Джеймс Блэйлок - Бумажный грааль
Теперь он решил прямиком возвращаться домой. Может, удастся найти способ улизнуть попозже, когда выглянет солнце и туман рассеется. Говард замедлил шаг, стараясь по возможности не шуметь. Повсюду вокруг поляны змеились тропинки, туман сгустился, даже ближайшие деревья сделались неясными и призрачными. Он споткнулся о корень и едва не упал лицом в траву, уронив фонарик, чтобы задержать падение и рухнуть вперед руками, а не головой. Он тут же вскочил, встряхнул руку и огляделся, почти ожидая, что из тумана вот-вот материализуется зомби со свисающей лоскутами кожей. Каким-то образом он потерял свою тропинку и забрел на другую поляну.
Нехорошо, совсем нехорошо. Заблудился через пять минут, как вышел из дому. Само представление о сторонах света, севере, востоке, юге и западе, обернулось мнимостью, игрой воображения. Ни смысла не имело, ни практического применения. От такой мысли он пришел в ярость. Вот сядет сейчас и будет ждать. Разве не это обычно советуют? Рано или поздно кто-нибудь заметит его отсутствие… и что тогда? Пойдет за ним в лес? Будет разыскивать с собаками? Маловероятно. Он может переждать туман… А что, если этот туман за ближайшие два-три дня не рассеется? Почти смешно. Ему тридцать лет, а он заблудился в чертовом лесу. Но ему было совсем не до смеха, да и сидеть на коряге тоже не хотелось, поэтому он отыскал тропинку и снова пошел, тщетно выискивая собственные следы, ведущие в обратном направлении.
Тропинка стала уже, вся поросшая сорной травой. Явно по ней не часто ходили. И на ней не было следов ни его ног, ни чьих-либо других. Из тумана проступило поваленное дерево, перегородившее тропинку, – совершенно очевидно, что он идет не туда. Развернувшись, Говард сделал десять шагов назад и нашел другую тропинку – пошире и лучше протоптанную.
«Не паникуй», – сказал он вполголоса самому себе. И тут же понял, что это и есть доказательство того, что он паникует. Он едва не бросился по этой новой тропинке бегом, просто чтобы оказаться где-нибудь еще, поэтому усилием воли замедлил шаг и заставил себя обращать внимание на окружающее – запоминать причудливо изогнутые деревья и кусты. Уже наступило утро, и там, где сквозь туман светило солнце, воздух казался призрачно-белым. А еще тут было мокро. Вода капала с ветвей ему на крутку. Правда ли здесь есть медведи? Едва задавшись таким вопросом, Говард тут же об этом пожалел.
И снова дорога раздвоилась, на сей раз ему показалось, что вправо ведет тропинка получше, хотя он не мог бы сказать, почему так решил. Ему приходилось проскальзывать под низкими ветвями, втянув голову в плечи, брести в мрачном сумраке. Внезапно пахнуло океанским ветром – лишь слабый намек, что до края леса, быть может, недалеко, и он прибавил шагу, спрашивая себя, сколько же он бродил тут – полчаса, никак не меньше, а может, и больше.
Тропинка опять вывела его к поляне с капищем. Сделав круг, он вернулся к ней с другой стороны. Резко развернувшись, Говард очертя голову бросился в лес и уже через несколько секунд выскочил на поляну, где туман частично развеялся. От того места, где он стоял, поросший сорной травой склон спускался к заросшему прудику, потом круто поднимался на другой такой же, поросший травой холм. Поскальзываясь и приседая, он спустился к пруду, постоял в высокой осоке на берегу, переводя дух и глядя, как по водной глади проносятся водомерки. Он окончательно заблудился.
По другую сторону пруда плавала на мелководье привязанная к полузатопленному стволу старая плоскодонка; пара удочек и снасть на дне были частично прикрыты брезентом. Змеясь вдоль берега и по травяному склону вверх, вела еще одна тропка. Сквозь деревья едва-едва проглядывала черепичная крыша летнего домика, сам же домик был почти скрыт за гребнем холма. Хлюпая по глине и сырой траве, Говард обогнул пруд и вышел на тропинку.
По тропке он шел медленно, готовый сигануть в кусты при любом шорохе или треске. С каждым шагом над гребнем холма вырастала задняя стена домика. Внутри горел свет, из трубы поднимался дым. Говарду подумалось, что ему, наверное, нужно радоваться, что он наткнулся на человеческое жилье, но никакой радости он не испытывал. Цивилизацией это не назовешь. Скорее всего в эту хижину и ходила вчера тетя Эдита. Впрочем, он уже слишком далеко зашел, чтобы не выяснить всего до конца.
Теперь, когда он был так нужен, туман почти весь рассеялся. Говард прополз вперед, к задней стене домика, где была сложена длинная поленница высотой почти до подоконника. Разумный человек, конечно, просто постучал бы во входную дверь и сказал, что заблудился в лесу и пусть ему объяснят, как выбраться. Вот только тетя Эдита почему-то выскользнула из дома тайком, и сейчас Говард рассудил, что от него требуется не меньшая скрытность. К тому же в каких-то ста ярдах отсюда находилось странное капище, а это придавало всему налет опасности.
Заглянув в заднее окошко, он увидел крохотную спальню, в которой ничего, кроме незастеленной кровати, и не было. Через открытую дверь спальни был виден кусок гостиной: край плитки и угол деревянного столика. По краю стола плыли тени, но в поле зрения никто не показывался. Придется поискать окно поудобнее.
Он подобрался к углу постройки и прикорнул у высокой поленницы, чтобы сперва оглядеться. Снова пахнуло океаном: ветер бил прямо в стену домика. Говарду подумалось, что, если ветерок не стихнет, можно будет попробовать выйти к городу по запаху. Приблизительно в том направлении вела хорошо проторенная тропинка, и хотя деревья стояли слишком тесно друг к другу, чтобы можно было что-то утверждать, уж конечно, тропинка ведет к дому дядюшки Роя – к городку, а не в лесную чащу.
Ступая почти беззвучно по мягкой, поросшей травой земле, он прокрался мимо двух окон с задернутыми занавесками. От угла дома начиналась широкая деревянная терраса, а из-под самой террасы склон круто уходил вниз к прудику, поэтому посередине здесь имелась лесенка из четырех или пяти ступенек. Да, чтобы заглянуть в окно с этой стороны, придется преодолеть террасу.
Он пробрался назад вдоль поленницы, оттуда спустился по склону, чтобы подойти к дому со стороны пруда. Нехорошо, если подумают, будто он что-то вынюхивает. Может, ему стоит свистнуть? От этой идеи он отказался, как от излишне театральной. Он просто несколько раз окликнет «Эй!», потом поднимется по лесенке и постучит в дверь, чтобы никто не счел его воришкой.
Изобразив на лице приятное удивление – на случай, если кто-нибудь смотрит на него из окна, – Говард приложил руки ко рту и вдруг застыл как вкопанный, прислушиваясь, наклонив голову набок. Он же слышал: где-то хлопнула дверь. Сомнений быть не может: хлопнула. Вот только сейчас больше шести. Он целую вечность слонялся по лесу. Пригибаясь, он снова отбежал за все ту же поленницу. Не прошло и трех минут, как появилась тетя Эдита с затянутой пленкой тарелкой еды и кофейником в руках. Она спешила, хотя и не выглядела встревоженной, скорее – как человек, который торопится, боясь, как бы не остыла еда.
