Николай Полунин - Роско планета Анджела
…Идти нельзя. Зато можно ползти. Он еще видит, и поэтому знает: осталось не так уж много. Он уже миновал ледник и гребень и спускается вниз по тропе. В некоторых местах он, перекувыркиваясь, скатывался по нескольку десятков шагов. Очень удобно, не надо тратить силы.
Какой прекрасный, прохладный снег! Замечательный ветер, обсыпающий восхитительными кристаллами снега и льда! Как это не похоже на то, что было там, в Провале.
Но он понял. Он, Пикор, понял. Они играли с ним, как маленький сиу с петушком грай. Петушка привязывают за ногу, чтобы не мог убежать, когда натаскивают щенка. Иначе не объяснишь.
Один огонь легким касанием спалил ему куртку на спине. Все спалил: и рубашку, и вторую рубашку, и вязаный нательник. Один медленно, почти ласково, коснулся оголившихся плеч — и запахло сгоревшим мясом. Его, Пикора, живым горящим телом. Петушок грай не мог убежать. Ему надо было лезть вверх. Очень зачем-то надо было, он что-то нес, сейчас не помнит.
Он рычал, визжал, плакал и лез. Зря. Нужно было падать. Лежал бы себе, разбившись, спокойно…
Последний огонек провел ему по рукам. По пальцам, которые вцепились в спасительный верхний край. И он увидел — тогда еще были целы оба глаза, — как кожа тыльных сторон кистей вздулась и лопнула, и как вспыхнули, затрещав, почернели и свернулись мгновенно остатки ногтей вместе с коркой засохшей крови.
— Сван счастливый, его быстро! — Он твердил это примерно с середины, когда за него принялись все рьез.
— Радрики счастливые! — рычал сквозь зубы, когда стая огней, в точности, как стая сиу, чуя, что добыча уходит, вылетела из Провала и набросилась на него, уже, казалось, выбравшегося.
Они оставили игры и били напрямую. Или это тоже были их игры, ведь один такой огонек запросто мог в мгновение ока испепелить Пикора без остатка. Он уже не думал. Он корчился в шипящем снегу и еле успел ткнуться в него как можно глубже. Так он спас один глаз.
Поэтому он еще видит, он знает, что осталось немного, вот только очень мешается привязанный…
— Петушок грай! — кричит (думает, что кричит) заживо сожженный Пикор. …привязанный к ноге мешок с чем-то тяжелым, и нет силы отвязать и бросить.
Бабушкины рассказы о струях белого огня и шарах горящего пара Пикор так и не вспомнил. Он шептал другое и даже успел внятно сказать людям, склонившимся над ним:
— Будет много, много смертей…
5
История Земли — Переселения Горан
Масса — три двадцать стандарт-единицы, время обращения вокруг светила (солнца А в бело-голубой паре) — восемь с половиной стандарт-земных лет, вокруг собственной оси — один и девять, планет-сутки — два, удаление от звезды — одиннадцать, температура у поверхности превышает стандарт-норму на порядок, сила тяжести — три и три…
Здесь нужно было быть сильным. Чтобы двигаться, дышать, жить. Чтобы добывать пищу и строить себе убежище от убийственных метеоритных дождей, обрушивавшихся на этот мир с завидным постоянством, но без всякой периодичности. Хотя периодичность, конечно, была, ведь небесные законы исполняются гораздо точнее, чем законы меж теми, кто полагает себя разумными, просто здешний разум еще не научился видеть в камнях, падающих с неба и убивающих, большее, чем просто стихийное бедствие. И кочуя, племена строили себе убежища. Темные от жгучего солнца, перевитые мышцами от непомерной тяжести, ворочали камни и ороговевшие по краям кроны повсеместно распространенных деревьев… нет, каких-то полурастений-полуживотных-полугрибов, Роско так и не понял, но они давали гарантированную защиту, если только метеорит не попадал точно в центр перевернутой чаши. Способная выдержать чиркающие касания, от удара в макушку чаша-купол на тонкой, твердой, как камень, ноге, сама будто взрывалась, хороня среди осколков тех, кто искал под ней спасения.
Планетников на Горане можно было без большой натяжки назвать людьми. Привычный набор конечностей, прямохождение; знакомое по большинству случаев общинное устройство… И никакой техники, никаких искусственных приспособлений для улучшения условий жизни, полное отсутствие самих представлений об искусстве инженерии. Зато сверх вообразимого развитое восприятие во внечувственных областях.
Ведуны предупреждали об опасностях, матери разыскивали потерявшихся детей — буквально — с закрытыми глазами, предсказатели «небесных камней» указывали срок прихода нового потока с точностью до половины дня, а вожаки выводили охотников точно на места затаившейся добычи.
И Земля пришла сюда, и решила, что этому миру не хватает ее детей, что настал срок оплодотворить этот разум, еще младенческий, древним разумом землян. И Переселение совершилось.
Роско не видел этого, как не видел ни одного Переселения въявь. Он просто не знал, как они происходят, потому что к этому сроку уже вновь находился на своей любимой Земле. Он — и что новый мир был назван землянами по имени одного из Переселенцев, узнал здесь же, от Наставника, кажется, Свата. Роско было все равно. Он не вылезал из прохладных ручьев и озер и мечтал добраться до гор Инка или хотя бы Плато Кан, где тоже временами лежал снег.
Чисто психологическая причина. Ведь его тело там, внизу, не было этим телом Роско, телом землянина. Низкий, обожженный солнцем, с четырехпалыми ручищами, свободно достающими до земли, Роско ничем не отличался от других в своем племени. И гребень щетины по хребту у него был точно такой же. Роско был даже красив — на местный лад, на него засматривались планетницы, и их партнеры косились недобро.
Но Роско выполнил свое дело на новой планете и отдыхал. И не задавался вопросом, что в местном нарождающемся разуме самого первого возраста могло привлечь к нему мудрую Землю. Это решала только Земля.
Так думал он тогда.
Сивия
Солнце класса желтый карлик, планета-двойняшка, убегающая-догоняющая пара по обе стороны светила на идентичной орбите, и они никогда не встре ятся, своего рода феномен. Одинаковые массы — ноль девять, планет-сутки — двенадцать, удаление — полтора, тяжесть — почти единица, температура — тоже.
Обе — миры преимущественно жидкостные. То есть и ту, и другую покрывают океаны с редкими островками суши, но Землю заинтересовала только одна из них — Сивия-Вторая.
Здесь планетники-амфибии достигли определенного уровня разумности, а на сестричке Сивии-Первой еще оставались колонии икромечущих в теплых лагунах и заливчиках по берегам островов в океане. И Роско «кораблик» спустил на Сивию-Два.
