Георгий Реймерс - Северная корона
Друзья смотрели, как зачарованные. Алексей, вскочив с кресла, подался вперед и затаил дыхание. Менее эмоциональный Петр тоже настолько увлекся, что не заметил, как от волнения до крови прикусил губу. Вдруг волна тумана заволокла экран.
— Что случилось? — крикнул Алексей.
— Облачность, черт ее побери! — выругался астроном.
Но вот тучу пронесло. Снова на экране выступили очертания космического корабля. Платформы уже не было, люк закрылся.
Внезапно под раструбом вспыхнуло яркое пятно. Заклубились дымные вихри. Свет становился все ослепительнее. Заполыхало голубое пламя… И тут — резкий щелчок, словно лопнула туго натянутая струна. Экран погас. Запахло горелой изоляцией.
Петр рванул рубильник.
— Все! Сожгли аппаратуру! — услышал Алексей из темноты его голос.
Над морем глухо заворчал гром. По фиолетовому ночному небу, гася звезды, ползли черные грозовые тучи. Вспышки молний озаряли запенившиеся волны. По листве зашуршали первые капли дождя.
Друзья вышли из обсерватории и побежали к дому, подгоняемые косыми струями ливня.
В ту ночь, пораженный увиденным в обсерватории, Алексей не мог заснуть. Стоило закрыть глаза, как перед ним появлялось прекрасное мраморное лицо космонавтки иного мира и воображение начинало рисовать фантастические картины.
Что это было? Чудный мираж или действительные события? От какой планеты отразились лучи, которые донесли до Земли удивительное видение?
Не зная, что думать, Алексей чуть свет поспешил к Петру. Дома его не оказалось. Алексей пошел в обсерваторию и, открыв дверь, остановился на пороге.
В кресле, у стола, сидел его приятель. Лицо Петра было бледно и перекошено. Одна щека дергалась.
— Что с тобой? — бросился к нему Алексей.
Петр как-то странно взглянул на друга.
— Вот, — хрипло выдавил он, бессильно опуская руки. — Все пропало! Мало того, что угроблена аппаратура, я еще нечаянно засветил пленку.
Алексей поднял лежащую у ног астронома мокрую проявленную пленку и поднес к свету. На ней ничего нельзя было различить.
— Да-а, — протянул было он, — неприятно… — Потом спохватился: — А ты не убивайся. Стоит ли…
— То есть, как это — стоит ли?! — вскочил Петр. Его глаза зло засверкали. — Да понимаешь ли ты, что аппаратура стоит, именно стоит, — подчеркнул он, огромных денег! А теперь, не имея доказательств ее работоспособности, мне вряд ли скоро удастся выхлопотать средства на восстановление.
Размахивая руками, Петр забегал из угла в угол.
— Кретин! Нетерпеливый, взбалмошный осел! Вот кто я такой! Что бы подождать до вечера. Ведь сегодня приезжают товарищи из института. Один из них отличный фотограф. Так нет же, не терпелось самому!
Петр бухнулся в кресло, сжал руками голову и застонал. Не ожидавший от своего, обычно уравновешенного, приятеля такой бурной вспышки, Алексей присмирел. Сейчас лучше было помолчать.
Скоро Петр опомнился.
— Извини, — смущенно пробормотал он и вздохнул. — Понимаешь, работа над приставкой, можно сказать, — главная моя цель.
Алексей подошел и обнял приятеля за плечи.
— Послушай, — заговорил он. — Ничего серьезного не произошло. Каждый прибор или механизм, прежде чем выйти в свет, неоднократно испытывается. Вспомни, сколько возятся с новыми конструкциями автомашин, самолетов, сколько их разобьют, прежде чем…
Петр замотал головой:
— Аналогия неудачная.
— Не согласен. В принципе — одно и то же. Рассматривай этот случай как испытание на прочность, что ли. Теперь ты знаешь, какое увеличение может дать приставка и какую нагрузку выдерживает.
— Предлагаешь самоуспокоение?
— Нет. Считаю проверку более чем удачной. Главное — ты убедился, что аппаратура работает. Все остальное поправимо.
— Оказывается, ты мастер убеждать, — невесело усмехнулся Петр и вздохнул. — Над приставкой трудился коллектив ученых. Не имел я права самолично начинать испытания.
— Ничего подобного, — возразил Алексей. — Ты — главный конструктор, ты ее собирал и вправе проверить, будет она работать или нет. Никаких нареканий тут быть не должно.
Петр поморщился:
— Нарекания, нарекания! Не в них дело. Пойми, я не имел морального права действовать без тех, кто вложил в это дело свой труд. Как мне теперь доказывать, что в принципе конструкция удачна, и требовать средства на ее восстановление?
Наступила пауза.
— Что ты думаешь насчет увиденного? — перевел Алексей разговор в другое русло.
Петр пожал плечами. Потом, в свою очередь, спросил:
— Ты что-нибудь знаешь о теории искривления пространства?
— Слышал… вроде… — неуверенно сказал Алексей.
— Значит, не слышал. А если и слышал, то, видно, ничего не понял.
— В облаках и в космических просторах не витаю, — обиделся Алексей. Предпочитаю копаться в земле.
— Вот и хорошо, — усмехнулся Петр. — Это тоже дело нужное.
— Может быть, все же объяснишь?
— Попробую. Упрощенно смысл теории сводится к тому, что вблизи материальных объектов пространство как бы искривляется. Световые лучи в таких местах проходят не прямолинейно, а по изогнутым линиям. В обыденной жизни это не заметно, тут мы имеем дело с небольшими массами и расстояниями, но в космических масштабах искривленность пространства может иметь большое значение. Теперь дальше. Искривление становится тем большим, чем больше плотность вещества в пространстве. Если окажется, что средняя плотность превысит «критическую» величину, которая по подсчетам составляет одну стотысячную массы протона на кубический сантиметр, то, согласно теории относительности, мировое пространство будет «замкнуто в самом себе». Улавливаешь?
— Как будто, да, — ответил Алексей. — Ты ведешь речь к тому, что в «замкнутом» пространстве лучи света могут как бы совершать круговорот. Так?
— Совершенно верно.
— Но какое отношение это имеет к увиденному на экране?
— Самое непосредственное. Представь себе, что световые лучи, когда-то отразившиеся от земной поверхности, ушли в космос. Если им встретились мощные массы сверхплотных звезд или других космических объектов, вызывающих сильное искривление, то могло случиться, что Земля, перемещаясь вместе с солнечной системой вокруг центра Галактики, оказалась на пути этих отраженных от нее же лучей.
— Значит, мы видели как бы со стороны события, происшедшие когда-то на Земле? — встрепенулся Алексей.
— Да, мне кажется, нам посчастливилось заглянуть в далекое прошлое нашей планеты.
Алексей подумал, потом с сомнением сказал:
