Александр Щеголев - Ночь, придуманная кем-то
Игорь осторожно потрогал оставшиеся в раме осколки:
- Да уж, судя по квартире, шумновато было...
Он повернулся спиной и уплыл внутрь.
Александр скользнул вдоль стены - опять в подворотню. Однако теперь строптивые ноги не позволили так просто ждать. Мальчика неудержимо всосало во двор. Привычное петербургское пространство, стиснутое угрюмыми пятиэтажными стенами, встретило его с молчаливой настороженностью. Он осмотрелся. Напротив была другая арка, выводящая куда-то в хмурое нутро прилегающего к сточной канаве району. Центр занимало подобие скверика, в котором торчала вентиляционная будка бомбоубежища. Впрочем, пространство недолго оставалось молчаливым.
- Малыш, это ты тут все бродишь, что ли? - простонали откуда-то сбоку, справа.
Бежать! - скомандовали ноги.
Он застыл. Справа в углу двора темнел спуск в подвал: вниз вели ступеньки, огороженные бетонным поребриком и накрытые сверху листом жести. Стандартно страшный спуск. Как и все в этих охраняемых государством трущобах - одинаково, выверено, безотказно страшное.
- Малыш, не бойся, - звучал голос дяди Павла.
Александр, ватно ступая, сдвинулся с места. Асфальт тяжело толкался в голову. Дядя Павел обнаружился легко, он ведь не прятался, он просто лежал, приподымаясь на одной руке, и чуть высовывался из приоткрытой ржавой двери. Голова и плечи были внизу около ступенек, остальные части тела - внутри подвала.
- Где Игорь? - в муках выдал он.
- В квартире. Смотрит, как там что...
- Разведчик, - пошутил сосед без малейших обертонов смеха в голосе. Штирлиц поганый... На улице никого не заметил?
- Кого?
- Например, человека в сером пиджаке... И брюки тоже серые, у них это любимый цвет костюма.
- На улице вообще никого.
- А машина? Черная "Волга". Казенная, что ли? "РАФ" еще может быть, автофургон синего цвета.
- Да нету никаких машин!
Дядя Павел пошевелился и вдруг застонал - пронзительно, хрипло.
- Сашок, спустись сюда, - он приподнял белесое лицо.
Мальчик исполнил. Под ботинком крошилась штукатурка. Из подвала несло болотом. Сосед покоился на своем плаще, неестественно согнув одну ногу в колене и прижав ее к животу. Рубашка была задрана, футболка разорвана, мало того - согнутая нога примотана и завязана предварительно снятыми штанами. Дядя Павел оказался без штанов, в одних трусах! А на шее его зачем-то болталось грязное полотенце с вырезанными дырками. Впрочем, сумерки не давали разглядеть деталей - изображение было нечетким и даже не цветным.
- Что с вами? - наконец удивился мальчик.
- Видишь ли, он в меня все-таки попал.
- Как это - попал?
- Здоровая тупость украшает настоящего мужчину, - сказал сосед. Ранили меня, малыш, вот как в жизни бывает... Что если ты мне поможешь дойти до моих "Жигулей"?
Во дворе появилась новая тень. Брат! Мальчик отчаянно замахал рукой, боясь нарушить тишину затаившегося в тревоге двора, и брат заметил, подбежал.
- Ничего себе! - выдавил Игорь, увидев. Лицо его скривилось. Конечно, картинка была малоприятной, не для тонких натур - как и все картинки прошедшей ночи. - Что, тоже убили?
- Ранен! - зашептал мальчик. - Это в него стреляли, понял!
- Жена еще не вернулась? - спросил дядя Павел. Голос был слабым, на грани исчезновения. Игорь наклонился к нему:
- Какая жена?
- Жена этого майора. Она была в невменяемом состоянии, сразу куда-то удрала... буквально вся растерзанная... значит, в квартире ее нет?
- Там пусто. Какого майора?
- Как какого? Твоего друга-оперативника. Между прочим, его тело в "РАФе" валялось, среди полуфабрикатов и ксерокопий...
- Вы имеете в виду капитана-сержанта? - уточнил Игорь. - Почему "друга", вы что!
- Майор госбезопасности Егоров, - дядя Павел поправил его. - Игорек, не надо врать, мы же взрослые люди... только зачем так подло? - он с трудом развернул голову на собеседника.
- Послушайте, - возмутился Игорь, - ну чего вы все время про меня намекаете!
- Перестань, я все знаю про твою повесть... Кто тебе публикацию организовал, знаю. Эта газетенка, "Новый рабочий", она же насквозь "ге-бешная", схвачена Службой Порядка на корню... Повесть крутая, мне понравилось. Поздравляю...
- Ни фига понять невозможно. Шутите вы, что ли?
Программист не ответил. Он замолчал, отдыхая. Ему явно было не до шуток, тогда Игорь развернулся к младшему брату:
- Ты не знаешь, чего он ногу примотал?
Александр пожал плечами.
- Бедро, - ожил сосед. - Насквозь, зараза, под самой попой вышло. Кровь, кажется, удалось остановить. Он уже примерился мне наручники, а я его... а он успел выстрелить...
- Кто успел выстрелить?
- Товарищ твоего майора. А может непосредственный начальник, если судить по "Волге". Пока он в себя приходил да подымался, я в окно... Сюда доковылял, а он подумал, что я на том "РАФе"... Скакал за фургоном, кричал, стрелял! Как в кино... Шофер вовремя очухался, наверное, когда в меня из Макарова долбанули. Нет худа без добра, вот так, парень... Еще вопросы будут?
- В институте тоже фургон был, - вспомнил Игорь. - И на фотографиях.
- Да все же ясно! - зашипел мальчик. - Те, которые жандарма в фургон запихали, сразу из института сюда и двинули! Дежурный им адрес в записной книжке показал!
Дядя Павел, кажется, развеселился:
- Ишь, ясно ему... - впервые у него получилась усмешка. - Правильно, Кузьмичевы детки и здесь были. Не везет им сегодня, даже жалко их. Игорька хотели - не получили, меня хотели - не получили... жену майора увезти и допросить - и то я помешал! Вот как в жизни бывает, парни... Вы труп в кладовке оставили?
- Мы дверь обратно на замок закрыли, - голос Игоря внезапно осип.
- А зачем вы сюда поехали? - перебил брата Александр.
- Изъять кое-что надо было, малыш.
- А где ваша машина? На набережной?
- Нет. Тут проходной двор, вторая арка выходит в переулок, параллельно каналу. Я очень удачно им с тыла зашел, они совсем не ждали, детки... Ну что, Игорь, поможешь мне дойти? Или Александра просить?
- Почему Александра? - вспыхнул герой и сделался резко деловитым. Вы голый пойдете?
После чего настало время страданий. Штанины были развязаны и общими усилиями возвращены на место. Раненый терпел. Нога была выпрямлена, обувь одета - он терпел, поскуливая. Когда его установили вертикально, оказалось, что он немыслимо белый, что он трясется, что вся его одежда в темных пятнах, а когда его подняли по ступенькам, он качнулся назад и удивленно сказал: "Ой, не понимаю...", хотя ничего особенного не произошло, просто опять пошла кровь, сначала вяло, потом зримо, но отступать было некуда, и когда миновали скверик, дядя Павел принялся оживленно бормотать, громко и бессмысленно, о том, что он загибается, о том, что пленочки-то у майора все-таки не казенные, что он правильно чувствовал, вот пусть теперь попробуют его взять, умники в серых костюмах, он им в самые морды - мол, какие секретные базы данных, какие евреи, о чем вы, родные! - главное, не загнуться... И только в переулке дядя Павел прервал бред, чтобы обратиться к Александру уже вполне осмысленно:
