Юрий Шпаков - Кратер Циолковский
- Так, так, - сказал дядя, выслушав короткий рассказ Андрея.- Значит, ты уже на пятом курсе... Сколько же это лет мы не виделись? Год, два?
- Четыре, дядя.
- М-да! Время летит - невероятно! А живешь ты роскошно. Прямо не скажешь, что общежитие. Один?
- Сейчас один. Раньше по двое жили, а дипломнику полагается отдельная комната.
- Балуют вас. Мы, брат, по десятку жили вместе. И не в такой благодати! Полагается... Ишь ты! Анкету заполнил?
Дядина манера задавать неожиданные вопросы всегда сбивала Андрея с толку.
- Какую анкету? - не понял он.
- Знаем, какую. Что ж не похвалился, что в Комитете сегодня был?
- А-а... Так что ж хвастать - еще ничего не ясно. А как ты узнал?
- Знаем как. Секрет. По форме 1-А?
- Да.
- Значит, быть тебе космонавтом. Можешь не сомневаться. А ты, небось, и сам не веришь? Признайся, не веришь?
- Почему? - солидно сказал Андрей. - Говоря откровенно, я ждал этого. Да тут и нет ничего удивительного. Сам заработал, своими руками...
Дядя вдруг рассвирепел.
- Что? Ах ты, свиненок этакий! - загремел он. - Сам! Сам ты нуль без палочки, вот ты кто!
- Да я...
- Нет, ты молчи! Слушай, что говорю...
Он походил по комнате, потом легким прыжком удобно уселся на подоконнике, заговорил более миролюбиво.
- Когда-то такие, как ты, беспризорниками становились, с голоду помирали. Останется парнишка сиротой и можно считать, что пропал. А ты на готовеньком жил, о куске хлеба не думал. Государство о тебе заботилось, народ. Народ, понял? В сто раз больше сделаешь, в тысячу - все равно останешься в неоплатном долгу. А то - сам!
- Я же понимаю это, дядя. Я совсем другое хотел сказать.
- Мало вы думаете о своем долге, вот что! Запомни: о собственных заслугах меньше всего распространяйся. По математике что у тебя?
- Пятерка, - улыбнулся Андрей.
- Давно когда-то слышал я умные слова. Человек - это дробь. В знаменателе - то, что он думает о себе, а в числителе - что о нем думают другие. Вот и делай вывод...
Андрей хотел пошутить по этому поводу, но, взглянув на серьезное лицо Сергея Степановича, не решился.
- То-то. А самое главное - потом не забывай об этом. Зашевелятся тщеславные мыслишки, так ты их сокращай, сокращай. Пусть знаменатель к нулю стремятся...
- Пойдем, дядя, в кафе, - предложил Андрей. - Недалеко, на нашем же этаже. А то я даже чаем не могу тебя угостить.
Сергей Степанович посмотрел на свой старинный штурманский хронометр.
- Не могу, братец. Через час опять улетаю. Так что остается только пожелать тебе всего наилучшего. Жениться-то еще не надумал?
- Я, дядя, на девушек и смотреть боюсь, - пошутил Андрей. - Еще загляжусь на какую - и весь режим тогда пропал...
- А вот это ты зря! С меня пример не бери! Я просто неудачник. А хорошая подруга...
- Дядя, на эту тему распространяться не будем, - жестко сказал Андрей.
- Ладно, могу помолчать. Только запомни: космонавты тоже люди. А Маркс недаром любил изречение "homo sum..." Ой, Андрейка, не получится из тебя монах...
- Дядя!
- Молчу, молчу. А впрочем - можно и в кафе заглянуть. Успею! Кто знает, когда мы с тобой снова увидимся...
В этом разговоре не было ничего особенного. Но он жил в памяти Андрея рядом с самыми дорогими воспоминаниями. Через месяц после встречи с дядей Андрей развернул еще пахнущие типографской краской страницы вечернего выпуска газеты, и в глаза ему бросилась фотография в черной рамке. Смуглый бритоголовый человек в строгой форме пилота смотрел на него внимательно и чуть насмешливо. "При исполнении служебных обязанностей трагически... - забились в руках косые строчки текста, - замечательный полярный летчик..."
- Дядя... - растерянно прошептал Андрей. - Как же ты так, дядя?
"Такая уж наша профессия! - вспомнил он. - Да, недаром говорил когда-то Сергей Степанович, что летчику просто несолидно умирать своей смертью..."
Андрей совсем не думал о том, что он выбрал еще более опасную профессию. Но это было закономерно. Когда солдат падает в бою, его товарищи продолжают атаку. Им просто некогда думать о смерти. Самое главное - вперед. Через трудности, через опасности - вперед. Только так завоевывается победа.
Небесные братья
Оранжевый пятнистый жучок, деловито перебирая угольно-черными лапками, полз по травинке вверх. Тонкий стебелек гнулся под его тяжестью. Костров подставил палец, и жучок перебрался к нему на руку.
- Божья коровка, полети на небо... - нараспев заговорил Костров.
Жучок повернулся на суставе согнутого пальца, выпустил рыжие крылья и растаял в веселой голубизне хорошего летнего дня.
Костров проводил его взглядом, беззаботно засмеялся, легко опрокинулся на спину.
- Смешно, - сказал Чумак.
- Про божью коровку? Помню, был совсем мальчонкой - так пел.
- Смешно, - упрямо повторил Чумак.
- Леша, не порти мне настроение. Всем известно, что ты лишен чувства юмора, чувства лирики и всего прочего. Поэтому не мешай людям, которые тонко понимают природу и ценят поэзию.
Чумак демонстративно зевнул.
- Удивляюсь, - сказал Костров, - как это некоторые товарищи ухитряются притворяться безразличными ко всему на свете. Чувства даны человеку не для того, чтобы прятать их.
- Допустим.
- В таком случае надо не бросать ехидные реплики, а поддержать друга. Скажем, обсудить с ним красоту солнца и неба, травы и речки. Подходит такая повестка дня?
- Старо.
- Я же тебе серьезно говорю!
- И я серьезно. Прочитай-ка лучше Тургенева или Паустовского.
- Это же не то, Леша! Нам с тобой надо видеть землю совсем не так, как даже самый лучший писатель. Когда я первый раз полетел в космос, то несколько дней после возвращения места не мог найти. Смотрю и удивляюсь все время. Рыжий муравей, шмель на клевере, сосны, ручей... Это же все просто чудо! Разве можно жить без этого? И кажется, любую букашку готов расцеловать... Земля, настоящая Земля!
- Ты слишком сентиментален, Сережа. А в нашей профессии это противопоказано.
- Ерунда! Если мне по-настоящему дорога Земля, я невозможное оделаю, чтобы только вернуться на нее. Когда на Луне я думал про все, что нас сейчас окружает, чувствовал себя только сильнее. И извини, братец, не верю я тебе. Ты только любишь казаться сухарем, а на самом деле чувствуешь то же самое.
- Если тебе нравится так думать - пожалуйста.
Сергей демонстративно отвернулся. Но через минуту не выдержал, опять начал спор.
Андрей Соколов усмехнулся. Неужели Костров не понимает, что Чумак просто разыгрывает его? Какие они оба еще, в сущности, мальчишки!
Сам Андрей не принимал участия в разговоре. Он не любил спорить по пустякам. К тому же рядом с этими плечистыми хлопцами, вид которых просто кричал о цветущей молодости, он чувствовал себя пожилым человеком. Каждый из них совершил лишь по два-три космических полета. А он на Луну собирается в двенадцатый раз. К тому же нынешняя экспедиция по сравнению с первыми, в которых он участвовал, - просто прогулка. Сейчас построен Луноград, летишь, словно в командировку в другой город. Попали бы они тогда...
