Касание пустоты - Волков Игорь Владимирович

– А Алексей прав, – внезапно поддержал меня кто-то из собравшейся вокруг доски группы, – расширение круга ученых здесь мало чем сможет помочь. Нужны экспериментальные данные. Не просто ящик покидать по лабораториям, а проработанная стратегия исследований, которая позволит подвести под модель фундамент. И тогда уже можно будет сформулировать обоснованную гипотезу. А пока эти все заявления похожи на описание модели эфира.

Я едва сдержал усмешку.

Откуда-то сзади подошел Райли.

– Неожиданно, ты – в лаборатории? – Он бросил взгляд на доску и мгновенно переключился туда. – Это же ничем не обоснованные догадки! Да, модель выглядит стройно, но имеющихся данных недостаточно для подобных выводов! Зачем ее ставить в один ряд с нормальными гипотезами?

Группа разразилась смехом. Лысоватый инженер, наоборот, набычился и угрюмо проронил:

– Коллеги, вы напрасно отвергаете идеи. Мы так никогда до истины не докопаемся.

– Никто ничего не отвергает, но давайте не будем смешивать науку и гадания. Гипотезы отдельно, феноменология и эвристика отдельно.

Райли еще некоторое время с негодованием смотрел на доску, потом повернулся ко мне. Только сейчас я заметил, что Эванс неосознанно перекидывает теннисный мячик из руки в руку. Через разрыв пространства.

– Ты просто так болтаешься? Можно я тебя посчитать посажу?

– Сажай. – Я немного отстранился от него.

Ни мячик, ни разрыв до меня не доставали, но мне все равно было неприятно находиться рядом. Заметив мое движение, Райли поймал мяч и сунул его в карман.

– Пойдем, покажу. Ву занят на другом проекте, у меня подвисла обработка данных группы экспериментов с рентгеновскими зеркалами. Мы будем выводить их первыми, как только доберемся до Проксимы.

Мы подошли к одному из компьютеров, Райли открыл данные, но объяснить ничего не успел, его позвали к доскам. Вздохнув, я развернул таблицы и стал разбираться в них сам.

Звезды Центавра раскрывались на смотровых экранах. Электроникой их можно было приблизить, и на фоне Млечного Пути открывался совершенно завораживающий вид. Альфа Центавра А была более светлой и чуть отдавала синевой, Альфа Центавра В – более желтой, хотя по спектру они и близки. Млечный Путь клубился позади них, как грозовое красно-коричневое облако, а по бокам экрана подсвечивалась сине-голубая дымка аберраций. Проксима была другой: оранжевой с красными вкраплениями, похожей на хорошо пропекшийся блин. И если Альфы мы будем наблюдать только на экранах, то Проксима скоро станет хорошо видима и невооруженным глазом.

Я стоял в обсерватории, глядя на звезды. До конца маршрута остались считаные дни, и если еще недавно я мысленно подгонял корабль, то теперь, наоборот, хотелось его притормозить. Растянуть момент до переключения на планетарные двигатели и выход в точку Лагранжа.

Про место первой остановки мы спорили несколько дней. Райли настаивал, что мы должны выйти туда же, где поймали гравитационную аномалию в прошлый раз. Более осторожный Ву предлагал остановиться на некотором отдалении от того места и в аномалию выводить только исследовательское оборудование. Но в итоге Райли настоял на своем. А я, сохраняя в самом споре нейтралитет, после принятия решения подумал, что, пожалуй, согласен с Райли.

В систему Проксимы мы вошли без проблем. Правда, сразу попасть в точку Лагранжа мне не удалось, и после отключения межзвездного двигателя пришлось потратить около четырех часов на то, чтобы подрулить к ней на планетарных. Стараясь не торопиться, я напряженно прислушивался к поведению корабля, но в этот раз никаких встрясок и рябей не случилось.

Выйдя на околозвездную орбиту между Проксимой и Бьенором, я включил автопилот, а затем, выдохнув, пошел в командный центр.

G-связь уже работала, Райли общался с Землей. Я не стал мешать, проверил показатели приборов контроля внешней среды – все было в норме.

Райли на минуту прервал сеанс и обратился ко мне:

– Лёх, на сегодня расходимся, расписание завтрашнего дня пришлю на коммуникатор. Будем запускать зонды и делать тестовый вынос рентгеновских зеркал. Ву активно участвует в экспериментах, так что, боюсь, тебе придется сидеть и считать.

– Хорошо! – я махнул рукой на прощание и вышел.

Вернулся еще раз в пилотскую, проверил настройки системы оповещения. На всякий случай перебросил уведомления с приборов себе на коммуникатор. Не удержался и сходил в обсерваторию.

Желтая планета купалась в красных отблесках света звезды. Я изучал ее очертания, пытаясь угадать, что же происходит на ней, как выглядит местная жизнь? В какой-то момент, не осознавая, что делаю, потянулся к планете через разрыв пространства. Огнем обожгло руку, пискнул браслет, отслеживающий распад. Я лихорадочно собрался в себя. Дождался, пока сойдет фон и затихнет браслет. Долго пытался унять сердцебиение. Видимых повреждений на руке не было, но боль оставалась.

Отругав себя за раздолбайство, я поторопился вернуться в каюту. Выпил обезболивающего. Просмотрел присланное Райли расписание, а потом зарылся в документацию к фреймворку обработки данных и построения аналитических отчетов. Его недавно посоветовал Ву, и завтра, судя по всему, этот фреймворк мне очень пригодится.

Глава четвертая

С утра мы занялись подготовкой к экспериментам вне корабля. Расконсервировали второй лабораторный блок, и почти вся экспедиция собралась тут. Физики настраивали оборудование, регистрировали его в сети, отправляли контрольные пакеты данных. Я бегал между приборами физиков и зондами Ву. Помогал подключать приборы и проверял, попадают ли показания в нужные агрегаторы, а зонды нужно было внести в базу данных и разбить на группы по экспериментам, в которых они задействованы.

Ву, вместе с Акихиро, инспектировал и донастраивал мониторинг медицинских показателей с браслетов экипажа – многие приборы собирались выводить наружу через разрывы пространства. Когда я в очередной раз проносился мимо, Акихиро оторвался от компьютера.

– Ты бережешь руку? Почти ей не двигаешь.

– Все в порядке, – отмахнулся я.

– Так не выглядит. Ву, закончишь тут? Ну-ка пошли со мной! – Акихиро поднялся и направился к выходу.

Мы вышли из лабораторного блока, через шлюз перешли в блок управления, а оттуда уже в медицинский. Акихиро всю дорогу шел впереди и молчал, но мне казалось, что его спина всем видом выражает неодобрение.

– Что случилось? – спросил он, когда мы, наконец, зашли в медцентр.

– Да все в порядке, – повторил я. – Болит немного.

– Почему? – Акихиро смотрел мне в глаза, и я буквально шкурой ощутил, что попытка соврать не удастся.

– Потерял контроль и потянулся к Бьенору.

– Алексей, давай вот ты только дурить не будешь? Если что-то происходит, нужно сразу говорить мне. На корабле нет ортопедической операционной и кучи ассистентов, собирать тебя по кускам негде. – Закончив меня воспитывать, он ткнул рукой в сторону двери слева: – Сканер там.

Пройдя за дверь, я послушно сел на откидной стул и положил руку в предназначенный для нее паз. Сканер отщелкал своими внутренними механизмами, затем выдал на экран картинку. Акихиро разглядывал ее так долго и внимательно, что я почти начал волноваться. Но тут он пожал плечами.

– Вроде бы все нормально. А где болит?

– Плечо.

Акихиро вернулся к снимкам и снова мучительно долго просматривал их, иногда выделяя чем-то заинтересовавшие его фрагменты.

– Ничего не вижу, – наконец произнес он. – Можно считать, ты легко отделался. Но постарайся себя контролировать, Алексей. Давай не будем создавать проблемы на пустом месте, вернешься еще к работе с разрывами, не торопись.

– Да я и не тороплюсь.

Поежившись, я подумал, что вообще не стремлюсь никуда возвращаться.

Акихиро подошел к одному из столов, открыл стоявший там белый бокс и вынул из него шприц.

– Я тебе сейчас сделаю укол транквилизаторов, чтобы на какое-то время блокировать спонтанные попытки воспользоваться способностями. Он без седативного эффекта. Если есть риск того, что ты не можешь полностью себя контролировать, лучше бы делать такие уколы регулярно.