Предсказание дельфинов - Вайтбрехт Вольф
- Смотрите, нет, не смотрите сейчас! Материал трескается! - – возбуждённо воскликнула она. Хельга закрыла лицо руками. Не смотрите, нет, лучше не смотрите.
- Тает! - – закричала Ева. - Я мигом пройду! - Хельга опустила руки и посмотрела в степь. Степь мерцала. Где-то пролетела большая тёмная птица.
Внезапно шипение оборвалось, так резко, что все вздрогнули... - Готово! - – крикнула Ева высоким голосом, и раздался глухой стук. Большой кусок стены, который она аккуратно вырубила, обрушился внутрь; в розоватой поверхности зияла дыра окружностью около квадратного метра, чёрная, зияющая дыра, похожая на рану, или так показалось Амбрасяну.
Хельга бросилась вперёд и остановилась перед входом. - Бертель, пора, выходи, ты ушибся? Где ты? - Прежде чем Амбрасян успел подойти, в проёме появилось лицо Хубера – бледное, моргающее, с растрепанными волосами, смущённое. И он, конечно же, улыбался. Хельга вцепилась ему в шею, не отпуская, пока он не оттолкнул её, мягко, но твёрдо:
- Хорошо, сначала выпусти меня.
Напряжение спало; все хотели пожать Бертельу руку, помочь ему выбраться. Это оказалось довольно сложно. Дыра была достаточно широкой, но слишком высокой, поэтому они подняли и вытащили его, Шварца и могучего Бьямбу. Глубоко вздохнув, он сел на траву, прищурился и отмахнулся от предложения поехать на повозке в лагерь. - Воздух, — сказал он, — свежий воздух… Дайте мне сначала прийти в себя, здесь так красиво, краски, солнце… -
Пока освобожденный подкреплялся коньяком, принесённым Лхамсурен, и сопротивлялся, когда все хотели узнать о нём слишком много, Ева снова зажгла горелку, чтобы расширить отверстие до подходящей двери. Никто не обратил на неё внимания, пока она не вернулась к Хуберу, и Амбрасян не объявил: - Товарищ академик, сокровищница астронавтов открыта к вашим услугам.
Только теперь все полностью осознали, что перед ними волшебная пещера. Комната была не заперта, и, как можно было надеяться, её богатое и нетронутое содержимое! Дверь таинственно манила, тьма расстилалась вдали под палящим полуденным солнцем. Они протиснулись к выходу, никто не хотел оказаться во втором ряду, но Амбрасян поднял руку.
- Отойдите — приказал он, предотвращая ещё одну спонтанную реакцию. - Сначала мы посветим внутрь, а потом определим порядок входа
Они вручили ему большой ручной прожектор на батарейках. Он вспыхнул мощным лучом и направил его в темноту. Он испуганно отпрянул.
Луч, направляемый рукой Амбрасяна, создавал нечто большее, чем просто яркость. Из камеры раздался странный, слабый треск, и через несколько секунд распространился запах такой интенсивности, что его невозможно было описать.
- Амбрасян, отойди! - — крикнула Лхамсурен. - Эта штука может взорваться! -
Шварц был менее взволнован; он обернулся: - Вы ничего не чувствуете? Где защитные маски? Надо било их надеть; лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
Едва эти фразы были произнесены, как пещера начала светиться изнутри. Красновато-золотистый, мягкий, но мощный свет, казалось, исходил из самых глубин, от самих стен, нереальный, никогда не виданный, или, по крайней мере, похожий на альпийское сияние, с которым Бертель восторженно сравнивал его.
- Стены, вся пещера! Самосветящийся, сам материал сияет, словно изнутри! - Бертель не выказал никаких признаков преодоления страха или слабости – настолько прекрасным казалось ему это потустороннее сияние. - Свет жилищ гномов, каким его описывают в сказках! Я всегда верил, что у него должна быть реальная подоплека, осязаемое объяснение. Смотри, Хельга, вот оно! - Треск стих, запах словно улетучился. Перед ними лежала мирная и тихая, наполненная волшебным светом, пещера.
Да, это была пещера, а не естественная пещера, десять метров глубиной и около четырёх метров высотой и шириной; Стены, потолок и пол были сделаны из того же материала, что и ворота.
- Самосветящийся материал, холодный свет — наши лучшие физики работают над этим годами — заметил Амбрасян. - Наш луч света запустил реакцию, и спустя почти пятьсот лет! Думаю, мы можем осмелиться войти
Войдя в камеру, Хельга была разочарована. Да, свет был прекрасен, это было похоже на чудо; но, прикоснувшись к стенам, она не почувствовала тепла. Казалось, свет проникал сквозь её руки, когда она положила их на ледяную пластиковую поверхность.
У дальней стены они обнаружили несколько сундуков, поставленных друг на друга, также из того же материала, что и стены, только без свечения. Сундуки, ящики, контейнеры — как бы их назвать — были прямоугольными, со скруглёнными углами, не более метра в длину и полуметра в высоту и ширину. Несколько ящиков поменьше также были найдены на боковых стенах.
Шварц взял один из них и хотел открыть. На верхнем краю была кнопка, очевидно, затвор.
Но Амбрасян категорически запретил дальнейшие исследования, особенно открытие контейнеров. - Это нужно делать систематически и под постоянным контролем плёнки. Мы понятия не имеем, какую реакцию можем спровоцировать, небрежно повозившись с ним. Мне вполне достаточно одного приключения с Губером; представьте, что один из контейнеров – совершенно неизвестная нам атомная батарея, и, повозившись с ним, мы получили около 600 рентген, как думаете? Довольно смертельная доза. Нет, мы всё внимательно осмотрим в Московском институте.
Шварц молчал. Амбрасян был прав, в принципе, но было почти невыносимо не знать, что они нашли. Вот они, сокровища астронавтов... Судя по весу, контейнеры были полны; но каков был удельный вес инопланетного пластика?
У костра, под сияние звёзд, а затем и луны, взошедшей над степью, Бертеля снова чествовали – не столько за сомнительную отвагу, побудившую его сделать шаг в неизведанное, сколько за едва надеявшееся событие – возвращение целым и невредимым. И они выпили за то, что овладели странным, таинственным материалом благодаря помощи многих, чьих имён они даже не знали, и за Еву Мюллер, которая была вторым партнёром, которую они чествовали. И за открытие в камере... Луна медленно двигалась по своей орбите. С этим днём задача экспедиции была выполнена; это была конечная точка; еще утром никто не знал и даже не подозревал об этом.
- Просто ужасно скучно, — сказала Хельга, — что не найдено вообще ничего, что указывало бы на происхождение астронавтов. Тем не менее, я сфотографировала все четыре стены, гладкие, как стекло, холодные, как кристалл... Ни царапины, ни отметины. Было бы идеально, если бы они что-нибудь оставили нам, возможно, схематический рисунок своей Солнечной системы и маршрута к Земле. Тогда мы бы наконец узнали, откуда они прилетели
- Непростительное упущение! - — с улыбкой ответил Шварц.
- В фантастических романах, — оправдывалась Хельга, — инопланетные астронавты всегда оставляют где-то звёздную карту; звёзды движутся и сверкают самыми красивыми цветами, как в миниатюрном планетарии, и тогда понимаешь, где находишься.
Амбрасян рассмеялся. - В фантастических романах — сказал он. - Признаюсь, иногда я не прочь их почитать. По крайней мере, тогда уверен, что всё закончится хорошо. Это не так сильно напрягает сердце и полезно для нервов. - Он откинулся назад. - Но мы не в романе; мы в реальности, а реальность — суровое место. Не знаешь, что нас ждёт, и чем всё закончится... В реальности конца не бывает.
9
- Читайте!- Уилер бросил стопку газет на стол Сахарова. - Смотрите! Она бездонная, она возмутительна - Он широким шагом пересёк комнату, сцепив руки за спиной. Резко остановился перед Сахаровым. - Я лечу в Москву. Немедленно. Я поговорю со своим послом.
- Не могли бы вы присесть, Джон?- — спросил Сахаров. - Сигару?
Американец на мгновение поднял руку в защиту. Затем он плюхнулся в кресло. «Я думал, эти времена прошли».
Я тоже, подумал Сахаров, просматривая первые заголовки. И почему они придумали этот трюк только сегодня, когда ещё несколько недель назад всё было вполне разумно... несколько недель назад, когда Коньков вернулся из Москвы, возбуждённый шумихой вокруг третьей спирали, когда эксперименты с Хойти и Тойти временно приостановили, поскольку биологические эксперименты с антифотонами должны были возобновиться только после возвращения Амбрасяна из Монголии; Амбрасян прямо об этом просил. Итак, покой на время, передышка. Поэтому он отправил Конькова в отпуск, а тот ринулся в Алма-Ату, встретил там блаженно растерянную Леночку, всё обговорил, ведь на словах всё гораздо проще, отвёл её в ЗАГС и превратил отпуск в медовый месяц.
