Аркадий Стругацкий - Христо-люди
Под воздействием таких размышлений я поклялся всегда быть злейшим врагом всякого проявления тирании над человеческим разумом.
Через несколько часов до меня донеслись мысли Майкла.
- Где вы теперь? - Спросил он.
Я объяснил.
- Куда вы направляетесь?
- Пока на юго-запад, - ответил я. - Мы думаем двигаться по ночам, а днем отдыхать.
Он одобрил это решение, а потом добавил:
- К несчастью, из-за опасения новых набегов из окраин увеличилось число патрулей. Не думаю, что со стороны Розалинды было разумно брать этих гигантских лошадей. Если их увидят, то известие об этом разнесется, как лесной пожар, даже одного следа будет достаточно.
- Обычные лошади не могут двигаться с такой скоростью, - ответил я. - У них и выносливость гораздо меньше.
- А скорость вам понадобится, Дэви. Тут настоящий ад. Они разузнали о нас гораздо больше, чем мы предполагали. Но о Марке, Рэчел и обо мне они не подозревают. Но они очень обеспокоены. За вами будут посланы поисковые группы. Я хочу записаться в одну из них добровольцем. Скажу, что заметил, как вы двигались на юго-восток. Если это не подействует, то Марк постарается увести их на северо-запад. Если вас кто-нибудь увидит, постарайтесь помешать ему рассказать о вас любым способом. Но только не стреляйте из ружья. Имеется приказ не использовать ружей без крайней необходимости, только как сигнал. Все ружейные выстрелы будут расследоваться.
- У нас нет ружья, - сказал я.
- Тем лучше. У вас не будет соблазна пустить его в ход. Но они думают, что оно у вас есть.
Я заранее решил не брать с собой ружья, частично из-за шума от выстрела, частично потому, что его очень долго перезаряжать и тяжело нести, к тому же оно становится бесполезным, как только кончается порох. У стрел не такая дальность, но зато они совершенно бесшумны. И вы можете выпустить их дюжину, пока противник перезарядит ружье.
В разговор вмешался Марк:
- Я все слышал. Буду держать наготове слух про северо-запад.
- Хорошо. Но не распускай его, пока я не скажу. Я думаю, что Розалинда сейчас спит. Скажи ей, пусть свяжется со мной, когда проснется.
Я пообещал, и они на время отключились. Я продолжал нести свою вахту еще в продолжении нескольких часов, а потом разбудил Розалинду. Я лег на ее место, передал ей просьбу Майкла и через минуту или две уснул.
* * *Возможно, я спал некрепко, а может, это было простым совпадением, но я проснулся и тут же уловил полную боли мысль Розалинды:
- Я убила его, Майкл… Он мертв…
Затем она начала посылать хаотические, панические образы.
Твердо и уверенно прозвучали мысли Майкла и Марка:
- Не пугайся, Розалинда. У тебя не было другого выхода. Это война. Война между нами и ними. Не мы начали ее, но мы имеем столько же прав на существование, сколько и они. Не бойся, Розалинда, ты должна была это сделать.
- Что случилось? - Спросил я, садясь.
Они не обратили внимания на мой вопрос, или были слишком заняты, чтобы заметить мое пробуждение.
Я осмотрел полянку. Петра спала рядом со мной, гигантские лошади спокойно паслись и щипали траву. Вновь послышалась мысль Майкла:
- Спрячь его, Розалинда. Постарайся найти яму и присыпь его листьями.
Пауза. Потом Розалинда уже не такой отчаянной, но все же окрашенной горечью мыслью, согласилась. Я встал, взял лук и пошел в том направлении, где находилась Розалинда. Дойдя до края поляны, я сообразил, что оставил Петру беззащитной, и дальше не пошел.
Вдруг среди ветвей появилась Розалинда. Она медленно шла, вытирая стрелу об охапку листьев.
- Что случилось? - Повторил я.
Но она, казалось, утратила контроль над своими мыслями, они были смяты и разорваны чувством отчаяния. Подойдя ближе, она сказала словами:
- Это был мужчина. Он нашел следы лошадей. Я видела, как он шел по ним. Майкл сказал… О, я не хотела этого, Дэвид, но что я могла сделать?
Глаза ее были полны слез. Я обнял ее, и она заплакала, положив голову мне на плечо. Я ничем не мог ее успокоить. Ничем, кроме того, что повторить слова, сказанные Майклом о том, что сделанное ею было абсолютно необходимым.
Через некоторое время мы медленно пошли обратно. Она села рядом со все еще спящей Петрой. Я спросил:
- Как насчет его лошади? Она убежала?
Она покачала головой.
- Не знаю. Наверное, у него была лошадь, но когда я его увидела, он шел по нашим следам пешком.
Я подумал, что стоит вернуться по его следам и найти привязанную лошадь. Пройдя с полмили, я не нашел лошади, а также каких-либо следов, кроме тех, что оставили наши гигантские лошади. Когда я вернулся, Петра уже проснулась и разговаривала с Розалиндой. День продолжался. Не было слышно ни Майкла, ни остальных. Несмотря на случившееся, казалось, что лучше оставаться на месте, чем двигаться днем, с риском быть обнаруженными. Поэтому мы решили ждать.
Вдруг, вскоре после полудня, что-то донеслось до нас.
Это не было мысленным образом, это не имело формы, это был взрыв отчаяния, подобно крику агонии. Петра вскрикнула и с плачем кинулась в руки Розалинды. Удар был такой, что причинил боль всем нам. Розалинда и я смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Руки мои дрожали. Но мысль была так бесформенна, что мы не могли даже сказать, от кого она принята.
Затем была боль и стыд, смесь, перекрываемая безнадежным отчаянием, характер которого свидетельствовал, что послала его Кэтрин. Розалинда взяла меня за руку и крепко сжала. Мы терпели, пока не ослабела острота мысли.
Внезапно вступила Салли, отрывисто и с чувством любви и сострадания к Кэтрин, а потом с болью, к нам, остальным.
- Они ее сломали. Они сломали Кэтрин. Кэтрин, дорогая… Они пытали ее. Вы не смеете осуждать. Это могло случиться с каждым из нас. Она не может сейчас нас слышать… О, Кэтрин, дорогая… - Ее мысли растаяли в остром отчаянии.
Майкл, сначала неуверенно, а потом все тверже и тверже сказал:
- Это война. Когда-нибудь и я убью за то, что они сделали с Кэтрин.
После этого около часа ничего не было слышно… Мы неубедительно пытались успокоить Петру. Она мало поняла из того, что произошло, но она уловила интенсивность нашей тревоги и испугалась.
Потом вновь послышалась мысль Салли, очень тихая, слабая, как если бы Салли заставляла себя посылать ее.
- Кэтрин созналась, я подтвердила, что она говорила. Они заставили бы меня тоже, в конце концов. Я… - Она заколебалась. - Я не смогу этого выдержать. Только не раскаленное железо… Простите меня все… Простите нас обеих… - Она оборвала свою мысль.
Майкл с беспокойством сказал:
- Салли, дорогая, конечно, мы не осуждаем вас… Никто из нас. Мы понимаем. Но мы должны знать, что вы сказали им. Как много они знают?
