Андрей Морголь - Арсенал эволюции
Но вот Палыч: откуда в его несчастной лысой башке вылезли эти
воспоминания о другой галактике, погребе, фашистах, доспехах? Какая к
черту коробка с двойным дном в подвале? «Ключ на рогах» — что он этим
хотел сказать? Бред!
Занятый этими размышлениями, я начал плавно погружаться в то
состояние, из которого недавно меня так бесцеремонно выдернула Мария
Федоровна. Врачи допрос уже закончили, теперь деловито заполняли
какие-то свои писульки. Разгоняя сон, я встряхнул головой, кое-как
выразил соболезнования своей новой, почти полноправной соседке и,
сославшись на усталость, направился домой. Мария Федоровна
поблагодарила за помощь и задерживать больше не стала. Провожать тоже,
но ее можно понять — такая сложная задача сейчас перед ней стояла:
плакать или радоваться?
А в коридоре я наткнулся на неожиданность: слева от входных дверей
висели рога! Обычные рога, по форме смахивающие на оленьи, наличием
которых так хвастаются подвыпившие хозяева своим гостям, рассказывая,
как сами подстрелили их первичного носителя. Традиционно на этих
боевых трофеях висят шапки, шарфы, зонты или обанкротившиеся
неудачники. Я даже удивился, что не заметил этого элемента декора с
самого порога. Не эти ли рога имел в виду сбрендивший Палыч? Ну-ка,
ну-ка… Воровато осмотревшись, я запустил руку наверх и действительно
что-то нашарил. В ложбинке, на основании, от которого выходили
ответвления, лежала связка из двух ключей — один был стандартным, от
персонального подвального помещения, как и у всех жильцов, а вот
второй представлял собой странноватый металлический огрызок явно
кустарного производства. Сонливость внезапно куда-то улетучилась. В
голове неоновым свечением настойчиво запульсировала шальная мысль: «А
вдруг?!»
Я втихаря выскочил из квартиры соседей, кубарем ломанулся вниз по
лестнице, остановился на полпути и рванул обратно — к себе домой, за
фонариком. Насколько я знал, в подвале испокон веков лампочки
вкручивали по большим праздникам, а выкручивали на следующий же день,
окна конструкцией не предусматривались, поэтому темень царила там
круглосуточно.
Перелопатив полквартиры, в туалетном шкафчике я все-таки нашел то,
что искал. Фонарик у меня был козырный: с помощью специальной резинки
крепился на лбу, работал в нескольких режимах и светил довольно мощно.
Сейчас уже не помню, у кого спер эту замечательную штучку.
Вход в подвал находился рядом со входом в подъезд, возле которого
на лавочке дежурили три бабушки-трещалки. Только я вышел на крыльцо —
сразу пять глаз (у одной старухи был стеклянный) начали сканировать
пространство вокруг моей скромной персоны, а чрезмерное внимание на
данный момент вовсе не приветствовалось.
Дело в том, что по идее делать мне в подвале было абсолютно
нечего, потому что хозяйка квартиры, которую я снимал, своим
подвальным отсеком пользоваться запретила и ключ от него забрала.
Благо, избавиться от бабушек получилось просто и с изяществом. Я
глянул на них и скорчил недоумевающую гримасу:
— Что же это вы, кумушки? Палыч-то помер, а вы тут сидите! —
Получилось взволнованно и укоризненно.
— Да ты что?! — Водрузив от удивления брови повыше, вся тройка с
оханьями да причитаниями покинула место базирования и устремилась в
подъезд.
Сработало, как я и рассчитывал: больше мне никто не мешал. Дверь
открылась бесшумно, и передо мной распахнулся черный зев подвала,
обдав запахом сырости и человеческих выделений, — опять где-то
прорвало трубу.
Поминая наших доблестных сантехников добрым словом, я водрузил
фонарик на лоб, включил самый мощный режим и прикрыл за собой дверь.
Стены и лестница, ведущая вниз, в так называемый вестибюль, озарились
голубоватым свечением. Я спустился, внимательно всматриваясь в пол, но
вокруг было сухо — видимо, трубу прорвало незначительно.
Один раз я все-таки здесь бывал, когда помогал Вадику вытащить
мотоцикл, поэтому более-менее ориентировался в пространстве. Прямо
передо мной в вестибюле на стене висел бесполезный выключатель (хоть
бы и его кто-нибудь свинтил вместе с лампочками — только глаза
мозолит), а в стороны отходили два коридора, вдоль которых
располагались двери в отсеки. Через пару метров оба коридора
поворачивали кпереди, а затем шли навстречу друг другу, образуя
замкнутый квадрат. Осталось найти отсек соседа: всего их было
пятнадцать — по одному на каждую квартиру в подъезде.
Я двинулся по левому крылу, запихивая одолженный ключ во все замки
подряд. Лишь когда я обошел все по кругу и почти вернулся обратно к
бессмысленному выключателю, нашлась нужная дверь. Щелкнул замок,
скрипнули завесы, и луч фонарика выхватил деревянные стеллажи вдоль
стен, уставленные разнокалиберными банками с соленьями. Посредине
валялся всякий хлам, состоящий из мешков с картошкой и прочими
корнеплодами, деревянных ящиков, картонных коробок и пустых жестяных
банок из-под краски. Венчали сию пирамиду наиболее необходимой в
хозяйстве утвари, естественно, поломанные лыжи и ржавый велосипед.
Я с энтузиазмом принялся разгребать накопившийся с момента
заселения мусор. Самым обидным в этой ситуации было насмешливое
осознание того, что если долбаный меч Палыча существовал только на
просторах его шизоидного сознания, то в качестве компенсации за
моральные и физические усилия отсюда можно будет стырить разве что
банку с помидорами.
Вскоре из-под груды пустых мешков показалась узкая длинная
коробка, сколоченная из обшарпанных трухлявых досок, закрытая такой же
«надежной» крышкой с замком. Неужели в подобном сейфе можно хранить
что-то действительно ценное? Но раз уж добрался, почему бы не
попробовать. Минут пять я ковырялся самопальным ключом в не менее
самопальном замке и уже совсем собрался отчаяться, когда коварный
