Джеймс Блэйлок - Бумажный грааль
– Воняют просто адски, как по-вашему? Дядюшка Рой глянул на него проницательно.
– Ты сам не знаешь, насколько близок к истине, – сказал он, накрывая корзинку.
И они снова двинулись по тропинке, все так же медленно, поскольку дядюшка Рой высматривал грибы.
– Так вот, о хижине, – сказал он. – Мы поселили там гостя.
– Верно. Майкла Грэхема. Вот кому тетя Эдита носит еду.
– Завтрак, обед и ужин.
– Тогда, надо думать, он не мертв.
– Нет, он не мертв. Эта уловка, которая ни на грош не сработала. А ведь могла бы выиграть нам неделю.
«Нам?» – удивился про себя Говард. Может, дядюшка Рой решил все-таки поговорить начистоту.
– Но он охромел. Он стар. Знаешь, сколько ему лет?
– Нет, – ответил Говард, но на ум ему пришло только: «Столько, сколько косматому мамонту».
– Девяносто с чем-то. У него есть право охрометь.
– Хромой, – протянул задумчиво Говард. – Это из-за несчастного случая? Когда машина упала с обрыва? – Внезапно он почувствовал себя глупо, что такое ляпнул. Грэхема вообще в машине не было. Может, он хромает из-за старой военный раны.
– Он теперь без палки едва-едва передвигается. Немного рыбачит, когда есть силы и настроение, но по большей части способен только немного поесть. Мы с ним старые друзья, понимаешь?
– Правда?
– О да. Старые друзья. Наша дружба началась давным-давно, еще до того, как мы с Эдитой поженились. Когда дела у него пошли худо… Ну, там, на утесах, он слишком легкая добыча, если ты понимаешь, о чем я, ведь кругом, кроме Джиммерса, ни души. Мы подумали: лучше спрячем его здесь. К тому же в лесах полно наших людей: то и дело уходят, приходят, в общем приглядывают.
– Кое-какие свидетельства этому я видел. Но что вы хотели сказать словами «легкая добыча»? Снова кредиторы? – Это было безопасное слово, один из любимых эвфемизмов дяди.
– По правде говоря, даже хуже. Все из-за рисунка, который тебя так занимает. И не тебя одного, если ты понимаешь, о чем я.
– Верно.
– Дело не только в деньгах.
– Это я понимаю, – сказал Говард. – Не может же он быть настолько ценным.
Дядюшка Рой вдруг остановился. Знакомый дом уже маячил за деревьями.
– Есть ценность – и есть ценность, – сказал он, кивком указывая в сторону хижины. – Верно, вещица редкая. Я знаю, зачем ты приехал, но давай пока не будем беспокоить старика. Он устал. У него сил-то хватает лишь дотянуть с вечера до утра, с утра до вечера. На закате он обычно выходит порыбачить. Если получится, прихватим с собой пару удочек и заглянем к нему, может, даже сегодня вечером. Но буду с тобой откровенен. Твое присутствие здесь для нас своего рода лишний груз. Не пойми меня неправильно. Я рад, что ты приехал. Думаю, возможно, здесь твое место. Вероятно, у тебя и выбора никакого нет. Так что лучше соберись с духом. Но, признай, ты ведь и сам подозрительная личность: прискакал, как Персеваль на белом коне. «Какую игру он ведет?» – спрашивает себя кое-кто. – Дядя пристально всмотрелся в лицо Говарда, явно ожидая ответа.
– Не знаю, – правдиво ответил Говард.
– Я тебе верю. Может, у тебя тайной цели нет. Может, есть. Как бы нам ни хотелось думать, нам не всегда дано выбирать, в какие игры мы на этом свете играем. Иногда они нас выбирают.
Дядюшка Рой снова зашагал и молчал, пока они не вышли из леса. Когда он снова остановился на заднем дворе, чтобы с глазу на глаз закончить их разговор, то заговорил, тщательно подбирая слова:
– Как бы то ни было, ты в некотором смысле лишний груз. Я хочу сказать, уже прошел слух, что ты приехал на север за рисунком, искать Грэхема. Кто ты, недоумевают они, один из нас или новый игрок. Ты все карты спутал, а? Так вот, мы полагали, что они считают Грэхема умершим, но из слов Горноласки вчера вечером стало ясно, что на уловку с автокатастрофой они не клюнули. Конечно, Горноласка, возможно, просто нас прощупывал. С другой стороны, ведь он обыскал твой грузовичок, правда? И машину Сильвии тоже. Надо думать, только потому, что она была с тобой. Как ни крути, выходит, что он под тебя копает. А я хочу сказать, что нельзя, чтобы ты привел его или кого-то из его людей в лес. Это первостепенно. Ты это понимаешь, да?
– Конечно, – отозвался Говард. – Я не знал…
– Откуда бы? Надо было сразу тебе рассказать, но мне не хотелось тебя втягивать. Правда, я начинаю думать, что это сущий водоворот, и все мы в одной лодке, все крутимся в нем, крутимся. Мы выплывем, если будем настороже, если запустим все турбины. Может, ты капитан этого чертова баркаса – грозный капитан Говард с юга. Время покажет. К тому же мы не одни. У нас есть союзники.
– Что вы имели в виду, говоря «они»? Выходит, за рисунком охотится не только Горноласка?
– Их тут целая свора, и по мне, так даже слишком большая. И Горноласка не самый страшный из всех. Это с Элоизой Лейми нам нужно быть начеку. А я умираю с голоду. Давай завалим в «Чашу и Англию» завтракать, блины там на миллион долларов и бекон хорош. Я плачу. Эдита сварила старику пару яиц и станет и нас тоже ими пичкать. Но мне хочется немного поговорить – внести для тебя ясность, если ты понимаешь, о чем я. Секретность тут первостепенна.
– Но ведь тетя Эдита… – попытался было запротестовать Говард, но дядюшка Рой его оборвал:
– Верно. Она тут тоже участвует, но не как мы с тобой. Они с Сильвией о Грэхеме заботятся. Я называю их «девами шатров».
Он расплылся в улыбке, явно считая это хорошей шуткой. Говард, однако, ее не понял.
– Как в рыцарских романах о Граале, – пояснил, увидев его недоумение, Рой.
– А-а, – протянул Говард. – Извините. В средневековой литературе я полный профан.
– Ну да ладно, – сказал дядюшка Рой. – Век живи, век учись, как пословица говорит. И они тоже на одном с нами корабле, но не слишком часто выходят на палубу, поэтому, может быть, в последнее время к небу не присматривались. От происходящего у Эдиты морская болезнь, вот к чему я клоню, поэтому давай пока оставим ее отдыхать в парадной каюте. Но нам с тобой, мой мальчик, спать нельзя. Даже глаза смыкать. Барометр падает, и задача таких парней, как мы с тобой, развернуть паруса по ветру. Это первостепенно. Лодырничать нам нельзя, а не то они нас врасплох застанут.
– Я ваш человек, – сказал Говард, пытаясь понять, узнал ли он что-нибудь полезное или новое. Дядюшка Рой, казалось, жил в мире метафор и эвфемизмов, и под конец у Говарда осталась сотня практических вопросов, которые дребезжали и налезали друг на друга у него в голове. Быть может, за завтраком…
– Мой тебе сейчас совет, – продолжал дядюшка Рой, – затаиться. Будь тише воды ниже травы. Обо всем молчок. Делай вид, что ничего не знаешь. Не раскрывай свои карты. Забудь пока про рисунок. Когда придет время, он объявится. Или не объявится. Я не знаю наверняка, где он, вот тебе святая правда. Джиммерс заявил о его краже в полицию, и насколько мне известно, это тоже святая правда. Но он ушлый малый, и в таком деле, как это, лучше, чтобы левая рука не ведала, что делает правая. Понимаешь, о чем я? Когда работаешь на такой манер, они не знают, за что или за кого хвататься. А что до гаража Джиммерса… – продолжил дядя, когда они входили через заднюю дверь, но при виде тети Эдиты, моющей посуду, осекся на полуслове. – Готов через пять? – спросил он Говарда.
