Василий Соловьев - Триста миллионов лет спустя
- Слушаюсь, Алексей Павлович! - отзывается академик Забродин, и его пальцы мелькают над клавишами счетной машины.
Первый отзвук космической грозы появляется в виде сухого треска. Это первое столкновение с крупинкой космического вещества весом в тысячную долю грамма. Потом колючий звук повторяется... Еще удар.
- Ускорьте, голубчики, операцию! - тихо просит Бахарев.
Забродин видит, как заложенные за спину руки Бахарева нервно сжимаются.
Звук трех ударов подряд!
- Насколько реальна опасность? - подступает к Градову Алимкулов.
- Если ракету догонит всего один метеорит весом в несколько граммов, она будет уничтожена! - отвечает Градов.
- Такой крупный метеорит может встретиться ракете не чаще одного раза в сто лет! - замечает Забродин.
- Но не обязательно в последний день столетия, - включается в разговор Бахарев. - Столкновение может произойти и в двадцатый и в любой другой день полета.
- К тому же мы врезались в самую гущу метеорного роя! - отзывается Градов. - Глядите!
На большом экране зароились крошечные, разнокалиберные звездочки. Ну, точно пылинки в солнечном луче! Только эти пылинки пролетают мимо ракеты со скоростью ВОСЕМЬДЕСЯТ КИЛОМЕТРОВ В СЕКУНДУ! Грохот становится частым и беспорядочным.
- Иван Митрофаныч, что же двигатели?! - тревожно спрашивает Бахарев.
Резко и сразу к звуку ударов метеоритов присоединяется грохочущий гул.
На экране видна кормовая часть ракеты. Из нее вырывается ослепительный сноп пламени. Он бьет не прямо назад, а немного вверх.
Все поворачивают головы в сторону табло.
Огонек ракеты начинает сползать с линии трассы. Он отдаляется от нее все скорее... скорее...
И в тот самый момент, когда улыбка облегчения готова затеплиться в уголках бахаревских губ, раздается самый сильный удар. Удар скрежещущий, гулкий! Гаснет экран.
Гаснут контрольные глазки пульта. Зловещая тишина. В полутьме не слышно дыхания людей.
Старый Бахарев шатается... хватается руками за грудь и, опускаясь прямо на пол, хрипло просит:
- Федор... там, в аптечке... на нижней полке...
К профессору кидаются три фигуры: Забродин, Градов и Алимкулов.
Они несут старого профессора по тесному коридору мимо двойного ряда дверей... Тупик. Здесь Градов нажимает в серой стене рычаг. Участок стены начинает опускаться вниз... Открывается ниша и дверь в ее глубине.
Под синим небом сверкают над облаками гигантские рефлекторы ЦСУ Центральной станции управления. Гудят под ветром массивные фермы, вросшие в приземистое железобетонное основание... Вдруг участок стены начинает опускаться вниз... Открывается ниша... дверь! Из двери Забродин, Градов и Алимкулов выносят Бахарева.
От приземлившегося невдалеке вертолета бегут Мажид Сармулатов и Дарья Матвеевна в белом халате.
Бахарев открывает глаза.
- Почему несете? - спрашивает он. - Не надо нести! Я сам...
Он опускает ноги на землю и действительно идет, поддерживаемый Градовым и Забродиным.
Когда старик видит бегущих навстречу Мажида и врача, он останавливается и, сжав лицо ладонями, задумывается...
- Что случилось?.. Куда вы меня?
- Немедленно вниз, в долину! - кричит Дарья Матвеевна. - Ему нельзя оставаться в горах! Я предупреждала!..
Оказывается, - об этом можно было догадаться и раньше - Центральная станция управления ракетой находится не в самой ракете, а на Земле.
Над облачным полем, кренясь прозрачной кабиной книзу, летит вертолет.
За рулями - Мажид Сармулатов.
Сзади над лежащим Бахаревым склоняется Дарья Матвеевна.
- Не очень резко, но вниз, вниз! - просит она пилота.
Мажид молча кивает, и вертолет погружается в туманное месиво облаков...
- Как вы смели?!. Назад! В ЦСУ! - протестует Бахарев. - Мажид, вы слышите, что я приказал?!
- Среди больных приказываю я! - отвечает Дарья Матвеевна. - Вам нельзя оставаться в горах.
- Мне надо! Надо! Вы понимаете, что там происходит?! - разгневанно кричит старик.
- С вашим сердцем? С вашим давлением? Нельзя! Нельзя! Это очень трудно понять?!
- Мне надоело слушать одно и то же! - морщится Бахарев. - "Сердце давление", "сердце - давление".
- Разве не все равно, как называется болезнь, из-за которой вы можете не узнать об итоге экспедиции на Венеру? - с расстановкой спрашивает старая женщина, и Бахарев сразу никнет.
- Ну-ну, - бурчит он, - нечего пугать старика. Стариков утешать надо. Мне вредно волноваться...
Дарья Матвеевна кладет руку на лоб профессора.
- Алексей Павлович, - печально говорит она, - мы друг о друге знаем все. Я знаю, как ждешь ты посадки на Венеру...
- Мне надо знать, на что я истратил последние двадцать лет жизни... может быть, всю жизнь, - тихо признается Бахарев.
- Так слушай меня, старый товарищ, - грустно и очень искренно говорит Дарья Матвеевна, - еще одно... только одно путешествие в горы... и ты больше ничего и никогда не узнаешь о своей ракете.
Оба задумываются о серьезном и грустном... Вертолет над степью. Внизу городок планетной обсерватории.
- Связь с ракетой восстановлена? - спрашивает Бахарев.
- Да, восстановлена. Она летит там! - раздраженно и с непонятной обидой машет рукой старая женщина. - Летит твоя ракета.
Помещение центрального поста. Огонек ракеты снова ползет по линии трассы. На большом экране по-прежнему сияет "двойная звезда": Земля и ее верный спутник. Словно ничего не случилось.
- Что же было?! - спрашивает Забродин Градова, когда он, тщательно просмотрев показания всех приборов пульта, возвращается на свое место.
- Разбита солнечная электростанция ракеты, - мрачно отвечает Градов.
- У нас осталась атомная электростанция, - облегченно вздохнув, успокаивается Забродин.
- Кроме того, разбит запасной бак рабочей жидкости.
- Что это значит?
- Если мы начнем тратить запасы жидкости на работу электростанции, у нас не останется ее для посадки на Венеру!
- Это катастрофа?.. - слышится голос журналиста Алимкулова.
- Это убьет Бахарева, - поворачивается к нему Градов, - он не должен узнать об этом.
- Что делать?.. Иван Митрофаныч, вы командир корабля! - говорит Забродин.
- Давайте думать вместе, - отвечает Градов. - Вы теперь начальник экспедиции...
На двери, там, где обычно вывешивают "Без доклада не входить" и прочие негостеприимные надписи, висит табличка:
"Я ВСЕГДА И ДЛЯ ВСЕХ ДОМА"
Дарья Матвеевна снимает ее.
Это производит большое впечатление на Мажида. Низенький медлительный казах с горящими черными глазами порывисто шагает к старой женщине:
- Надо перелить кровь? Возьмите мою. У меня хорошая кровь. Я родился и вырос в степи!
Из глаз Дарьи Матвеевны выкатываются две скупые слезинки. Она привлекает к себе Мажида.