Джеймс Ганн - Мир-крепость
Начался Второй Этап. Империя превратилась в фикцию, но Земля создала себе новую империю: она стала огромным университетом, королевством знаний. Мудрость текла с Земли бесконечным потоком: изобретения, наука, философия. У колоний не было времени для этого, они эксплуатировали свое наследство - звезды и охотно обменивали продукты на образцы какого-нибудь нового агрегата, сырье на законы природы и топливо на философию.
Со всей Галактики люди прибывали на Землю, чтобы учиться, продавать и покупать. Земля была рынком всего. Но Галактика была неспокойна, и земляне предвидели, что вскоре мир будет нарушен соперничающими силами. Чтобы иметь собственный независимый рынок, миры готовы были превратить его в поле битвы и уничтожить. Таков основной принцип властвования: овладеть - значит разрушить.
Постепенно Земля отказалась от своей роли, перестала экспортировать знания, жизнь на ней упростилась. Люди забыли о ней, они думали, что Земля умирает; и когда Первая Империя рухнула в чудовищном катаклизме. Земля осталась в стороне. Другие планеты умирали в огне, но Земля выжила, зеленая и спокойная, задумчивая и тихая, она с печалью глядела на смертные муки Галактики.
Такая изоляция принесла необычные плоды: земляне научились думать трезво и ясно. Так начался Третий Этап. Удивительный и страшный парадокс: для выживания нужно четкое мышление, а мыслить четко можно лишь тогда, когда не нужно заботиться о выживании. Когда ученые выяснили, как люди мыслят, начался контроль процесса, и в результате были открыты принципы телепатического общения.
И вот из этой тишины и покоя земляне вновь отправились в Галактику, но не как в первый раз - с громом, огнем и торжеством, а тихо, незаметно, хорошо сознавая опасности и помня о своем долге. Галактику овеяло дыхание разума, чувство единства, некой надежды. Поначалу медленно, а потом все быстрее планеты прекращали войны, Галактика успокаивалась, пламя гасло, и человечество благодарило богов мира.
Незаметные, не рассчитывая на благодарность, мы действовали по всей Галактике, перенося свои силы с места на место, подымаясь все выше. Возникла Вторая Империя, Золотой Век человечества, богатый и плодотворный. Никогда прежде Человек не подозревал, что может забраться так высоко, никогда не мечтал он о таких достижениях.
Это было долгое солнечное лето, но зима, пусть и запоздалая, была неминуема.
Наша общая работа привела к нашей трагедии. Было изобретено некое устройство, и нас обнаружили. Галактика набросилась на нас, дикая и неудержимая. Таков основной принцип социальной психологии: быть иным - значит быть изгоем. Мы были иными, и нас ненавидели. При этом не имело значения, что мы сделали и почему.
Началось наше бегство. Мы бежали через Галактику, надеясь, что нам удастся где-то укрыться и дождаться лучших времен, хотя знали, что надежда эта тщетна. Нас не преследовали, мы оторвались от погони. Но люди думали, изучали и искали своими разумами, которые мы помогли им развить среди установленного нами мира, и однажды нашли Землю среди миллионов миров.
Сегодня мы заметили их разведчика. Ночью или утром они явятся, в последний раз объединившись для мести, прежде чем Галактика вновь взорвется миллионом пылающих факелов. Они хотят отомстить тем, кто дал им то, чего они не просили. Землю своих отцов они распашут огнем, убьют все живое на планете, давшей им жизнь. Прежде чем они обратятся друг против друга, мы погибнем, но рано или поздно Земля вновь зазеленеет. Земля залечит свои раны и будет ждать человека. С материнской снисходительностью она простит своим детям их глупость и будет ждать.
Холод и тьма воцарятся в Галактике, замороженной зимой нового средневековья, а Земля будет ждать. Люди будут забывать и помнить, пока память не уподобится забвению, а забвение - памяти, пока не возникнут легенды. А Земля будет ждать. Это послание, как и другие секреты, предназначенные для вас, пришедших следом за нами, будет укрыто (здесь, здесь и здесь). Найдите и мудро используйте их. Это ваше наследство.
Когда-нибудь Человек вновь ступит на Землю, и не имеет значения, кто это будет, ибо этот камень насыщен желанием. Люди будут желать его больше жизни, он будет переходить из рук в руки, пока не попадет к тебе, который сможет его прочесть.
А ты неизбежно появишься, потому что мы рассеяли свое семя по Галактике, потому что уничтожить нас нельзя, пусть даже умрем сегодня или завтра. Однажды мы вновь оживем в вас, наших детях.
Будьте сильными, будьте мудрыми, будьте добрыми.
Земля ждет.
Я сидел, держа в руке камень, ошеломленный и обессиленный. Я прочел письмо, адресованное не мне. Я не был одним из их детей, и меня охватил стыд. Это было прекрасно и грустно, а я был несчастным, слабым смертным, который, конечно же, не мог отстроить их Империю.
Я медленно снял шлем, отложил его и посмотрел на Агента, лежавшего в углу. Взгляд его был по-прежнему полон, ненависти. Я встал, оставив оружие - мне было противно прикасаться к нему.
Они пока не пришли. Сколько времени прошло с тех пор, как я подтянул к себе камень и пробудил его своим страданием? Вечность? Я познал многовековой ход истории, пережил времена величия и упадка. Теперь это принадлежало мне навсегда, я знал озабытом прошлом Человечества больше, чем кто-либо с момента распада Второй Империи. Но это заняло всего несколько секунд. Пожалуй, время у меня еще оставалось.
Я подошел к Агенту и наклонился над. ним.
- Скажи своему хозяину, чтобы не искал меня. Он, конечно, не послушает, но ты все равно передай ему это. Еще скажи, что на этот раз я его пощадил и, возможно, пощажу еще раз, но однажды он выведет меня из терпения, и тогда я убью его.
Я спустился по лестнице, вышел в коридор и задвинул плиту. Это могло задержать их на какое-то время. Пройдя через Портал, что было нетрудно со стороны монастыря, я оказался в Соборе. Там было пусто и темно, столяр уже ушел, хоть и не закончил работу.
Я взглянул на свою руку. В ней по-прежнему был зажат кристалл, уже не таинственный, но обогащенный смыслом и от этого еще более бесценный. Я сунул его в кошель на поясе и огляделся.
Черных у входа могли предупредить, но наверняка был способ обойти их, не прибегая к насилию. Конечно, был: не могли же они останавливать каждого, кто выходит из Собора.
Я подошел к деревянному ящику со столярными инструментами и поднял его. Потом, опустив голову и сгорбившись, направился к Барьеру. Пройдя через него, я начал спускаться по лестнице на улицу. Уже темнело.
Волоча ноги, я шел по улице с деревянным ящиком в руке. Когда проходил мимо какой-то двери, оттуда протянулась рука с явным намерением схватить меня. Я повернул голову, чтобы они увидели старое, морщинистое лицо.
