Галина Полынская - МетрОполь
— Это оно и есть? Мы в другом мире?
— Да, — буркнул Артур и посмотрел на мобильник, он, разумеется, не работал.
— Ты бывал здесь?
— Нет, здесь не бывал.
Он открыл банку и сделал большой глоток.
— Идем туда, — кивнула на серебристые строения Лиля, — посмотрим, что там такое.
Артуру не хотелось, но вместе с глотком джина на него напала апатия и безразличие ко всему. Закурив, он поплелся за возбужденной Лилей.
Это было похоже на парк с магазинчиками, какие бывают у автозаправок. Решили зайти. В ухе Артура все еще была капсула-переводчик, он надеялся, что переводчик действительно универсальный, как говорил Имо. Устройство магазина ничем особым не отличалось от привычного — полки витрин и молодая приветливая девушка за причудливым кассовым аппаратом.
— Здравствуйте, — обратился к ней Артур, поправляя капсулу.
Она что-то ответила на непонятном языке, затем вынула из футляра-кулона, болтавшегося на груди такую же капсулу и вставила в ухо.
— Здравствуйте, — повторил Артур, — мы туристы…
— В гости или на постоянное проживание? — деловито осведомилась девушка и ее пальцы защелкали по кнопкам аппарата.
— В гости, а там… как получится.
— Вам полагается лак на пятьсот прутов. Когда устроитесь на работу, возместите сумму правительству.
Из аппарата вылезла плотная квадратная карточка синего цвета. Девушка протянула ее Артуру, игнорируя Лилю.
— Будете брать продукты?
— А пятьсот… прутов это много?
— Для кого как, — пожала плечами девушка, она больше не казалась приветливой.
— Ладно, посмотрим.
Взяв карточку, Артур направился к витринам. Побродив среди полок, залитых ярким дневным светом, они пришли к выводу, что практически все продукты питания сделаны из одного и того же фрукта (овоща? ягоды?) по цвету и внешнему виду напоминавшую сливу.
— Тебе нравятся сливы? — Артур взял бутылку с соком и посмотрел на свет густое содержимое.
— Я равнодушна к ним. Смотри, похоже на кексы, да? Возьмем?
— Бери.
Взяв сока, кексов и еще каких-то лепешек, напоминавших неаккуратное печенье, они вернулась к девушке за аппаратом. Она сунула карточку в щель, в аппаратуре послышалось гудение, щелчок и карточка выплыла обратно.
— Много там еще осталось? — поинтересовался Артур.
— Достаточно.
— Достаточно для чего?
— Чтобы снять комнату в доме Ожидания.
— А где это?
— Прямо. И поторопитесь, скоро выйдут патрули.
Покупки она сложила в синюю сеточку и протянула Артуру.
— Патрули? Какие патрули?
— Нельзя находиться на улице после заката.
— А если мы туристы и не знаем…
— Значит, вас заберут в Патрульную и выпустят только утром. Скорее всего, без женщины.
Артур взял сеточку, подхватил под руку Лилю и они вышли из магазинчика.
— Тебе все еще нравится здесь?
— Немного настораживает, — ответила она. — Но, в конце концов, у нас в Москве тоже есть патрули и они забирают в патрульную граждан без документов. Жаль, что нужно идти в гостиницу, я бы с удовольствием погуляла.
— Завтра погуляем.
Дом Ожидания оказался большим, нелепым сооружением, по архитектурной форме напоминающим вавилонскую башню с крышей-колпаком. У дверей стояла пара молодых людей в синей форме. Артур на всякий случай показал им карточку-лак, объяснил, что они туристы и молодые люди закивали, мол, проходите. Внутри все напоминало здание вокзала, особенно высокий полукруглый потолочный купол с голубыми стеклами. Заметив парочку, глазеющую по сторонам, к ним подоспел юноша с остекленевшими от доброжелательности глазами. Он быстро понял, в чем дело, перепоручил туристов девушке с таким же застывшим взглядом, и она повела их к лестнице, крытой вытертым синим ковром. Артуру нравилось тут все меньше и меньше, он уже успел пожалеть, что пошел на поводу у Лили и не попробовал сразу же вернуться обратно в свой мир.
Артур отсчитал тринадцать этажей, прежде чем их привели в комнату. Девушка протянула Артуру две бирки на цепочках и жестом показала, что их следует надеть на шею. Артуру это не понравилось, но он надел. Открыв дверь, девушка кивнула и ушла. Комнатка оказалась маленькой, но в нее каким-то невероятным образом втиснули узкую кровать и тумбочку с примитивным рукомойником. Туалет заменяло подобие ведра с крышкой в углу. Лампочки под потолком или каких-нибудь иных осветительных приборов не наблюдалось вовсе, так что если закрыть дверь, ведущую в ярко освещенный коридор, комната погружалась в непроглядный мрак.
— Как здесь жить-то? — растерялась Лиля.
— Надеюсь, долго мы тут не задержимся. Вот только кровать одна…
— Ты боишься спать со мною?
— Я-то нет.
— А я тем более.
Они закрыли дверь и улеглись на кровать, не раздеваясь, сняли только обувь. Пришлось лежать тесно прижавшись друг к другу. Артур слышал, как колотится сердце Лили, как она пытается усмирить прерывистое дыхание.
— Артур, — приподняла она голову, и ее дыхание защекотало шею, — я хочу тебе сказать…
— Не надо, прошу тебя, — хотелось отодвинуться, но было некуда. — Мало того, что я равнодушен к тебе, как к женщине, к тому же ты…
Но она не стала его слушать, ловкие пальцы уже расстегивали рубашку, теплые губы скользили по груди, опускаясь все ниже. В кромешной темноте он не видел ее лица, чувствовал лишь прикосновения пальцев и губ.
— Какая же ты тварь, Лиля, — вздохнул Артур, переворачиваясь и подминая ее под себя.
По глазам резанул яркий луч света. Чей-то громкий голос произнес:
— Вставать!
Артур приподнял веки и увидел, что в их комнате стоит неизвестно откуда взявшийся дядька в синей форме.
— Вставать! — рявкнул он. — Идти работать!
— Чего? — Артур приподнялся на локтях. — Я турист, какой «работать»?
— Работать! Отрабатывать пятьсот прутов, дарованных общиной!
Артур хотел что-то возразить, но в руке мужика оказалась вдруг штука, похожая на стек, им он стеганул Артура так, что на голой груди выступила алая полоса с кровавыми бисеринками. Лиля закричала. Мужик замахнулся и на нее.
— Стоп! — Артур спрыгнул с кровати, становясь между ними. — Все понятно, иду работать!
— Только ты идешь работать или женщина тоже?
— Только я, я отработаю и за нее и за себя.
— Выходить! Строиться!
Мужчина вышел в коридор.
— Я пойду с тобой, — Лиля не плакала, лишь ее антрацитово-черные глаза, казалось, потемнели от страха еще больше. Она смотрела, как Артур, морщась, застегивает рубашку, губы ее дрожали.
