Митчел Уилсон - Живи с молнией
- На вашем месте я бы не стал сейчас возиться с этим, - немного погодя сказал Хэвиленд дружеским, но несколько сдержанным тоном.
- Но ведь мы хотели увеличить интенсивность пучка?
- Да. Однако при существующих обстоятельствах это не к спеху.
- При каких обстоятельствах?
Хэвиленд отодвинул в сторону шляпу и сел на чертежный стол, лениво упершись одной ногой в стул. Повертев в руках карандаш, он швырнул его на стол.
- Что с вами такое, Горин? - спросил он. - Не могу сказать, чтобы я был в восторге от вашего тона. В чем дело?
Эрик неторопливо отложил в сторону работу.
- Я могу вам совершенно точно сказать, что со мной такое, - невозмутимо сказал он. - Я надеялся к осени сдать диссертацию. Ваши планы на лето вдребезги разбили все мои планы.
Хэвиленд покраснел, но не повысил голоса.
- Мне очень жаль, - сказал он. - Я старался возместить это стипендией.
- Это для меня не выход.
- Что ж, очень грустно, но ничего не поделаешь. У вас свои планы, а у меня свои. Терпеть не могу строить из себя начальника, - он нетерпеливо передернул плечами, - и все-таки считаться мы будем с моими планами. Мне очень жаль, но все, что я могу для вас сделать, - это только выразить свое сожаление.
С минуту они молча смотрели друг другу в глаза. Эрик отвернулся первым, но это было не поражение - он сознательно отказывался от дальнейших споров, как человек, уже изложивший противнику свои принципиальные убеждения.
- Вы спросили, что со мной такое. Теперь вы знаете.
Он снова принялся за работу, а Хэвиленд еще долго сидел неподвижно на столе, сохраняя непринужденно-изящную позу и задумчиво разглядывая свои руки.
"Почему я должен на него злиться, - размышлял Эрик. - Хэвиленд имеет полное право вести работу так, как ему нравится. Я должен радоваться, что он берет меня в помощники на любых условиях. Ведь он же сам отвечает за судьбу начатого им опыта. Но неужели я прошу так много? - спросил он себя с горечью. - Конечно, я могу уступить, но ведь и он тоже мог бы пойти на уступки!"
- Скверно, что вы так настроены, - с искренним сожалением сказал наконец Хэвиленд. - Я, право, очень огорчен.
- Но не настолько, чтоб изменить свои планы!
- Я бы не мог, если б даже и захотел. А я не хочу. Тем не менее давайте займемся делом. Вам сейчас не к чему возиться с сетками. Сначала я хочу испытать детектор.
Эрик встал и подошел к столу.
- Послушайте, не могли бы вы мне точно сказать, что еще остается сделать до того, как мы приступим к опыту? Это все, о чем я прошу. Может быть, мне нужно только убедиться, что мы все равно не закончили бы его к осени. Мне стало бы легче.
- Ладно, - не сразу сказал Хэвиленд. - Хотелось бы, чтобы вы, наконец, убедились в этом. Прежде всего, мы должны сделать в приборе такие приспособления, которые обеспечили бы нам максимальное количество нейтронов. Затем мы должны спроектировать и смонтировать детекторную схему, которая позволит нам установить присутствие нейтронов. После этого нужно все выверить и вымерить, чтобы знать, какое количество их составляет излучение, которое мы ищем, и какое - фон. Вот когда мы все это сделаем, тогда и начнем.
- Можно все это сделать за месяц? - спросил Эрик.
Хэвиленд пристально посмотрел на него и нахмурился - эта настойчивость стала его раздражать.
- Не знаю. Пожалуй. - Он взглянул на Эрика страдальческим взглядом и с горечью сказал; - Да, это можно сделать, если нам неизменно будет сопутствовать удача и если мы будем трудиться как волы.
- Хотите попробовать? Я готов.
- Нет, не хочу. - Хэвиленд отвернулся. - Я устал. У меня нет сил. Я не хочу рисковать. Можно так влезть в работу, что не разделаешься и через месяц. - Он встал со стола. - Я не позволю завлечь себя в эту ловушку. Нынешнее лето слишком много для меня значит, и я просто не имею права идти на это.
- Вы не возражаете, если я попробую один? - спокойно спросил Эрик. - Вы будете приходить и уходить когда угодно и работать когда вздумается.
- Вы думаете, я смогу стоять и смотреть сложа руки?
- Но можно мне попробовать? - настаивал Эрик. - Вы только скажите...
Хэвиленд взял шляпу.
- Делайте что хотите, - сказал он.
- Тогда я закончу сетки и подготовлю их к испытанию, что я и собирался сделать прежде всего.
- Заканчивайте сетки, - устало сказал Хэвиленд. - Но не рассчитывайте на испытание. Меня тут не будет. Сегодня я пришел в лабораторию только для того, чтобы сказать вам о стипендии.
- Вы больше не придете сегодня?
- Нет. Не приду.
- Хорошо. - Эрик взялся за сетки, не дожидаясь, пока Хэвиленд выйдет за дверь. - Завтра мы проведем испытание, - упрямо заявил он.
Следующий день начался как будто хорошо. Хэвиленд пришел в четверть десятого; к его приходу паровые камеры были наполнены сухим льдом и метанолом, диффузионные насосы включены, манометр Мак-Леода показывал вакуум, и волоски высоковольтных выпрямителей горели ярко-желтым светом.
- Все готово, - сказал Эрик, когда открылась дверь. - Можем приступить к испытанию по первому вашему слову.
Хэвиленд оглядел лабораторию. Он сразу понял, какую огромную работу проделал Эрик за вчерашний день, но ничего не сказал, спросил только, сделано ли то-то и то-то. Потом он снял пиджак и галстук, надел рабочую куртку и, сев за столик возле регулятора напряжения, похожего на маленькое рулевое колесо, кивнул Эрику.
- Включаем, - негромко сказал он и осторожно повернул колесо. Стрелка на вольтметре поползла вверх, нервы Эрика напряглись - в лабораторию бесшумно вливался ток высокого напряжения.
Через десять минут начались неполадки. Пучок альфа-лучей был неровный, прерывистый, стрелка маленького измерительного прибора, как безумная, прыгала взад и вперед по циферблату. Внезапно тонкая черная стрелка метнулась на самый край шкалы и, жужжа, забилась, словно стремясь выскочить наружу. В ту же секунду напряжение в высоковольтной цепи упало, и насосы стали издавать какие-то непривычные хлюпающие звуки. Приближавшаяся катастрофа внешне ничем не давала о себе знать, но ощущение ее было пронзительно, как вопль. Никто из посторонних, войдя в лабораторию, не заметил бы никакой беды. Она была очевидна только для двух людей, которые сделали этот прибор своими руками и сразу замечали малейшие отклонения от нормы. Все признаки указывали на грозившую беду, и Эрик почувствовал, что на него налетел вихрь неудержимого страха.
Хэвиленд приподнялся с табуретки; Эрик, стоявший ближе к камере, заглянул в круглые застекленные отверстия, служившие окошками. Вместо сплошной черноты, указывающей на нормальный режим в вакуумной камере, перед окошком металось яркое, фантастически зеленое пламя. Весь похолодев, Эрик обернулся к Хэвиленду.
