Василий Головачев - Черный человек. Книга 2
— Никто не знает резервов психики «черного человека», занимающей довольно большую часть памяти Клима, а доминанта маатанской психики — равнодушие. Вас это не тревожит?
— Что? — очнулся Железовский и добавил с великолепной самоуверенностью: — Нет, не тревожит. Пока я с Климом, ему ничто не грозит. Он уже почти научился выходить из транса без болевых синдромов и последствий, и овладение физиологией «черных людей» обойдется ему дешевле.
Ромашин помолчал, скрывая чувства, к Железовскому он относился по-отечески, жалея иногда, что сам он не интрасенс.
— Вернемся к проблеме поиска Шаламова. По моим данным, на Земле он не появлялся, во всяком случае, последние четыре месяца, значит, до сих пор бродяжничает по системе орилоунского метро. — Глаза эксперта на мгновение заискрились интересом. — Кто знает, в каких мирах он побывал!… Идем дальше. Через обломок «сверхструны» в систему проникнуть не удалось…
— Еще бы, — перебил гость Ромашина со смешком, — там теперь «сфера Сабатини» или, как удачно выразился Джума, эйнсоф. По сути, это тоже вход, только в совершенно удивительные скрученные пространства с иной физикой и топологией. Когда-нибудь я займусь сферой вплотную.
— Рассчитать свой вход в метро вам тоже не удалось, — ровным голосом продолжал Ромашин, остудив порыв математика. — Но вход этот существует, и мы это знаем. Я лично не сомневаюсь.
— Я тоже. И Шаламов и Лондон пользуются им.
— Что же нам остается? Ждать появления Даниила?
Железовский отвел взгляд. Ромашин некоторое время смотрел на него, словно оценивая возможности.
— Есть идея. Клим принес домой кое-какие безделушки — из квартиры Купавы, которые подарил ей Шаламов, так вот, некоторые из них настолько необычны, что я не удивлюсь, если они помогут открыть дверь в орилоунское метро. Не хотите проверить?
Человек-глыба думал недолго.
— Идея неплохая, вопрос только в том, как отнесется к ней сам Клим.
— Уговорим, он поймет.
Железовский вдруг засмеялся. Игнат в недоумении вздернул бровь.
— Как бы не получилась еще одна «сфера Сабатини», — пояснил Аристарх. — Откроем дверь, а она ведет в ад! И полезет на Землю всякая нечисть…
Ромашин не выдержал и тоже засмеялся.
— Воображение у вас скорее лирическое, а не математическое, Аристарх. Об ужасах ада я не подумал. Итак, говорите с Климом и, когда он согласится поэкспериментировать, позовите меня. Правда, есть еще один путь…
— Какой?
— Майкл Лондон. Его сейчас тоже нет на Земле, но он регулярно появляется дома. Попробую поговорить с ним в его очередной выход, может быть, он поможет.
— Вряд ли. — Железовский встал бесшумно и ловко, несмотря на размеры и массу. — Он же предупреждал, а человек он в высшей степени обязательный, человек слова.
— Человек-да, — пробормотал Ромашин.
— Скорее человек-нет, — поправил Аристарх и вышел, подняв руку жестом прощания.
— Человек-нет, — тем же тоном произнес Ромашин. — Человек-нет… я тоже был когда-то человеком-нет, однако жизнь потребовала свернуть с тропы…
С тех пор как Мальгин перенес подарки Шаламова из его квартиры к себе домой, в гостиной появился устойчивый странный запах. Он не напоминал ни один из земных источников запаха, и Клим дал ему определение «призрачный». Даже трудноуловимый запах обломка «сверхструны», утерянного Даниилом в квартире хирурга, можно было сравнить с чем-то, больше всего он напоминал запах лунной пыли, но подарки Шаламова распространяли иные ароматы — ароматы чужих миров, неземных дорог, иных вселенных.
Остановившись на пороге, Мальгин принюхался и прислушался, ничего подозрительного не отметил, прошел в гостиную, решая вопрос: почему его потянуло домой. Вызвал «домового»:
— Кузьма, кто-нибудь заходил?
— Никто не заходил, но звонили двое, — отозвался бытовой комп, — какая-то девица и мужчина, не соизволивший включить обратку.
— Кем именно назвался?
— Представился как твой друг.
Екнуло сердце, тревога в душе отдалась в голове судорогой боли.
— Как давно он звонил?
— Сорок минут назад.
— Давай мужчину.
Вспыхнувший виом остался пустым, как прозрачная туманная клетка, но голос Марселя Гзаронваля спутать с другим было невозможно.
— Привет, супер. Если хочешь выяснить, где Купава, приходи по адресу: Руан, холмы за церковью Сен-Макну, ШСС номер три. Тебя будут ждать.
Посидев с минуту возле «домового», Мальгин шумно выдохнул воздух через нос, подумал: поиграться захотели? Что ж, давай поиграем в ваши игры.
Через полчаса он вышел из такси в живописном осеннем парке возле красивого здания школы спортивного совершенствования. «Обнял» здание. В этот час залы и сооружения школы пустовали и лишь в одной из комнат на втором этаже находились люди, пять человек с не очень приятным «пси-запахом». И еще двое прятались где-то неподалеку, скорее всего наблюдатели за входом в школу из антиграва.
Мальгин, не оглядываясь, уверенно поднялся по ступенькам центрального входа и сразу направился на второй этаж, где ждали пятеро. Комната оказалась небольшим фехтовальным залом с зеркальными стенами. Одна из стен была увешана холодным оружием: кинжалы, ножи, стилеты, шпаги, сабли, мечи разных исполнений и форм, принадлежавшие разным эпохам и разным народам. По-видимому, это было нечто вроде музея.
Мальгина уже ждали трое в черном трико со сложенными на груди руками, с масками на лицах: один русоголовый, второй черноволосый, а третий — бритый наголо. Оставшиеся двое прятались в соседней комнате. Судя по эмоциональному фону всех пятерых, настроены они были вовсе не на то, чтобы сообщить гостю нужные ему сведения.
— Ниндзя, — хмыкнул Мальгин, чувствуя затылком холодный ток воздуха: кто-то смотрел ему в спину. Клим оглянулся — видеокамера. Руководитель «операции», скорее всего сам Гзаронваль — среди пятерых его не было, — изволил наблюдать происходящее со стороны.
Бритоголовый выступил вперед, голос его был приятного баритонального оттенка с гортанными нотками.
— Мастер так уверен в себе, что прибыл один? Или рация в ухе — гарантия безопасности?
Клим спокойно снял с уха серьгу рации, спрятал в карман.
— Поступок мужчины. — Бритоголовый не издевался, констатировал факт, он был единственным из всех в здании, чья гамма биоизлучений почти не «дымила» отрицательными чертами психики. — Прежде чем вы получите ответ на интересующий вас вопрос, не хотите потренироваться? Мне сказали, что вы мастер по фехтованию.
Мальгин никогда не брал в руки эфеса шпаги или рукояти меча, и предложение незнакомца застало его врасплох. Трезвый рассудок требовал отказаться от боя, но гордость и самолюбие, а также еще более сильное чувство — злость на себя за первые два — заставили его принять вызов.
