Юрий Шпаков - Кратер Циолковский
- Простите, - сказал Володя, - а почему это выяснилось только на Земле? Разве нельзя было все проверить на месте?
- Сигналы оказались чрезвычайно слабыми. Только сверхчувствительные приемники смогли их уловить. Участники экспедиции до возвращения на Землю даже не подозревали, что у них есть такие данные. Поэтому сначала никто об этом я не знал.
- Расскажите, пожалуйста, подробнее о характере этих сигналов.
- Они расположены в метровом диапазоне, неоднородны по частоте. У меня под рукой сейчас нет цифровых данных, но это несущественно. Выявлено всего десять точечных источников, разбросанных на площади примерно в один гектар. К сожалению, координаты этого места установлены весьма приблизительно. Знаете, создается впечатление, будно там работает какая-то экспедиция. Но это, повторяю, исключено, потому что в том районе не было еще ни одной живой души.
- Как же ученые объясняют происхождение сигналов?
- Конечно, несколько гипотез уже выдвинуто. Предполагают, например, что это - отраженные радиосигналы из космического пространства. Считают также, что горные породы в кратере Циолковский обладают способностью отражать и возвращать в искаженном виде передачи пеленгаторных установок самих лунолетюв. Пожалуй, это наиболее убедительное объяснение, хотя трудно поверить в такую возможность. Наконец, кто-то высказал совсем уже фантастическую мысль о (неизвестных еще лунных живых организмах, способных излучать радиосигналы. Но об этом) можете даже не писать - все равно никто не поверит. А явление вообще очень любопытное...
Дроздов задумчиво потер лоб.
- Что же мы делаем для решения этой загадки? - продолжал он. - Во-первых, сейчас продолжается изучение сигналов на логических машинах. Наша станция в Лунограде пытается - пока безуспешно - обнаружить такие же сигналы на видимой стороне Луны. И, наконед, сейчас идет подготовка к новой лунной экспедиции, которая направляется как раз в район кратера Циолковский, чтобы решить все на месте. Это будет первым полетом космического корабля, который тоже носит имя Циолковского.
О новом планетолете, который был спроектирован для дальних космических рейсов, Володя слышал немало. "Циолковский" имеет термоядерный двигатель, и экипаж корабля будет избавлен от скуки и тягот инерционных полетов в условиях невесомости. Двигатель позволяет летать в пределах солнечной системы с нормальным ускорением, и долгие сроки межпланетных перелетов, бич первых космонавтов, сжимаются, превращаются в совсем небольшие. Да, такое путешествие было бы очень приятным!
- "Циолковский", - продолжал Дроздов, - находится сейчас на межпланетной станции "Дружба". Монтаж его в основном закончен, идет внутренняя отделка. Потом пройдут первые испытания, и экспедиция может отправляться в путь.
- Не могли бы вы сказать об этой экспедиции побольше?
Профессор помолчал.
- Видите ли, в двух словах все и не скажешь. Поэтому рекомендую за подробностями обратиться к товарищу Бондаренко. Он расскажет и покажет, что можно. Свяжитесь с ним и договоритесь о встрече. Кроме того, многое вам может рассказать и начальник экспедиции Андрей Федорович Соколов, один из наиболее опытных наших космонавтов. С ним интересно будет побеседовать, хотя - мне так кажется - вашего брата он недолюбливает...
Дроздов заметил легкую гримасу на лице Володи, добродушно рассмеялся:
- Видно, ему корреспонденты надоели еще в то время, когда он вернулся из своего первого полета на Луну...
- У меня еще один вопрос, - сказал Володя. - Проверка происхождения сигналов - единственная цель новой экспедиции?
- Нет, конечно! Как обычно, Соколову будет поставлен комплекс задач. Более же подробно об этом станет известно не раньше, чем через месяц. А сама экспедиция состоится осенью. Точные сроки я пока не назову, но думаю, что надо ориентироваться на это время. Вот пока все, что могу сообщить. Прошу прощения, на этом нам придется закончить беседу. С удовольствием бы поговорил еще, но через минуту у меня переговоры с Луноградом. Благодарю за внимание. До свидания.
- Профессор, еще маленький вопросик, - жалобно сказал Володя, чувствуя, что краснеет. Но удержаться он не мог. Скажите, пожалуйста, а журналист не будет приглашен в эту экспедицию?
Дроздов засмеялся - весело, открыто.
- Беда с вашим братом! Все норовят в космонавты! Вы же знаете, конечно, что каждый день Комитет получает не меньше тысячи писем добровольцев. Но дело в том, - лицо его стало серьезным, - что состав экспедиции в основном утвержден. А когда-нибудь на "Циолковском" полетит и журналист. Конечно, такой, который будет отвечать всем нашим требованиям. Что ж, желаю вам успеха, молодой человек!
Экран давно погас, а Володя все сидел на месте. На душе было скверно. "Так тебе и надо, - думал он. - Опозорился, показал себя последним мальчишкой. На Луну захотелось... Как же, торопись!"
И сразу почему-то возникла неприязнь к Дроздову. Еще посмеивается, словно перед ним пионер, решивший "зайцем" пробраться в ракету. И почему это ученые не ценят журналистов? Взять хоть ту статью Дроздова - живого места от нее не осталось, так была выправлена. Вернее, переписана заново. А у него никакой благодарности, будто так и надо. Или будущая экспедиция. Ведь ни один из ее участников ничего толком рассказать потом не сможет, додумывай за них... А сейчас нос задирают. "Недолюбливает вашего брата..." А наш брат тоже не лыком шит! Ничего, придет и для газетчиков время!
Потом Володя связался с известным селенологом Бондаренко, удивительно неразговорчивым и скучным - как ему показалось человеком. Нелегкая беседа тянулась почти час и стоила Володе прямо-таки физических усилий. После такого разговора трудно, конечно, было развеселиться.
Может быть, из-за плохого настроения первый репортаж о лунной экспедиции получился сухим, путанным. Тепляков прочитал Володин труд и долго ругался.
- Такая сухомятина даже лет тридцать назад пошла бы в корзину! А еще инженер! - выкрикивал он, бегая по кабинету.
Потом Тепляков долго правил рукопись, придумал броский заголовок, сделал интересную вставку, и репортаж пошел в номер. Володя просил, чтобы сняли его подпись, но Тепляков был неумолим,
- Будет тебе напоминанием, - сказал он. - Ты что же, только о розах думаешь? Не волнуйся, брат, и шипы достанутся!
- Да я и не обижаюсь.
- То-то. Не горюй, второй раз лучше об этом напишешь.
Но второй раз об экспедиции Никитин так и не написал. Встреча с Андреем Соколовым не вдохновила его на очерк или хотя бы на корреспонденцию. А потом выяснилось, что очеркист Саша Локтев давно собирает материалы о космонавтах и его очень интересует экспедиция Соколова. Никитин без сожаления отдал свой блокнот Саше, потому что был убежден, что тот сможет написать лучше. А сам стал собираться в отпуск...
