Владимир Царицын - Пленники замкнутой бесконечности
— Но мы не умеем всего этого делать! — загудела толпа.
— Что ж, придётся научиться, — ответил Айгур.
— А мы не хотим учиться! Мы никогда не сеяли и не пахали! Мы служили Богам, и нам было хорошо! — Толпа напирала на Айгура. Из задних рядов протолкалась крупная бойкая бабёнка, встала перед Айгуром. Выпятив могучую грудь, и уперев красные натруженные руки в крутые бока, басовито сказала:
— Я была прачкой у Богов. Я была очень хорошей прачкой. Я умею стирать. Я стираю всю свою жизнь, и больше ничего не умею. Но, стирая и утюжа одежду Богов, я всегда имела к обеду кусок мяса и краюху хлеба. Кто теперь накормит меня и моих четверых детей? Уж не ты ли?!
Айгур хотел ответить женщине, но не успел — рядом с ней встал мужчина с орлиным взором.
— Боги заботились о нас, — хрипло сказал он. — Я не только о слугах божьих говорю. Мы-то, понятно, получали свою долю и в ус не дули, как говориться… Но Боги и о крестьянах заботились, и об охотниках и об рыболовах. Чтобы всегда, значится, и урожай был, и рыба ловилась, и…
— И дичь сама в силки прыгала, — с иронией в голосе продолжил за слугу божьего Айгур. — Ты ошибаешься, милейший. И все вы ошибаетесь! Вы просто не знаете всего. Боги ничего не делали. Они предавались пьянству и разврату у себя в Раю, а на людей им было наплевать! Крестьяне пахали, сеяли пшеницу и рожь, выращивали фрукты и овощи. Рыбаки и охотники добывали свои трофеи. И за всё это люди должны быть благодарны только нашей богатой земле, а славу петь должны не Богам, а собственным умелым рукам и самоотверженному труду. Боги лгали вам, люди! А вы верили. Боги очень долго вам лгали…
— Боги лгали? А может быть не Боги, а ты сейчас стоишь перед нами и нагло врёшь? Чем ты можешь доказать, что говоришь правду?
— Я не буду вам ничего доказывать. Вы сами всё увидите и поймёте. Нужно только немного времени. Оно — время — покажет, что я не лгу вам… Но и сейчас должно быть понятно, что Богам было выгодно обманывать вас. Они уродовали ваши тела и лица с единственной целью — показать вам своё превосходство и заставить служить. Они и души ваши изуродовали. Потому-то вы и не можете расстаться со своей верой. Но вы сами убедитесь: пройдёт время, и эта вера уйдёт из ваших душ, как исчезло уродство с ваших лиц.
— А как быть со мной? — перед Айгуром стоял мальчишка лет двенадцати. Всё его курносое толстогубое лицо было усеяно яркими крупными веснушками, а большие оттопыренные уши казались двумя мятными пряниками, специально приклеенными к круглой голове. Прямые и жёсткие как солома волосы ярко рыжего цвета колюче торчали во все стороны. В чистых, прозрачно-голубых глазах стояли слёзы обиды на весь мир. — Все стали красивыми. А я? Я так и остался уродом. Почему? — мальчишка шмыгнул носом. — Вот, только пальцев стало по пять на каждой руке. — И с гордостью добавил: — А было по шесть!
— А зачем тебе эти лишние два пальца? — Айгур не мог скрыть улыбки, глядя на веснушчатое лицо паренька.
Мальчишка пожал плечами.
— Удобно…
Все вокруг дружно рассмеялись. Мальчик, сам того не желая, своими словами разрядил напряженную до предела обстановку. Айгур взял пацана за плечи и, глядя ему в глаза, ласково сказал:
— Ты вовсе не урод. С чего ты взял? Ты не похож на других, потому, что таким тебя задумала природа. И нельзя никого винить в этом. — Айгур видел, что его слова не сильно убедили мальчугана. Нужно было сказать еще что-то. Он на мгновение задумался, подыскивая новые слова, и вдруг вспомнил, что видел в толпе людей яркое пятно знакомого оттенка. Он посмотрел на стоящих рядом людей и быстро отыскал того, кто был ему нужен. Отец мальчика — в этом можно было не сомневаться — заметно выделялся в толпе высоким ростом, богатырским телосложением огненной шевелюрой. — Ты вырастешь, — продолжил Айгур, — и станешь похожим на своего отца. Ты ведь не будешь против — стать таким, как он?
Мальчик повернул голову, увидел, что отец весело подмигивает, и его веснушчатое лицо озарилось радостной улыбкой.
— Я тоже буду конюхом! — гордо заявил мальчик и подбежал к отцу.
Тот легко, словно пушинку, подхватил его и высоко поднял над головами людей.
— Оставайся таким, Сол, — сказал рыжий гигант густым басом. — Ты будешь светить нам вместо Чуда Богов!
Бывшие слуги, в одночасье потерявшие хозяев, но уже избавившиеся от растерянности и первоначального испуга, быстро осваивались в новом для себя качестве свободных людей. Многие оживленно разговаривали, строя планы дальнейшей жизни.
— А кто это? — спросил Унк, указывая на труп Гудзора.
— Его звали Гудзором… Когда-то он был Богом, но всегда оставался человеком. Он видел несправедливость и хотел, чтобы всё встало на свои места. Мы вместе, плечом к плечу, сражались с врагами и победили. Он отдал свою жизнь за то, чтобы люди стали Людьми. Я не мог оставить его там… Нужно похоронить Гудзора по нашим обычаям.
Унк молча кивнул, соглашаясь. Потом повернулся к жителям поселка.
— Айгуру нужно отдохнуть, ему много чего довелось испытать. А нам всем надо крепко подумать — как жить дальше, что делать? Думайте вы, и я подумаю. Вечером соберемся снова, все обсудим, решим. — Унк вызвал из толпы двоих молодцов и дал указание насчет гроба и могилы для Гудзора. Айгура он увел с собой, сказав: — Горячая пища и кружка вина — это то, что тебе сейчас необходимо. В моём доме ты можешь поесть и отдохнуть. У меня нет хозяйки, но яичницу я и сам могу приготовить. А как отдохнешь, можешь попрощаться со своим другом, его похоронят на краю посёлка, на кладбище кукол. Идём, — и он заковылял через опустевшую площадь. Айгур не дожидаясь повторного приглашения, двинулся следом. Гай вышагивал рядом.
На пыльной площади осталась одна лишь полоумная Гульда. Она стояла, жертвенно сложив руки на груди, и с тоской смотрела на мёртвое Чудо Богов, по лицу женщины текли слёзы.
— Откуда у тебя эти увечья? — спросил Айгур, догнав Унка. — Ты попал в лапы дикого зверя?
Хромой староста остановился, и задумчиво посмотрел кузнецу в глаза.
— Я бы сказал: диких зверей, — усмехнулся он.
Айгур ждал какого-то рассказа, но Унк продолжил путь молча.
Дом, к которому они подошли через пару минут, был старым на вид, но не ветхим, а ещё дольно прочным. Внутри царили безупречный порядок и чистота. Женских и детских вещей в доме не было видно, здесь, вообще, было очень мало предметов домашнего обихода. Зато одна из стен была сплошь увешана оружием разного рода. Посредине стены был закреплён длинный и широкий двуручный меч. Налево и направо от него веером расходились клинки всех видов и размеров, пики, секиры и алебарды. Сверху колючим частоколом ощетинились ножи, кинжалы и стилеты, по углам висели цепи с железными шарами и крючьями на концах. Здесь было много такого, с чем Айгур за двадцать лет общения с металлом, никогда не сталкивался. Впрочем, он был кузнецом, хорошим кузнецом, но не оружейником. Иногда, правда, и он выполнял заказы охотников на изготовление добротных охотничьих ножей, арбалетов и пик, но здесь образцов, похожих на его изделия, не наблюдалось.
