Максим Курочкин - Аниськин и шантажист
Пару дней Мишка поволновался, а потом решил успокоиться. Может, то правда была особая зимняя молния? Или какой-нибудь ненужный сосудик в глазу лопнул.
Вот как только он успокоился, и пришло письмо с фотографией: сам Мишка в какой-то некрасивой позе, спиной, вернее тем, чем спина заканчивается, вываливает мусор на соседский забор. Как на грех в тот момент Мишку угораздило обернуться, поэтому сомнений в том, что это именно он, не было. Мишка немного попитал себя надеждой что глаза не его, красные какие-то, а не карие, но потом понял, что все другое части лица и тела точно его, и закручинился. Ладно бы, если бы пришлось разбираться только с соседом. А то как на зло, навалили к нему в гости сыновья с женами. А сыновья у него под два метра ростом и дружки у них в Но-Пасаране еще не перевелись.
Хочешь-не хочешь, пришлось Мишке выполнять требования Рыбьего Глаза: да не просто вычистить собственноручно созданную помойку за огородом соседа, а прорубить в снегу ступени на спуске к оврагу и посыпать их песком.
Работать тоже пришлось ночью, днем Мишка стеснялся. Да и люди могли понять, что к чему. Не дураки ведь.
Глава 10
Я вам всем покажу!
Бес ждал реакции на свою записку. Конечно, нельзя было рассчитывать на то, что участковый моментально поднимет все вверх дном, но Беса интересовали любые действия местного представителя правохранительных органов.
И не только действия участкового. Сейчас, например, Бес с тоскующим видом слонялся по «Улыбке» и умело маскировал свое любопытство: ему в первый раз приходилось наблюдать столь ярко выраженную обоюдную симпатию грешников и праведников. Дело в том, что сегодня в дом престарелых в очередной раз прибыла команда из заключенных местной колонии. Они привезли гуманитарную помощь в виде новеньких мягких табуреток для столовой, а попутно решили вычистить курятник и подлатать коровник в три коровы.
Все обитательницы дома престарелых были озабочены лишь тем, чтобы доставить своим друзьям максимум удовольствия – даже обычно занятый столик с «лото» уныло и невостребованно стоял в своем углу, что случалось исключительно редко. Часть старушек время металась по кухне – они любили баловать пленников горячими пирожками с капустой. Вторая часть упаковывала в красивую оберточную бумагу свежесвязанные носки – носков у исправляющихся уголовников было благодаря их подружкам более, чем достаточно, но это не означало, того что они имели право лишить этой маленькой радости одиноких старушек – истина, что дарить подарки приятнее, чем получать, уже наела оскомину.
Жизнь выработала у Беса неискоренимую привычку обращать внимание на любые мелочи, окружающие его. Несколько фактов чрезвычайно заинтересовали его. Например тот, что уголовники прибыли без охраны – видимо, для некоторых категорий заключенных этой колонии допускались определенные льготы. Если бы кроме Беса здесь оказался еще один наблюдательный человек, то он обязательно обратил бы внимание на небольшую арифметическую неразбериху: прибыли из колонии восемь человек, четверо из них отправились работать в курятник, трое занимались коровником, а один словно растворился в воздухе. Почти одновременно с ним в том же самом воздухе растворился и Бес.
* * *Нахохлившийся, злой и мокрый Кирилл лежал на своей кровати, отвернувшись к стене. Вокруг него кругами бродил Печной с большим кривым ножом, подъеденным ржавчиной. Возле кровати Кирилла стоял эмалированный таз. Печной очень обрадовался, когда пришел Костя.
– Вот, лежит, – сварливым тоном пожаловался он, – закручинился, будто девица красная, не ест, не пьет. Горячка, никак. Я хотел кровь пустить – верное средство, так не дается, брыкается. Не доверяет, верно. А кому от моего лечения хуже когда было? Никому! Тебя же от прыщей вылечил? Вылечил. И его спасу. Может, связать поможешь?
– Узнал чего, Кирюха? – не стал миндальничать Костик, – давай, выкладывай первый.
– Ничего я не узнал, и узнавать не буду, – резко повернулся Кирилл.
– Ого! – только и смог вымолвить Костя, – где это ты среди зимы такую грязюку нашел?
– Это я нашел? – вскочил Кирилл.
Вид у него и правда был не ахти. Лицо напоминало физиономию шахтера, только что выбравшегося на свет божий из шахты, волосы спереди слиплись и висели противными темными сосульками.
– А-а-а, понял, – протянул Костик, – ты открыл месторождение нефти и ритуально искупался в фонтане.
– Какая нефть? Это не нефть, это гадость какая-то!
– А зачем ты тогда в ней купался, если это не нефть, а гадость какая-то? – не понял Костя.
– А кто меня спрашивал? Слушай, у меня создается впечатление, что твои но-пасаранцы просто ревнуют меня к тебе. По крайней мере дураку понятно, что они элементарно меня выживают.
– Это тебя кто-то из местных облил, – догадался Костик, – не обращай внимания. Скорее всего, опять какой-нибудь праздник. Могу тебя утешить: если дело действительно в этом, то облили не тебя одного. На Ивана Купала даже меня, участкового искупали. В речке, правда, но зимой уж лучше так, чем в речке. Сейчас схожу к Анне Васильевне и попрошу затопить баню.
– Я уж с мылом пробовал, – пожаловался Кирилл, – не смывается.
– В бане смоется. Пемзой отскребем, если что. Ты лучше все-таки скажи, как сходил к Онежской.
– Не дошел я до Онежской, – махнул рукой Кирилл, – шел мимо Савской, решил рукавицу забрать, так она меня из рогатки картошкой обстреляла. Что у меня, внешность маньяка?
– Причем маньяка-мавра, – усмехнулся Костик.
– Так я к ней еще до того, как меня этой мерзостью окатили заходил, – взорвался Кирилл. – У вас тут все дамы такие экзальтированные?
– Ты на Савскую не равняйся, – посоветовал Костя, – она действительно старая больная женщина. И ничего плохого тебе сделать не хотела, скорее всего, ты ей даже понравился. Просто она так кокетничает. Ты лучше послушай, что я узнал.
За рассказом Кости Кирилл совсем забыл о своих неприятностях. Все оказалось гораздо проще, чем они думали. И как только раньше местные грешники не смогли вычислить шантажиста? Абонентский ящик на почте зарегистрирован на определенное имя. Достаточно только поговорить с начальницей почты, и Рыбий Глаз – в кармане, если можно так сказать.
– И что ты будешь с ним делать? – поинтересовался Кирилл.
– Сам еще не знаю. Заявления-то на него нет. И вряд ли кто захочет подавать. Насколько я заметил, люди не больно-то хотят рассказывать о своих мелких преступлениях. Директор школы – исключение. Да и он не захочет распространяться на весь совхоз о причине появления столь экзотического прозвища. Понимаешь, главное в работе сельского участкового – это даже не наказание преступника, не демонстрация силы и власти правосудия, а предотвращение преступлений, спокойный сон мирных граждан и уверенность их в завтрашнем дне. Они должны знать, что какой бы ни был расклад, я всегда смогу защитить их от кого бы то ни было: от кровавого маньяка, от мелкого хулигана, от того же шантажиста.
