Бернар Вербер - Третье человечество
— Вы не преувеличиваете?
— Месяц назад в рамках панафриканского фестиваля состоялся большой концерт, собравший в Браззавиле представителей музыкальных направлений всех культур и общественных формаций. И единственными, кому не заплатили, была группа пигмеев-полифонистов. А в плане размещения организаторы фестиваля не придумали ничего лучше, как поселить их в муниципальном зоопарке, утверждая что «пигмеи чувствуют себя уютнее среди диких животных, чем в гостиничных номерах, где они воруют все, что плохо лежит»…
Давид закусил нижнюю губу.
— Но и это не самое худшее. Об их пребывании в зоопарке стало известно, и они оказались чем-то вроде аттракциона. Хлынувшие туда туристы бросали музыкантам сквозь решетку арахис. И это было не в 1900 году, а несколько месяцев назад!
— Я не знал.
Девушка остановилась, сжав в руке мачете, с трудом сдерживая гнев:
— Кому есть дело до пигмеев? Нам грозит вымирание, как пандам и серебристым нутриям. У нас даже нет паспортов.
Она взмахнула мачете и рубанула им по кусту.
— Но если вас до такой степени превратили в маргиналов, то как вам удалось получить образование во Франции?
— В любой системе рано или поздно появляются люди, для которых движущей силой становятся трудности. Когда мне исполнилось шестнадцать лет, я ушла из племени, руководствуясь одним желанием: отправиться во Францию. Я совершила побег и долго шла на запад, в то время как мои соплеменники двигались на восток. Вышла на дорогу, добралась до автозаправочной станции и затаилась там, дожидаясь удобного случая. Наконец увидела машину с би’пеНе, белыми. Это была французская киногруппа, снимавшая документальный фильм о попугаях. Не зная их языка, я предложила им свою помощь. Они согласились. Я стала указывать им лучшие места, где можно найти самых редких птиц, и вскоре стала для них незаменимой. В качестве вознаграждения я попросила их научить меня говорить, читать и писать на их языке. И поскольку у меня был очень мощный стимул, учеба пошла быстро. — Дорога стала лучше, и они пошли быстрее. — Затем я ухитрилась влюбить в себя самого маленького из них. Он убедил своих коллег, и они буквально в лепешку разбились, чтобы я получила документы, и увезли меня в Европу. Благодаря их помощи я получила статус политического беженца.
— И вышли замуж за своего приятеля?
— Этот би’пеНе был для меня как первая ступень ракеты — оказавшись на орбите, я его бросила. Дождалась документов, записалась на биологический факультет, получила комнату в общежитии и только тогда сообщила ему, что наши отношения продолжаться не могут. Он впал в депрессию.
— Вы не очень-то добры.
— Природу тоже не назовешь доброй. Ее образ действий — это четко определенное сотрудничество, в любовь до гроба верят лишь наивные простаки. Этот человек мне помог, я его любила, но это нас ни к чему не обязывает. Чтобы опустить руки, вам, французам, нужно совсем чуть-чуть. Вы слишком изнежены. Да и потом, вы погрязли в рутине. Вам нужно, чтобы завтра обязательно было похоже на сегодня, иначе вы пропали.
— Не стоит обобщать. Не будьте тем же расистом, только наоборот.
— Приступив к учебе, я стала жадно стремиться к знаниям. Для меня каждая лекция была подарком. Когда я узнала, что Земля круглая, это для меня стало откровением, а тот факт, что точки на небе представляют собой другие солнца, привел меня в восторг.
— Немудрено.
— Свое время я проводила за чтением, затем стала проводить эксперименты с растениями, то есть заниматься своей специализацией. Преподаватели меня обожали, я была лучшей. Я обладала практическими знаниями о лесе, которые приводили их в восторг. Годы, проведенные в этом парижском университете, были для меня просто восхитительными. У меня было несколько любовников, которые были со мной не из-за внешности, а из-за ума. От них я часто слышала, что с другими женщинами им скучно. — Девушка расхохоталась. — Комфорт и вольготные условия существования отупляют человека. Вы избалованные, пресыщенные дети.
Эти ее откровения Давида впечатлили.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Ага, наконец-то вы задали мне этот вопрос… Меня зовут Нускс’ия.
— Значит, фамилий у вас нет? А что же записано в вашем паспорте?
— Нускс’ия Нускс’ия.
— А по окончании учебы вы, стало быть, вернулись сюда?
— Судьба бросила мне вызов: доказать, что добиться успеха вполне возможно, даже у би’пеНе. Но зов леса оказался сильнее. Через некоторое время автомобили, бетон, пластмасса, безвкусная еда, лишенные запахов люди, прохожие, нервничающие из-за малейшего пустяка, — все это стало казаться мне мелким и суетным. У меня возникло желание вновь обрести свой лес, его ароматы, краски, растения и животных. Здесь — живительная сила. От парижской земли не исходит никакой энергии. Шагая по асфальту, ты ничего не чувствуешь. Когда же я хожу босиком здесь, по лесу, мои «батарейки» перезаряжаются.
— И благодаря этому у вас развился иммунитет от болезней?
— Даже от психических расстройств. У нас нет ни депрессий, ни анорексии (еда достается слишком трудно, чтобы ею пренебрегать), ни шизофрении, ни паранойи, ни неврозов, ни серийных маньяков-душегубов. Мы по достоинству ценим выпавший на нашу долю шанс жить и пребывать в контакте с биосферой и поэтому убиваем лишь для того, чтобы выжить. — При этих словах она раздавила пяткой змею. — Да и потом, наш мозг работает быстрее. Вы знаете, что у современного человека объем мозга на 10 % меньше чем у пещерного?
— И как вы это можете объяснить?
— Вы лишь используете свои машины с кнопками, рукоятками и циферблатами и больше ничего делать не умеете. Вы утратили умение, сноровку, ловкость. Ваши пальцы больше не могут завязывать узлы, глаза — вглядываться в горизонт, уши — распознавать пение птиц. Вы хотя бы раз их слышали? Ваши радиоприемники и телевизоры работают безостановочно, занимая собой все аудиовизуальное пространство. Вы больше не умеете охотиться, ткать, разводить огонь, идти по следу, наблюдать за облаками, чтобы предсказывать погоду. Ни один из вас не в состоянии самостоятельно изготовлять предметы повседневного обихода. Вот потому-то я и вернулась в «свой» лес.
Теперь Нускс’ия предстала перед Давидом в новом свете.
— Спасибо.
— За что, би’пеНе Уэллс?
— Во-первых, за то, что спасли мне жизнь, а во-вторых, что изложили свое видение мира. Я очень рад, что оказался здесь, рядом с вами. Я чувствую себя жадным до знаний студентом вашего лесного университета — точно таким же, каким вы когда-то были в нашем университете Париж-Юг.
