Георгий Реймерс - Северная корона
— Ничего! Здесь все свои! Моя жена Лида, мой школьный приятель Алексей, представил Петр.
Почти минуя сумерки, наступила ночь. Алексей облокотился на подоконник. Над кипарисами блестели серебряные капли звезд. Их отражения покачивались на морской зыби. Светлая дорога Млечного Пути скрывалась за линией горизонта.
Ветер стих. Звенели цикады. Внизу, у берега, блестела россыпь огней. Откуда-то доносилась мелодия танцевальной музыки.
Алексей закрыл глаза. В голове слегка шумело от выпитого за ужином вина и избытка впечатлений.
«Пожалуй, пора спать», — со сладким зевком подумал Алексей.
Он разделся и лег.
«Итак, сегодня я получил по затылку, встретил друга и отлично устроился с жильем. Редкостный день!» — уже засыпая, подумал он.
Обсерватория стояла на вершине горы. Внизу, под обрывком, рокотал прибой, плакали чайки. Лесная дорога серпантином спускалась с вершины в город. Служащие обсерватории жили уединенно. К ним редко кто заходил. Только особенно дотошные туристы поднимались на гору.
Выросший в семье учителя, Петр Шабалин с детства увлекался астрономией. Поздними вечерами Петька Звездочет и Лешка Черныш забирались на крышу сарая и сидели там, болтая ногами. Петька с блестящими от воодушевления глазами рассказывал другу о звездах и планетах. Лешка, шмыгая носом, сначала внимательно слушал, но очень скоро это ему надоедало. Он начинал глазеть по сторонам и откровенно зевать, а когда возмущенный Звездочет давал ему тумака, Черныш показывал старшему товарищу язык и, соскочив с крыши на кучу соломы, мчался домой.
Там он вытаскивал из ящика письменного стола свое сокровище — толстую голубую книгу. У нее было волнующее название: «На рубеже столетий», а на тисненной серебром обложке по раскрытым томам шагал на костылях долговязый скелет.
Лешка раскрывал книгу и долго с увлечением рассматривал диковинных ящеров, пещерных людей, огнедышащие горы, гейзеры и белоснежные сталактиты Мамонтовой пещеры.
Потом Лешкиного отца, инженера-строителя, перевели на работу в большой промышленный город, и приятели расстались.
На следующий после неожиданной встречи день Петр пригласил друга осмотреть обсерваторию.
Около главного рефрактора Алексей заинтересовался необычным сооружением. Нижняя часть телескопа оканчивалась сложным механизмом, соединенным с корпусом устройства, похожего на телевизор со значительно увеличенным экраном.
— Не смотришь ли ты в эту штуку телепередачи с Марса? — в шутку спросил он Петра.
— К сожалению, нет, — улыбнулся тот, — но с помощью этой «штуки» мы надеемся детально рассмотреть, что делается на других планетах.
Алексей недоверчиво посмотрел на приятеля:
— Это серьезно?
Петр с деланным равнодушием пожал плечами.
— Ну, если думаешь, что я вчера хватил лишнего, принимай мои слова за продолжение застольных шуток. Пойдем дальше, — потянул он Алексея за рукав.
— Нет-нет! Я отсюда не двинусь, пока ты мне всего не объяснишь!
Петр пригладил широченной пятерней темный бобрик волос и с сомнением взглянул на друга.
— А зевать не будешь?
— Если хоть раз зевну — дай тумака.
Оба расхохотались. Петр подошел к механизму.
— Дело в том, — сказал он, — что эта электронно-оптическая приставка, по нашим расчетам, должна улавливать малейшие признаки световых волн и преобразовывать их настолько, что можно будет с подробностями видеть все происходящее на освещенной части наблюдаемой планеты.
Алексей изумленно вытаращил глаза.
— Так это же… — Он запнулся, подбирая подходящее слово. — Это же грандиозно! Сенсация мирового масштаба! И ты еще можешь спокойно говорить о таком огромном достижении! — Он перевел дух и возмущенно фыркнул: — Приставка! Лучшего названия не могли придумать? Словно к устаревшему фотоаппарату или к стиральной машине ее пристраивать собираетесь. Эх вы, сухари науки!
— Полегче, полегче! — прервал его Пётр. — Во-первых, о сенсациях кричать рановато. Приставка еще не готова. Расчеты расчетами, а что покажут испытания, — неизвестно. Поэтому о нашей работе знает только узкий круг людей.
— А во-вторых?
Петр улыбнулся:
— Во-вторых, название — дело переменчивое. Был Лешка Черныш — стал Алексей Николаевич. Зарекомендует себя прибор хорошо — дадим ему имя посолиднее.
— Кто его сконструировал? — спросил Алексей, разглядывая сложный механизм.
— Группа ученых из нашего научно-исследовательского института.
— И ты в их числе?
Петр кивнул.
— А кто у вас главный?
— Это не столь важно, — поморщился Петр и стал накрывать приставку чехлом.
— Молодчина все же ты! — с уважением проговорил Алексей.
— Ну вот и все, — расправив на чехле складки, сказал Петр, — пойдем!
Но Алексей не хотел уходить.
— Когда прибор будет готов? — спросил он.
— Теперь уже скоро. На днях должны прислать кое-какие детали к преобразователю. Тогда сборку закончу и проверим, как он себя поведет.
— Может быть, и мне удастся при сем присутствовать? — с надеждой спросил Алексей. — Разрешишь?
— Уж не знаю, что с тобой и делать, — ответил Петр, пряча за стеклами очков смеющиеся глаза. Немного подумав, он хлопнул Алексея по плечу так, что тот крякнул и присел. — Ладно. За то, что не зевал, — разрешу, если к тому времени еще будешь здесь.
Отпуск у Алексея подходил к концу, когда наконец пришла посылка с деталями преобразователя. Петр быстро закончил сборку. Прибытие товарищей из института он ожидал на следующий день, и первое включение аппаратуры должно было состояться в ночь перед отъездом Алексея.
Под вечер Петр, уже в который раз, проверил аппаратуру. Все было в порядке. Убрав чертежи в стол, он вышел из обсерватории и направился к дому. На веранде Лида и Алексей ожидали его к ужину.
— Добрый вечер! — приветствовал он их и, заметив расстроенный вид приятеля, спросил: — Чем ты обеспокоен?
Алексей указал на запад. Солнце опускалось в тучу.
— Вот, полюбуйся! Погода портится, а ты сказал, что включать аппаратуру можно только при ясном небе.
Петр взглянул на хмурый закат.
— Да, может статься, тебе не повезет. А нельзя отложить отъезд на денек-другой?
Алексей отрицательно покачал головой:
— Нет. Все резервы времени исчерпаны. Билет уже в кармане.
— Жаль…
Наступило молчание.
— А что если попробовать этой ночью? — умоляюще глядя на Петра, спросил Алексей.
Тот нахмурился.
— Я понимаю, — продолжал Алексей, — тебе не хочется включать аппаратуру без коллег…
