Кристофер Сташефф - «Если», 1996 № 01
Внезапно Хмурник повернулся к принцу и дрожащей pyкой указал на север.
— Гляди! Что ты об этом думаешь?
Элрик вгляделся в вечернюю мглу. Поначалу его лицо выражало недоумение, затем глаза сузились, брови сошлись к переносице.
С севера приближались черные тени. Крылатые тени.
Определить на таком расстоянии, большие это существа или не очень, не представлялось возможным, но летели они как-то необычно, вовсе не так, как летают птицы. Элрику вспомнились те крылатые твари, которых он видел, когда бежал вместе с Морскими Правителями с Мелнибонэ, спасаясь от гнева островитян.
Они тогда разграбили и сожгли Призрачный Город, и мелнибонэйцы решили отомстить обидчикам. На море корабли Морских Правителей поджидали золоченые боевые барки, а в небе кружили громадные драконы.
Существа, что приближались к реке, напоминали именно драконов.
Неужели мелнибонэйцам удалось пробудить драконов? Неужели они отправили этих тварей в погоню за Элриком, предавшим собственный народ ради мести своему кузену Йиркуну, обманом завладевшему Рубиновым Престолом Имррира?
Элрик мрачно усмехнулся и положил левую руку на рукоять черного рунического клинка, стараясь не показать Хмурнику, что изрядно напуган.
Крылатые тени между тем неумолимо приближались. Теперь они походили уже не на драконов, а на исполинских разноцветных лебедей, чьи перья сверкали в пробивавшихся сквозь снежную крупу лучах заходящего солнца.
— До чего же они большие! — воскликнул Хмурник.
— Обнажи меч, приятель, и молись своим элуэрским богам. Эти твари — привет от Тедеба К’аарны. Должен признать, я его недооценивал.
— Что они такое, Элрик?
— Порождения Хаоса. На Мелнибонэ их называют унаями. Они могут по желанию менять облик и подчиняются лишь тем, кто преуспел в колдовстве и обладает могучей силой воли. Таковы были некоторые из моих предков, но я никак не ожидал, что унаи покорятся какому-то чародею из Пэн-Тэнга…
— А ты не знаешь никакого заклинания?..
— Может, и знал, да забыл. И потом, с ними под силу справиться только Князю Хаоса, например, моему покровителю Эриоху.
— Так зови своего Эриоха!
Элрик насмешливо поглядел на Хмурника.
— Отважный воин дрожит от страха? Скажи мне, мастер Хмурник, ты и впрямь хочешь увидеть Владыку Хаоса?
Хмурник обнажил свой длинный клинок.
— Может быть, они пролетят стороной. Но на всякий случай приготовиться не мешает.
— Верно сказано, — заметил с улыбкой Элрик.
Хмурник извлек из ножен второй меч и намотал на руку поводья.
С неба донесся хриплый крик. Кони забили копытами. Крик повторился. Диковинные существа, судя по всему, переговаривались друг с другом; из разинутых клювов с многочисленными острыми клыками высовывались змеиные языки. Надежды Хмурника не оправдались: существа явно направлялись к путникам.
Элрик откинул голову, выхватил из ножен Буре-зов и погрозил небесам. Меч негромко застонал, вокруг разлилось странное черное сияние, на бледное лицо принца легли причудливые тени.
Кони заржали, встали на дыбы.
— Эриох! — воскликнул Элрик. — Эриох! Помоги мне, Правитель Семи Чернот, Владыка Хаоса! Помоги мне, Эриох!
Лицо Хмурника, который с немалым трудом удерживал на месте своего коня, стало бледным, как полотно.
— Эриох!
Унаи были уже совсем близко.
— Эриох! Обещаю тебе кровь и души, только помоги!
Чуть поодаль внезапно возникло черное облако, внутри которого проступали зыбкие, неуловимо менявшиеся очертания.
— Эриох!
Очертания сделались более четкими.
Конь так и норовил вырваться, однако Элрик сумел его укротить. В верхней части облака возникло странное, нечеловеческое лицо, исполненное неземной красоты, лицо с неизгладимой печатью Зла. Хмурник поспешно отвернулся.
Облако изменило цвет, превратилось в алый кружевной воротник с изумрудно-зеленой каймой. Раздался негромкий, ласкающий слух голос:
— Привет тебе, Элрик. Привет тебе, мой возлюбленный сын.
— Помоги мне, Эриох!
— Увы, — отозвался демон, в тоне которого прозвучало искреннее сожаление. — Это не в моих силах.
— Ты должен мне помочь!
Унаи замерли в воздухе, опасаясь, видимо, приближаться к облаку.
— Не могу, драгоценнейший из моих рабов. В Королевстве Хаоса происходят другие, куда более важные события, которые требуют моего участия. Благословляю тебя и надеюсь, что ты уцелеешь и еще послужишь Хаосу.
— Эриох! Прошу тебя!
— Помни о клятве, которую ты принес, и сохраняй верность Хаосу. Прощай, Элрик.
Черное облако исчезло. Унаи вновь стали снижаться.
Элрик судорожно сглотнул, а рунический клинок в его руке испустил слабый стон; черное сияние померкло.
— Ничего не скажешь, могучий у тебя покровитель, принц Элрик. — Хмурник сплюнул. В следующий миг ему пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы увернуться от когтей гигантской летучей твари. Конь снова встал на дыбы и ударил передними копытами.
Крылатое существо щелкнуло клювом. На землю хлынула кровь. Обезглавленное тело коня вздрогнуло и рухнуло наземь. Унай взмыл в небо, унося с собой откушенную голову.
Хмурник выпрямился. Судя по всему, в душе он примирился с неизбежной гибелью.
Элрик хлопнул своего коня по крупу, и тот поскакал к реке. Вдогонку за ним устремилась другая тварь. Догнала, выпустила когти, схватила коня, который, как ни пытался, не сумел высвободиться, и полетела с добычей прочь.
Снег стал гуще, но Элрик и Хмурник, ожидавшие нового нападения, этого не замечали.
— Ты так и не вспомнил какое-нибудь заклинание, друг Элрик? — спросил Хмурник.
— Нет. — Принц покачал головой. — Унаи никогда раньше не нападали на мелнибонэйцев, поэтому мы не пользовались заклинаниями против них…
С неба вновь донесся хриплый крик. К воинам приближалось третье чудовище.
— Они нападают по отдельности, — заметил Элрик таким тоном, будто обсуждал некую философскую теорию. — Интересно, почему?
Тварь опустилась на землю и в очередной раз преобразилась, приняв вид громадного слона с крокодильей головой.
— Неудачное сочетание, — промолвил принц.
Земля под ногами задрожала: чудовище ринулось вперед.
Элрик и Хмурник стояли плечом к плечу до последнего, а затем отскочили в разные стороны. Чудовище пронеслось мимо, и Элрик успел вонзить ему в бок свой меч.
Клинок торжествующе запел. Чудовище вновь преобразилось — на сей раз в дракона, с клыков которого капал яд. Из пасти вырвалось пламя.
