Роберт Шекли - «Если», 1999 № 09
А ведь это был музыкальный инструмент без прошлого, не принадлежащий никому, не связанный ни традициями, ни клятвами о сохранении тайны мастерства. На трубе мог играть любой! Надо было лишь найти учителя, а великий музыкант Тор не отказывал никому. Ничуть не удивительно, заключил Форзон, что здешние ремесленники забросили свое ремесло, а кузнецы производят только трубы.
Когда прибыл очередной караван за товарами на продажу, их оказалось так мало, что половина фургонов отправилась в обратный путь пустыми. У королевского агента и деревенских старейшин состоялась весьма бурная беседа, в ходе которой почтенные старцы не отступили ни на шаг, упрямо ссылаясь на традиционное право деревни на независимость. Инцидент не имел последствий, но Форзон глубоко задумался.
— У агента нет законного права на вмешательство, и все-таки не стоит раздражать его без особой нужды, — сказал он Тору. — Лучшие трубачи могут играть с утра до вечера, но остальным придется заниматься музыкой только после работы.
— Думаю, ты прав, — согласился Тор. — Я поговорю с учениками и улажу это дело.
— Твои лучшие ученики достигли высокой степени мастерства. Что ты намерен с ними делать?
— А что еще с ними можно сделать? Они будут играть для собственного удовольствия, вот и все.
— Музыка существует для того, чтобы ее слушали. Почему бы тебе не взять их с собой в столицу?
Тор вздрогнул и нервно заслонился рукой.
— Мы не посмеем!
— Закон не запрещает этого, — мягко сказал Форзон. — В деревне одноруких нас удерживает не закон, а невозможность жить в любом другом месте. Но с трубачами все будет иначе! Любители музыки встретят их с восторгом, а на Курре любят музыку все и каждый.
— Мы не посмеем!
— Но почему? Разве может кто-нибудь дважды потерять свою левую руку?
Ляпнув это, Форзон тут же понял, что сморозил глупость. Король Ровва, будучи в дурном расположении духа, вполне способен изменить традиции и отрубить однорукому голову. Тем не менее всей этой подлости необходимо положить конец, так что придется пойти на риск. Надо будет еще раз поговорить с Тором.
Большинство будущих музыкантов вернулись к работе, однако королевский агент не успокоился: он взял обыкновение шнырять по деревне и вскоре идентифицировал источник музыкальной заразы. Агент не сказал Форзону ни слова, но последний стал натыкаться на первого так часто, что почувствовал себя под колпаком. Поразмыслив, Форзон пришел к выводу, что его привычное времяпрепровождение выглядит крайне подозрительно.
Многие жители деревни тоже не работали, но они сидели по домам, погрузившись в депрессию, и не мешали остальным усердно трудиться. Форзон же бездельничал не от тоски, а напротив, с неистощимым энтузиазмом: он обожал наблюдать за работой мастеров, изводя их бесчисленными вопросами; более того, он подсовывал честным труженикам дурацкие идеи, от которых агент получал не доход, а сплошные убытки.
Форзон решил проблему одним махом: пошел к столяру и нанялся к нему в подмастерья. Агент немного понаблюдал за его работой и покинул деревню довольный. Вечером после первого трудового дня Форзон снова напомнил Тору:
— Музыка для того, чтобы ее слушали!
И Тор уныло повторил:
— Мы не посмеем.
На третий день Форзон потерял работу.
Любуясь великолепной текстурой столешницы, которую они обрабатывали, он рассеянно подставил пальцы под удар стамески. Травма оказалась незначительной, но мастер был потрясен до глубины души: в деревне одноруких никто не желал отвечать за порчу чужой руки.
Лекарь снял повязку через несколько дней, но у столяра больше не нашлось работы для Форзона.
Огорченный, он отправился к друзьям-кузнецам, которые уже не делали труб, полностью удовлетворив всех желающих. Те встретили его с восторгом, и теперь Форзон в рабочие часы околачивался в кузне, изредка помогая мастерам, когда возникала нужда в лишней руке.
Каждый вечер он повторял Тору:
— Музыка существует для того, чтобы ее слушали!
И каждый вечер тот отвечал:
— Мы не осмелимся!
В одно прекрасное утро, поставив на полку только что законченный комплект изящных серебряных кружек, Форзон вышел из шумной кузни на улицу, чтобы послушать Торовых трубачей. Это была новая композиция, и Форзон с удовлетворением отметил, что Тор открыл для себя победное звучание фанфар. Мысль о разрушении древних традиций Курра более его не беспокоила: музыка, созданная на чуждом этому миру духовом инструменте и в чужой музыкальной системе, была истинно и неоспоримо куррианской.
Внезапно трубы смолкли на полуфразе. Удивленный Форзон дошел до центральной площади и увидел там старейшин, беседующих с королевским агентом. Неподалеку в плотном каре выстроился взвод королевских солдат. Пока он таращился на эту картинку, старейшины, кивнув, быстро разошлись в разные стороны, громко призывая жителей деревни срочно явиться на общее собрание.
— Что ему нужно? — спросил Форзон, перехватив одного из стариков.
— Поговорить с нами, — ответил тот безразлично.
— О работе? Но у нас давно все в порядке.
— Не знаю, он не сказал.
Народ подходил не спеша, и Форзон весь извелся от беспокойства и нетерпения. Наконец агент залез на повозку и зорко оглядел собравшихся.
— Три месяца назад, в полнолуние, в этой деревне появилась женщина, — зычно объявил он. — Потом она пропала. Кто-нибудь знает эту женщину? Кто может сказать, куда она пошла?
Толпа безмолвствовала.
— Мы проверили королевские реестры, — продолжил агент. — Со второго месяца после прошлой жатвы ни одна женщина не была наказана. Никто не посылал в эту деревню однорукую женщину, и все-таки она появилась здесь. Если кто-нибудь из вас хоть что-то знает,
Предупреждаю, лучше признаться в этом прямо сейчас.
У Форзона упало сердце: команда Б понятия не имела, что король ведет скрупулезный учет своих жертв!
— Ладно, — сказал агент, не дождавшись отклика. — Мы проверили не только королевские реестры. Мы перешерстили реестры всех подопечных деревень. В одной из них живет мужчина, который не подвергался наказанию. Если этот человек здесь, пусть сделает шаг вперед. — Он снова зорко оглядел толпу. — Нет? Ну ладно. Все, кто прибыл сюда между прошлой и нынешней жатвой! Два шага вперед!
Медлить было нельзя, и Форзон послушно шагнул вперед вместе с другими. Группу подозреваемых тут же окружили солдаты.
— Обыскать, — распорядился агент.
Все произошло так быстро, что у него не осталось никаких шансов. Солдат, рванув верхнюю одежду, громко вскрикнул от изумления при виде фальшивой культи, и тут же несколько крепких рук сноровисто обнажили его до пояса. На площади воцарилась мертвая тишина.
