Юрий Шпаков - Кратер Циолковский
- Я с детства любил фантазировать, - рассказывал Сергей. - Мальчишкой летом часто работал пастухом в совхозе, так целые дни мечтал о чем-нибудь. Особенно часто представлял такую картину. Пасу это я коров, и вдруг - страшный свист, шум, грохот. Опу скается среди поля диковинный звездолет. Открываются люки, и мне навстречу выходят какие-то совершен но невероятные существа. Гости с другой планеты...Beрите ли, часами мог смотреть на небо, ждал этого. А что? Я и сейчас думаю, что вполне может случить ся такое...
- С точки зрения теории вероятности, - сказал Чумак, возможность такого события - бесконечно малая величина.
- Суха, мой друг, теория везде, - вздохнул Костров - Когда-нибудь наступит время, и люди высадятся на обитаемой планете. И ты думаешь, среди ее жителей не найдутся скептики вроде тебя? Тоже, небось, доказывали в свое время, что шансы встретить чужой космический корабль близки к нулю... Эх, увидеть бы это своими глазами!
- Ты безнадежный мечтатель, Сережа. Даже такой оптимист, как ты, не может рассчитывать попасть в Первую звездную. Не доживем.
- Да, тут ты прав. Нам этого не дождаться...
- Поэтому и не стоит говорить попусту. Бесполезно.
- А скажи, Леша, - вдруг спросил Костров. - Как ты представляешь жизнь при полном коммунизме? Не кажется ли тебе, что потом люди будут завидовать нашему поколению?
- Не будут они нам завидовать, - резко вмешался Андрей. И когда сейчас говорят, что завидуют прошлому - не верю! Каждое время по-своему прекрасно. А вздыхать о безвозвратном прошлом - бесполезное занятие.
Чумак и Костров удивленно смотрели на Андрея. Что это с ним?
- По-моему, ничего тут особенного нет, - возразил Сергей. - Пишут же в газетах, что молодежь завидует тем, кто жил раньше. И я лично заввдую. Героям войны, целинникам, первым космонавтам... Что в этом плохого?
- Вздор, - 'упрямо повторил Андрей. - Ты в свое время сумей быть героем!
- Это правильно, но...
- А давай-ка без "но"! Скажи, Сергей, ты хотел бы родиться... ну, скажем, в начале века? Чтобы самому участвовать в революции?
- Нет, - честно сказал Костров. - Я преклоняюсь перед ними, но... Наверное, это эгоизм, но я рад, что живу именно сейчас...
- То-то! - усмехнулся Андрей.
Чумак посмотрел на часы.
- Может, пора собираться?
- Успеем, - уверенно сказал Андрей. - Завтра стратосферные полеты, поэтому надо быть в лучшей форме. Предлагаю выкупаться. Нет возражений?
Вместо ответа Сергей и Алексей разом стянули с плеч рубашки. Андрей косо глянул на бронзовые, с четким рельефом мускулатуры, тела товарищей и снова подумал, что не ошибся, рекомендуя их в состав экспедиции. Наверное, такими же сильными и здоровыми будут со временем все люди Земли...
Андрей тоже снял верхнюю одежду, сделал несколько резких движений. У него такое же крепкое, тренированное тело. Ни в силе, ни в ловкости он не уступает молодым пилотам. И если бы не старая рана... Андрей вдруг почувствовал, как замозжило отсутствующее ребро. Чтобы отогнать невеселые мысли, он громко скомандовал:
- А ну - марш!
Не по-летнему холодная вода (накануне был пасмурный день) перехватила дыхание. Но уже через несколько минут все трое чувствовали себя прекрасно. Андрей спокойно поплыл на спине, а Костров и Чумак устроили соревнование на скорость. Они так увлеклись, что уплыли далеко по течению. Андрей остался. Он глубоко нырнул в последний раз и направился к берегу.
- Скажите, пожалуйста, вода холодная?
Андрей вскинул голову. На краю обрыва стояли две девушки в ярких платьях и, придфыв глаза от солнца, смотрели вниз. "'Как они попали в зону?" - удивился Соколов. Он вышел на песок и вместо ответа сказал:
- Простите, но здесь посторонним быть не полагается.
Наверху засмеялись.
- А мы не постороншие. Мы с космодрома.
Андрей ловко выбрался на обрыв. Теперь он мог хорошо рассмотреть непрошенных гостей. Да, одну из них, рослую, светловолосую - ту, что спрашивала холодная ли вода, - он определенно встречал. А вот вторую, кажется, видит впервые. Невысокая, крепка сложенная, очевидно, хорошая гимнастка. Лицо у нее совсем детское - румяное, с нежным пушком на щеках. Андрей обратил внимание на ее привычку упрямо встряхивать головой, отбрасывая все время падающую на глаза тугую прядь. Девушка смотрела чуть исподлобья, и в ее серых глазах виднелось откровенное любопытство.
- Меня зовут Вера, - сказала высокая. - А это - Галка. Она у нас второй день работает.
Маленькая девушка почему-то покраснела и опустила голову. Густые, каштановые с медным отливом волосы упали ей на лицо, и глаза сверкнули из-под них, как два испуганных зверька.
Какое-то смутное, неясное ощущение коснулось Андрея. Далекое воспоминание мелькнуло, едва задев память, и исчезло. Ему показалось, что он когда-то давно встречал эту девушку, разговаривал с ней, и точно так же падали ей на глаза густые волосы. Но когда это было? Где? Несколько мгновений он пытался припомнить, но тут же решил, что бесполезно напрягать память. Встреча наверняка была мимолетной - если она была вообще.
Вежливо склонив голову, Андрей Соколов назвал себя.
- А мы вас давно знаем, - улыбнулась Вера.
Конечно, представлять себя было излишне. Уже много лет, где бы ни появлялся космонавт Соколов - вокруг начинались восторженные шепотки. Любители автографов тянули руки с блокнотами. Особенно трудно было сначала, когда его портреты не сходили с газетных страниц...
Конечно, девушкаам лестно поболтать с ним. Будет о чем похвастать подругам. Все же не только видели, как Соколов купался, но и поговорили с ним. А ему совсем не хочется заниматься пустыми разговорами. "И куда это ребята запропастились!" - подумал он с тоской.
Может быть, лет пять назад он в подобном случае начал бы весело шутить, болтать. Сережа Костров, очутись он здесь, поступит именно так. Но Андрею все еще кажется, что если он начнет беззаботно беседовать с девушками, то оскорбит этим память Тони. Он попрежнему не может примириться с мыслью о ее смерти, хотя между сегодняшним днем и трагическим событием лежат уже не месяцы, а годы...
Сергей Степанович верно сказал тогда, что космонавты тоже люди. Дядя снова оказался прав. Андрей женился вскоре после того, как окончил Высшую школу космогации.
Тоня работала на станции наведения, и ее голос сопровождал Андрея во время тренировочных полетов. Объяснился в любви он необычно - крикнул вечные, как мир, три слова с высоты семисот километров, когда его ракета с поврежденным двигателем и нарушенным управлением упрямо шла на посадку. Потом связь с Землей нарушилась, но Андрей уверял, что он слышал ответ, что именно эти слова помогли ему сесть Слагополучно...
Но Соколов был семейным человеком всего несколько месяцев. Во время запуска на космодроме взорвалась транспортная ракета, несущая на себе сотни тонн горючего для межпланетной базы. Один из обломков взлетел вверх и рухнул прямо на пост наведения. И хотя там находился всего один человек - Тоня Соколова, катастрофа вызвала две жертвы. Погиб и тот, кто еще не успел увидеть свет. Андрей сразу потерял и жену и неродившегося сына...
