Андрей Колганов - Повесть о потерпевшем кораблекрушение
Когда они, наконец, добрались до лавки менялы, застоявшаяся спертая атмосфера в ней показалась Тенгу чистейшим горным воздухом. Тенг открыл сундук, меняла начал отсчитывать золотые монеты, а капитан Горр широко раскрыл глаза. Меняла же все считал и считал. Наконец сундук опустел, за исключением четырех бронзовых подсвечников, оставшихся лежать на дне. Меняла сел составлять расписку.
«Я, меняла Асхат, сын Асхата, с разрешения правителя города Мерианы, перед лицом богов и в присутствии свидетелей принял на хранение у Тенг Пааса, водителя караванов, сына Тенг Каим Хану, купца, сумму в шесть тысяч восемьсот двадцать золотых шонно Эраты Второго, в тридцать четвертый день митаэля весны года 2092 со дня сотворения мира. За хранение получено вперед сто тридцать шесть шонно» — у менялы даже разлилось по телу приятное тепло, когда он выписывал эти цифры, а лицо приобрело подобострастное выражение. — «В сделке свидетелями были и подтверждают ее своей подписью…» — далее шли имена капитана и торговца солью, чей груз доставило судно, и которого капитан пригласил с собой в качестве второго свидетеля. Расписка была составлена в двух экземплярах, один из которых получил Тенг, подписана и скреплена печатью менялы.
Далее в тексте нам еще придется сталкиваться с местным календарем, который отличался от земного настолько, что прямые аналогии Тенг сумел подобрать не ко всему. В Империи Ратов год делили, как и на Земле, на четыре сезона (астрономические подробности типа наклона оси вращения Терры к плоскости эклиптики я опущу), но вот с делением на месяцы дело обстояло иначе. Просто каждый сезон делился на первую и вторую половины — митаэль и тамиэль. Откуда взялись эти слова, Тенг не знал, но они явно были не из языка ратов. Каждая такая половинка сезона длилась 40 дней — итого 320 дней в году. Половинки сезонов (их можно условно называть месяцами) делились на промежутки в восемь дней, и мы вслед за Тенгом будем именовать их неделями. Сутки здесь длились по земному эталону времени примерно 26 часов 10,5 минут, так что время обращения Терры вокруг своего светила составляло 349 земных суток. Можно грубо приравнять год Терры к земному году.
Покончив с формальностями, Тенг направился в храм Лейсы, располагавшийся почти напротив дома менялы, через площадь. Там он передал бронзовые подсвечники в дар храму, и заплатил золотой шонно, чтобы ежегодно Лейсе возносилась благодарность за его спасение. Сопровождавший его Горр по выходе из храма заметил:
«Однако ты, по-моему, поторопился с даром Лейсе! Ведь подсвечники эти каждый стоят не меньше десяти шонно».
«Но как же можно отказать в даре нашему покровителю?» — удивился Тенг. — «Мы все зависим от его гнева или милости».
«Ты что, дал обет, что пожертвуешь подсвечники, если спасешься?» — догадался Горр Трогг.
«Ну да», — Тенг поспешил подтвердить догадку, не имевшую, впрочем, ничего общего с действительностью.
«Тогда, конечно, ничего не поделаешь. Нарушать такой обет нельзя» — вздохнул капитан. — «Хотя… при твоих деньгах ты можешь жить, как сын человека, удостоенного по праву рождения».
«Это все не мои деньги», — отрезал Тенг, — «это деньги для платежей по распискам отца».
«Но у тебя что-нибудь осталось?» — не унимался капитан.
«Осталось, осталось», — заверил его Тенг.
«И куда же ты теперь? Могу порекомендовать неплохой постоялый двор».
«А домик здесь можно купить?» — ответил Тенг вопросом на вопрос. Капитан взглянул на него с уважением:
«Видать, ты и вправду при деньгах. Ну что ж, такие дела лучше всего обделывать на Рынке. Еще не очень поздно, и можно застать там нужных людей».
«Тогда проводи меня туда».
К вечеру Тенг сделался обладателем совсем маленького, но собственного дома в предместье. Но он не считал, что уже обосновался в Империи. Ему нужна была столица, благословенный город Алат. Только там можно было найти возможности вскарабкаться наверх по социальной лестнице.
Вопрос социального статуса был проработан на станции еще до постигшей экипаж трагедии. Разумеется, статус раба или свободного крестьянина был явно не пригоден. Раб — существо зависимое и бесправное, а в замкнутой общинной структуре деревень крестьянин не может появиться ниоткуда. Другое дело купец, или профессиональный воин. Можно, конечно, было выбрать роль странствующего певца или лекаря, но уж больно низок был их социальный статус для тех целей, которые ставил перед собой Тенг.
Несколько дней Тенг приспосабливался сам и приспосабливал свое жилище к здешним условиям. Купив на рынке примитивный инструмент, он возился с ремонтом и очисткой колодца, модернизацией отхожего места и выгребной ямы. Он снабдил эти сооружения, так же, как и колодец, надежными плотными крышками, что хотя бы до какой-то степени уменьшало риск инфекции и несколько снижало интенсивность зловония, доносившегося оттуда. Близость выгребных ям к источникам воды весьма смущала его, и Тенг прибег к старинному способу обеззараживания воды путем доведения ее до точки кипения. Кипящей водой он также дезинфицировал свежие овощи и фрукты, приобретаемые на рынке. Белковую пищу животного происхождения — мясо одомашненных копытных, птицу, рыбу — также приходилось подвергать длительной термической обработке на примитивном домашнем очаге, где сжигались куски дерева.
День проходил за днем, а Тенг все обдумывал свое проникновение в столицу. Конечно, можно было повторить тот же ход, который позволил ему обосноваться в Мериане — просто приехать в Алат и купить дом. Но что дальше? Кому нужен там человек неизвестного происхождения, без знакомств, и без связей? Деньги, разумеется, должны были помочь, но в этом мире они решали далеко не все. Конечно, если бы это были очень большие деньги, прямо-таки огромные по местным меркам, тогда… И Тенг начал присматриваться к торговой жизни Мерианы, потихоньку примериваясь к занятиям купца или ростовщика. Через неделю-другую он уже неплохо ориентировался в товарах, выставлявшихся на местных рынках, в потоках грузов, шедших через порт, в обменных курсах ходивших здесь монет. Но начать серьезные деловые операции Тенг все никак не решался.
Держа в руках большую палку, чтобы отгонять бродячих собак, которых немало бродило в этих местах, Тенг прогуливался вечером по предместью, осматривая окрестности своего дома и продолжая размышлять над путями в столицу. На город уже опустились сумерки, с моря подул легкий бриз. Завернув за угол высоченной ограды, он увидел четырех мужчин, обступивших прохожего, только что перед ним завернувшего за этот угол.
По нескольким донесшимся до него обрывкам фраз Тенг догадался, что это, вероятно, грабители — люди, добывавшие средства к существованию, отнимая их силой у других. У Тенга успела еще мелькнуть какая-то мысль о социальной обусловленности подобных явлений. Ведь здешний житель мог легко оказаться в крайне бедственном положении — неурожай, пожар, военные действия, болезнь могли лишить его обычных источников дохода, заставить влезть в долги, что могло кончиться потерей всего имущества. Поэтому не случайно, что здесь, наряду с нищими попрошайками, по дорогам бродят подобные обездоленные люди, не видящие иной возможности добыть себе на пропитание…
