Николай Эдельман - Зверюшки
- Нет, зато я придумал кое-что получше. Я отвезу вас в ресторан, заявил Свен.
- Интересно, кто же нас пустит туда в таком виде?
В ответ Свен величественным жестом указал на огромный тюк, который притащил с собой и свалил в углу.
В тюке оказалась одежда, причем Алина с удивлением обнаружила многие вещи из собственного гардероба, в том числе малиновое осеннее пальто и даже сумочку, в которой нашлась помада и пудреница. Для Н. Свен припас костюм; и Н., не привыкший к подобной роскоши, с подозрением натянул его на себя и позволил Свену завязать на своей шее галстук. Сам Свен оставался в старой, продранной на локтях куртке, которую не удосужился сменить.
- А ты не боишься, что нас узнают и схватят? - спросил Н., когда они на том же самом джипе отправились в путь.
- Никто вас не схватит - кому придет в голову мысль искать вас в ресторане? - невозмутимо ответил Свен и тут же, не переставая рулить, извлек откуда-то два пистолета и передал их на заднее сиденье.
- Умеете обращаться? - спросил он.
- Умею, - ответил Н. оскорбленно, - на военной подготовке изучали.
Алина спокойно засунула свой пистолет в сумочку, как будто это была пудреница.
Они выехали на Проспект Вождя, и скоро Н. увидел знакомое здание института. Алина сказала:
- Свен, ты можешь остановиться на минутку?
- Сентиментальные чувства нахлынули? Ты посмотри на часы - сколько сейчас времени. Да и пропуска у тебя нет.
- Да... Но... - и вдруг она воскликнула: - Глядите! Вон Юлия идет! Свен, остановись!
Свен притормозил около тротуара.
- Видишь ли, - сказал он, обернувшись, - ты можешь ей очень сильно навредить...
Но Алина, не слушая его, уже выскочила из машины, потащив Н. за собой. Свен со скучающим видом встал у автомобиля, облокотившись на капот и засунув одну руку в карман.
Алина налетела на подругу, как коршун, и обняла её, прежде чем та поняла, в чем дело. Чуть опомнившись, Юлия завизжала:
- Алина! Ты! Живая! - она с не меньшей энергией расцеловала Алину в обе щеки. - Ты откуда? Где столько времени пропадала? Болела, что ли? Похудела-то как! Но... - вдруг замямлила она. - Как же... Ведь говорили... - затем она заметила Н. и произнесла ещё более ошарашенно. - И ты здесь! Нет, объясните мне все, а то я ничего не понимаю.
- И не поймешь, - сказала Алина. - Мы уезжали в Столицу, но не доехали до нее. Я пока не могу с вами встречаться, но может быть, когда-нибудь потом... А сейчас счастливо. Нам пора. И передай привет девчонкам.
Она ещё раз поцеловала подругу, часто-часто замигала глазами и стиснула руку Н. Садясь в машину, она ещё раз обернулась и улыбнулась совершенно ошарашенной Юлии. На мгновение её лицо исказилось, уголок рта поехал вниз, глаза покраснели, но она тут же справилась с собой.
Миновав несколько перекрестков, Свен остановил машину у ресторана "Золотой олень", считавшегося самым фешенебельным в городе. Н. никогда даже не приходило в голову туда зайти, но Свен довольно долго подрабатывал здесь гитаристом.
- Деньги у тебя есть? - поинтересовался Н.
- Есть.
Они очень благопристойно вошли в ресторан. Метрдотель проводил их до свободного столика. Алина, похоже, чувствовала себя как рыба в воде. Она принялась внимательно изучать меню. Н. зевал, пытаясь скрыть нервозность. Ему казалось, что сейчас в них опознают людей, забравшихся не на свое место, и с позором выгонят. Свен чувствовал себя как рыба в воде: он пожал руку официанту, обменялся с ним несколькими отрывочными фразами и принялся оглядывать зал в поисках знакомых.
- Ага, а вон и Дирк Льюги, - он показал на молодого человека с черными усиками, сидевшего в окружении троих ярко накрашенных девиц в блестящих платьях с огромными декольте, а также двух ребят с крепкими бицепсами, одетых в строгие костюмы с белыми рубашками, галстуками-бабочками и с гвоздиками в петлицах.
- Кто такой? - спросил Н.
- Собирает дань с подпольных промышленников, - и прежде чем Н. начал приставать к нему с расспросами, добавил, - Дай сюда меню, все равно ты в этом ничего не понимаешь.
Действительно, Н. не имел ни малейшего понятия, какие блюда скрываются под таинственными названиями "эскалоп", "ромштекс", или вызывающий в памяти образ химической лаборатории "карбонад". В ещё больший ужас его приводили выставленные в меню цены. Однако Свена, похоже, они совершенно не волновали. Руководствуясь собственным вкусом, он сделал заказ. Н. получил большую вазу с креветками - также неизвестным доселе лакомством - и почти тут же перепачкал все руки едким соленым соком. Алина сосредоточенно выковыривала из салата оливки и одну за другой отправляла в рот. Н. утащил одну оливку попробовать, решив, что это что-то вроде слив, и с трудом сдержался, чтобы сразу же её не выплюнуть. Они со Свеном пили коньяк, для Алины взяли красное вино.
После двух-трех рюмок и Н., и Алина заметно повеселели. Рассказывали друг другу веселые истории, с интересом дегустировали блюда, которых никогда в жизни не пробовали. Свен послал бутылку вина на стол Дирка Льюги, и тот в ответ пригласил их составить ему компанию. Они приняли приглашение и перебрались за его столик. Алина, совсем захмелев, очередной бокал вылила себе на платье, но только беспечно махнула рукой, заявив, что это пустяки, и потащила Н. танцевать, хотя едва держалась на ногах, и ему, тоже не слишком хорошо соображавшему, что происходит вокруг, приходилось все время поддерживать партнершу, чтобы она не упала, и тогда Алина начинала говорить, как она его любит, и целовать его, перемазав ему все лицо губной помадой. Потом ей принесли мороженое, сервированное в огромной скорлупе плода, который можно было бы принять за шишку, если бы не торчащий с конца пучок листьев. Алина с любопытством ковыряла ложкой в стенке скорлупы, пытаясь отщипнуть хоть немного недовыскобленной мякоти. Дирк Льюги, заметив её усилия, немедленно заказал такой же фрукт, но целый, заявив, что лучшей закуски к коньяку не существует. К этому времени пили они уже не стопками, а фужерами.
Свен, то ли действительно надравшись, то ли делая вид, заявил, что эти ребята на эстраде совершенно не умеют играть, полез к ним и по старой дружбе отобрал у одного из них гитару. Сначала он сыграл пару обычных танцевальных мелодий, но вторая как-то незаметно перешла в тот мотив с древней пластинки. Пока слушатели пытались сообразить, что это за новая музыка и можно ли под неё танцевать, Свен выдал душераздирающий гитарный запил, от которого не только у Н., но и у всех присутствующих заложило уши. Он продолжал издеваться над инструментом, извлекая из него немыслимые звуки, так и сяк вертя гитару в руках, закидывая за спину, поднимая над головой, пока ошарашенная публика не начала приходить в себя и не послышались крики: "Прекратите безобразие!", еле слышные за немыслимым визгом и скрежетом. Тогда Свен швырнул гитару струнами об пол, отчего она взревела, как тигр, которому наступили на хвост, пинком ноги отправил её в зал, подскочил к усилителю и врубил его на полную мощность. Все звуки потонули в диком реве и пронзительном свисте. К эстраде уже пробирались какие-то люди с невыразительными лицами.
