Василий Соловьев - Триста миллионов лет спустя
Неожиданно в угольной толще скрежещут зубья и лопается цепь режущего механизма. От звука, резанувшего по сердцу, у Мажида чуть слезы не полились из глаз. Он выключает мотор и кричит:
- Лешка, подрывника!
- Зачем? Давай сращивай цепь и еще попробуем! - советует долговязый белобровый Лешка.
- Подрывника! - блестят черные глаза Мажида.
Гремит взрыв.
Бригада во главе с Мажидом пробирается в забой. Мажид первым наводит свою лампу на развороченный взрывом угольный пласт. Он светит в его недра и видит то, из-за чего запоминает этот день на всю жизнь.
Из неровной черной стены торчит... металлическое полушарие. Мажид пробует ковырнуть ломиком около этого полушария, и вдруг из толщи "угольного пакета" выпадает черная глыба. Полушарие словно впаяно в эту глыбу.
- Каких только штучек в угле не находишь?! - бормочет над Мажидовым ухом Лешка. - То целые бревна окаменелые, то листики...
- Листики! - сиплым от изумления голосом шепчет Мажид. - Листики вырастают, а эту штуку... сделали!
Мажид светит вокруг и находит еще одну глыбу с "гнездом" в середине. Он соединяет их, и полушарие оказывается в недрах одной большой угольной глыбы.
- Давай кончай работу! - вдруг приказывает Мажид и, кивнув Лешке, выбегает из забоя. Он прижимает находку к груди.
Клеть подъемника с рабочими взлетает на-гора.
- Бомба, Мажид? - спрашивает Лешка, опасливо поглядывая на полушарие.
- Откуда может оказаться в угле бомба?! - отвечает Мажид.
Перемазанные угольной пылью Мажид и Лешка катят железную тачку по двору шахтоуправления.
В тачке громыхают рва угольных куска и... цельный металлический шар величиною с арбуз.
Они прямо с тачкой въезжают в здание шахтоуправления. Вокруг них толпа. Все кричат, размахивают руками, хватают рабочих за плечи. Лешка суетливо отмахивается свободной рукой. И только Мажид невозмутим. Он упорно пробивается вперед, к двери с табличкой "Главный инженер".
- Они с ума сошли! Прямо с тачкой въехали! - сообщает всем вновь подбегающим секретарша "главного".
По коридору бежит дежурный врач в белом накрахмаленном халате.
На шум открывается обитая коричневой кожей дверь и выходит "главный". Он машет рукой и грозно глядит на тачку. Взглянув, говорит последние разумные слова, которые слышали oт него в этот день. Он говорит:
- Откуда это у вас, Сармулатов?!
- В угле нашли. В пласту, - отвечает Мажид, - давай организуй комиссию, Иван Иваныч.
"Главный" берет шар, прижимает к белой шелковой груди и идет в кабинет. Мажид с Лешкой беспрепятственно катят за ним тачку по красной плюшевой дорожке.
Дверь, обитая коричневой кожей, захлопывается перед носом секретарши.
Тишина и недоумение в приемной. Когда через минуту секретарша заглядывает в кабинет, мы видим: Иван Иваныч - черный, потный и сопящий над угольной глыбой - машет досадливо рукой:
- Нету, нету меня! Дома... или там... в тресте!
Секретарша понимающе кивает головой и осторожно прикрывает дверь.
- Совещается с бригадиром молодежной бригады, товарищем Сармулатовым, поясняет она собравшимся...
Вечером того же памятного дня... Планетная обсерватория.
Градов почти бегом проходит мимо грандиозной антенны радиотелескопа и стройной башни главного инструмента обсерватории... В саду, где причудливо смешались представители скудной растительности Крайнего Севера, высокогорных областей Памира и безводных пустынь Средней Азии, Градов встречается с врачом профессора Бахарева. Старая женщина воинственно настроена.
- Предупреждаю вас, молодой человек! - еще издали начинает она. - Я запретила профессору Бахареву волноваться. Я запретила ему заниматься даже его депутатскими делами!
Она решительно загораживает инженеру путь к профессорскому особняку.
И очень может быть, что женщина так и не пустила бы Градова к профессору, но... у особняка слышится грохот и старческий голос...
Взъерошенный профессор Бахарев в полосатой пижаме, размахивая большим молотком, приколачивает что-то к двери и кричит между ударами:
- Уговаривать меня приехали?.. Ну идите! Идите сюда!.. Да не слушайте вы эскулапа! Эта старая женщина понимает в сердцах, но ничего не смыслит в людях!
Дарья Матвеевна обиженно поджимает тонкие губы и, ни слова больше не говоря, идет вон из сада... Дорога к профессорскому дому открыта.
Бахарев уже приколотил к двери табличку, на которой написано:
"Я ВСЕГДА И ДЛЯ ВСЕХ ДОМА!"
В кабинете он влезает на стул и вешает над своим рабочим столом другую табличку, на которой значится:
"ПРОШУ САДИТЬСЯ БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ!"
- Мои избиратели еще не отзывали меня! - говорит старик и, спрыгнув со стула, усаживается на диван.
- Ну-с, голубчик Иван Митрофаныч, вы приехали уговаривать меня? Начинайте, - Бахарев складывает руки на груди и приготавливается слушать терпеливо и долго. Но... не успел Градов и рта раскрыть, старик, встрепенувшись, добавляет; - Только предупреждаю: никакие уговоры не заставят меня отказаться от результатов пятнадцатилетних трудов. Я никогда не соглашусь с проектом Забродина. Никогда! Не для того народ избрал меня своим депутатом, чтобы я помогал без всякого смысла выбрасывать миллиарды народных рублей на ветер... на небо!
- Алексей Павлович, ради бога, разрешите и мне высказаться?
- Ну-ну, чего вы там кипятитесь? - ворчит Бахарев, в гневе которого много усмешки и озорства.
- Разговор не о проектах! Случилось невероятное, и если можете, вам надо немедленно поехать в Академию наук, - говорит, наконец, Градов, полный радостного нетерпения.
- Зачем?
- Не могу... пока не имею права объяснить, но поехать надо. Алексей Павлович, вы потом поймете, поверьте мне!..
Крутятся бобины. Тянется лента. Мы вновь слышим голос Бахарева:
- Невероятное уже случилось. А люди еще не знали, и все на Земле шло своим чередом...
К зданию президиума Академии наук мчатся автомашины.
Летят вертолеты.
Солидные люди медленно поднимаются по парадной лестнице. Всех встречает секретарь президиума - представительная, сдержанная молодая женщина.
- Почему меня оторвали от дела? Что случилось? - спрашивает у нее академик Забродин.
Она только загадочно улыбается:
- Чрезвычайное происшествие, Федор Платоныч.
Из очередной машины выскакивает расторопный Алимкулов.
- Рада видеть вас, - идет ему навстречу женщина, - но журналисты не приглашены на совещание...
- Настоящие журналисты не ждут приглашения, - восклицает Алимкулов, целуя руку женщины, - настоящие журналисты угадывают сами, где им надо быть!
И, прицеливаясь на ходу объективом фотоаппарата, он устремляется навстречу Градову и Бахареву, которые выходят из машины.
