мной?.. Я не хочу торчать на верхушке дерева весь день и целую ночь!
Сапрат постарался соображать быстро.
— Тебе… — он вдруг закашлялся и со всем уважением к статусу воина-артога продолжил: — Вам не потребуется сидеть на дереве!
— Уже интереснее. — Крактэн отпустил погонщика, демонстративно вытерев о его куртку обе ладони. — Неужели ты собираешься предложить мне ночёвку в лесу!
— Как вы могли такое подумать! — изумление Сапрата было искренним. — Вы проведёте это время в спокойном месте и безо всякого риска!
— Что за место?
Крактэн почти перестал сердиться. Сейчас ему хотелось побыстрее отделаться от бестолкового погонщика, потому что он хорошо знал собственный характер: ещё одна промашка со стороны Сапрата и тому уже не помогут никакие объяснения.
Сапрат осторожно приблизился к артогу, тонкой ручкой показывая на серо-коричневый конус горы.
— Небесные виривеи!
— Никогда о таких не слышал, — с сомнением в голосе произнёс Крактэн. — Кто они?
— Я бы, конечно… со всем моим уважением… — замямлил Сапрат, с опаской косясь на рослого воина. — Но о них мало что известно…
Не закончив фразы, погонщик изобразил на лице такое страдание, такую муку, что артог с неприязнью отодвинулся от него.
— Ты пятый сезон в этих краях и хочешь меня убедить, будто ничего не знаешь о небесных виривеях? — Крактэн ещё раз посмотрел на подёрнутую туманной дымкой гору.
— Не только я один, — оправдываясь, пролепетал Сапрат. — Тахо летал здесь много дольше меня, но и он никогда не бывал в городе небесных виривеев.
— Почему?
— О них говорят разное… — не сразу ответил Сапрат.
— Теперь понятно, зачем ты посылаешь меня к ним! — Улыбка на лице воина-артога не обещала ничего хорошего.
— Эх, Крактэн! — печально вздохнул Сапрат. — Да я же об этом и толкую всё время — виривеи народ странный, поэтому мало кто бывал у них в городе. А для чужаков, кто не захочет посетить их дома, они соорудили под городом площадку. Там есть всё необходимое: простенькое жилище на троих, очаг внутри хижины и кострище на открытом воздухе. Есть даже колодец и загон для домашних животных.
— А говорил, ни разу там не был. — Крактэн пытливо посмотрел на погонщика.
Сапрат не смутился.
— Я говорил, что не бывал в самом городе, — спокойно ответил он. — В хижине мне ночевать доводилось. Но… — Сапрат понизил голос до свистящего шёпота, — дальше загона для животных я никогда не заходил. И не жалею об этом!
— Виривеи такие кровожадные? — удивился Крактэн. Его всё больше занимал рассказ погонщика.
— Что ты! — махнул рукой Сапрат. — Виривеи люди спокойные и покладистые, как мой люквил!
— Тогда чего ты страшишься? — Крактэн посмотрел прямо в глаза погонщику.
Сапрат отвести взгляд не рискнул, нехотя пробормотав:
— В городе живут не только виривеи…
Воин-артог приготовился выслушать продолжение захватывающей истории, однако Сапрат больше не проронил ни слова. Махнув на погонщика рукой, Крактэн облокотился о массивную дугу наружного каркаса и принялся разглядывать скалу, на одном из многочисленных ярусов которой располагался неприступный город таинственных виривеев. Когда размытый конус горы приблизился настолько, что стало возможным различить множество отдельных деталей не только скальных нагромождений, но и удивительных построек загадочного города, Сапрат рискнул нарушить молчаливую созерцательность артога.
— Крактэн, мне бы не хотелось высаживать тебя здесь…
Воин промолчал.
— Скоро будет роща пятиярусных вандуков, — снова заговорил Сапрат, — так вот, в верхней части одного из них есть дупло — его ещё называю Зев Года. Ты бы мог провести ночь в нём…
Крактэн повернулся, внимательно осмотрел погонщика с головы до ног.
— Ты знаешь, что символизирует этот рисунок? — Длинный палец воина упёрся в красно-жёлтую татуировку на правом виске.
— Конечно, — пожал плечами Сапрат. — Тройная спираль — символ бесконечной дороги, а жёлтый мост говорит о том, что артог идёт туда, куда больше никто идти не отваживается…
— Тогда к чему твои слова?
Погонщик обиженно хмыкнул, искоса бросая недовольные взгляды на артога.
