Юрий Греков - На кругах времен (Сборник)
— Но все-таки формулы формулами, а главное понятно. Они до такой штуки додумались! Читай, в общем…
Текст No 1.
«Большому Совету. 1473 год минус времени. В результате непредвиденных причин при проведении опыта, содержание которого будет понятно Совету из приведенных формул, произошла материализация участников опыта Рете и Цига на уровне 1473 года минус времени.
Вероятность помощи, и ее способ могут быть определены Советом после решения уравнения No 12, которое мы решить не можем, не зная причин неудачи опыта.
Мы ждем!
Рете, Циг.»
Текст № 2.
«Когда мы с Цигом пришли к выводу, что дематериализация собственными силами невозможна, решено было найти способ сообщить о себе. На первый взгляд, это бессмысленно — расстояние между нашим временем и временем, в котором мы сегодня существуем, безнадежно велико. Но мы пришли сюда иным путем, миновав тысячелетия за несколько мгновений. Если бы не ошибка, которой мы не знаем, материализация не произошла бы и мы возвратились бы в свое время за те же несколько мгновений. Циг считает, что мы замкнули время а гигантскую окружность, где расстояние между двумя соседними точками — расстояние, пройденное нами, а расстояние между ними по всей окружности — путь, который должен пройти наш сигнал. Циг рассчитал, что за время прохождения сигнала по большой темпоральной окружности расстояние, пройденное нами за мгновение, возрастет до десяти часов. Если сигнал дойдет, окружность будет разомкнута и после десятичасового отсутствия мы возвратимся, проведя здесь около пяти дней. Одного я не могу представить. Сигналу предстоит преодолеть века, а для нас это будет всего пять дней. То есть мы будем спасены раньше, чем он пройдет ничтожную долю пути. На мои расспросы Циг говорит, что все дело в разных системах отсчета времени. Ему виднее — он темпораник. Мое дело психопластика. Когда был изготовлен сигнал, я решил вместе с письмом Совету послать и свои записки на тот случай, если Циг ошибается и сигнал дойдет, когда уже будет поздно.
Я пишу это в маленькой каменной комнатке. На столе (подставка для еды, письма, чтения) источник света, поначалу показавшийся мне странным — быстрое истощение, запах, малый радиус действия. Столь же малопродуктивен и способ регистрации мыслей — с помощью птичьего пера наносятся определенные знаки на специально приготовленной шкуре, взятой у животного. Определенная последовательность знаков означает ту или иную единицу речи. Но нам приходится подражать всем деталям и мелочам здешнего образа жизни. Иначе помощи нам не дождаться: мышление людей, к которым мы попали, во многом может быть определено как антимышление, где истина — абсурд, и абсурд — истина.
Мы с Цигом принадлежим к одной из многочисленных категорий, на которую делится общество. Наша называется — монахи. О содержании этого понятия я еще расскажу. Пока же я хочу вернуться к тому времени, когда задумывался опыт, приведший нас сюда.
О Циге я много слышал, но знаком с ним не был. Это понятно. Мы ведь работали в полярных областях знания. Он занимался временем, я психопластикой. Поэтому я, честно говоря, удивился, когда секретарь сообщил, что обо мне справлялся Циг, и, узнав, что меня .нет, оставил письмо (я уже начинаю пользоваться здешними терминами). Если я удивился, узнав, что меня разыскивал Циг, то содержание его письма меня просто ошеломило. Я помню его наизусть:
«Губы раскрылись в широкой улыбке, а за ней открылась вторая улыбка, третья — и возник целый коридор улыбок. И вел он прямо к тому месту у озера, где у самого берега в камышах лежало лицо с закрытыми глазами. Маленький мальчик уверенно пробирался через анфиладу улыбок — каждое утро он ходит сюда посмотреть на лицо. Еле слышно шелестят камышовые острова. Суетятся рыжие муравьи. Высоко в небе стоит белое облако. У самого берега лежит лицо.
Теперь я знаю, что это мое лицо. Я уже давно ношу его. А там далеко-далеко — маленький мальчик пробирается сквозь коридор улыбок к тихому озеру в камышах, чтобы посмотреть на лицо, которое станет его лицом. Он ничего не знает об этом, но что-то властно тянет его сюда. И каждое утро далекий, только ему слышный горн будит его: «Встань пораньше…»
Рете, жду тебя завтра. Циг».
Вот такое письмо оставил Циг. Первой мыслью было: странная, если не хуже, шутка. Но потом: Циг достаточно занят, чтобы тратить время на шутки. Уж кто-кто, а он знает цену времени.
В общем, на следующий день рано утром я пришел в лабораторию Цига, справедливо рассудив, что если он не уточнил времени встречи, написав просто «завтра», он будет у себя весь день. Так и оказалось. Циг не выказал никакого удивления моему раннему приходу.
— Хорошо, что ты пришел, — сказал он. — Мне нужна твоя помощь.
В лаборатории не было больше никого. Циг вышел в соседнюю комнату и возвратился с двумя футлярами от циркониевых грасов.
— Придется посидеть на этом, — сказал он и пояснил: — Всю энергию от бытовых силоустановок я переключил вот на эту штуку, — он показал на небольшой аппарат у стены. — Нужно очень сильное поле. Порядка…
Какого порядка — я не запомнил. Да меня и не интересовал его аппарат. Я ждал, что он объяснит свое странное письмо и приглашение.
Усевшись на футляр-да, это тебе не силовое кресло, — я приготовился слушать.
— Прежде чем сказать, что мне от тебя нужно, я хочу тебе рассказать кое-что и кое-что показать, — начал Циг.-Что ты думаешь о машине времени?
— Ничего,-сказал ему я. — Кроме того, я ничего не думаю о спектральном анализе, квазизвездах и еще много о чем. Он выслушал с невозмутимым видом.
— Ты не сердись, — сказал он, когда я кончил.-Прежде, чем перейти к делу, тебе придется выслушать небольшую лекцию. Я постараюсь популярно. Если я скажу что-либо известное тебе, кивни, я перейду к другому.
— Хорошо, — согласился я.
— Идея машины времени высказана очень давно. Когда впервые-неизвестно. Идея состоит в том, что время — это четвертое измерение. И точно так, как можно двигаться по высоте вверх-вниз, по ширине влево-вправо, во времени можно двигаться вперед-назад. Внешне это выглядит просто. Но машина времени до сих пор не создана.
Я кивнул.
— Вернее, она создана в сотнях моделей…Я удивленно поднял брови. … — в фантастических романах.
— Почему она не создана до сих пор? Если созданы вещи и не снившиеся самому разгоряченному воображению еще совсем недавно? — продолжал он. — Я скажу тебе… — Он помолчал. — Потому что создать машину времени не-воз-мож-но, — он сделал сильное ударение на последнем слове, произнеся его по слогам. — Точно по тем же причинам, по которым невозможен вечный двигатель — это расходится с единственно вечными законами — законами природы, — он умолк и, мне показалось, с интересом поглядел на меня. — Так вот. Я сделал эту самую машину.
