Уоррен Фейхи - Фрагмент
22.26
Каждые три с половиной минуты Персик брал из пачки драже «M&M» с арахисом. Он проходил двадцать шестой уровень игры «Halo-5»,[29] и вдруг в углу дисплея замигала иконка — он получил сигнал. Персик щелкнул иконку автоматически — словно пытался прикончить очередного инопланетянина, но весь экран неожиданно заполнило изображение с объектива камеры Данте — картинка была неясная, темная.
Послышался голос:
— Я нахожусь на острове Хендерс, примерно в ста метрах от вершины стены ущелья. Ребятки, вы меня слышите? Надеюсь, у вас включены рации?
Персик оторопело поискал глазами свою рацию, но не нашел.
22.26
Синтия спала в своей каюте, когда на тумбочке рядом с ее кроватью запищала рация. Она вскочила и, услышав голос Данте, в темно-синей пижаме бросилась в студию, прижимая к уху рацию.
— Данте! Ты не должен был этого делать! — крикнула она на бегу.
— Эй, все уже сделано, Синтия. Я вам говорил, что смогу забраться на эту чертову скалу. Так вот — я на ней!
— О боже! — простонала Синтия.
Вбежав в студию и увидев изображение на экране — темноватое и беспорядочное, она схватила корабельный спутниковый телефон и лихорадочно набрала номер.
— Говорит Синтия Лидс. Могу я поговорить с Барри? Нет уж, вы его разбудите, милочка, доверьтесь мне, хорошо? Сделайте это! — Синтия, сдвинув брови, уставилась на Персика и прикрыла рукой трубку. — Можешь отладить контрастность и яркость хоть как-нибудь, Персик? Нам нужно хоть что-то получше этого! — Она сняла руку с микрофона трубки. — Барри, у меня скалолаз с камерой в тридцати футах от вершины острова Хендерс, он готов выйти в прямой эфир. Проснись, Барри. Проснись, говорю тебе! Мы должны выйти в прямой эфир прямо сейчас! Это передача века! Мы сможем прорваться через блокаду новостей с острова Хендерс! Черт возьми, это наш шанс!
Персик услышал голос Барри из динамика телефона:
— Ты хоть знаешь, который сейчас час на восточном побережье, Синтия? Половина второго ночи!
— Вот поэтому передача и станет легендарной, Барри! — Синтия покачала головой, глядя на Персика. — Сделай это! Ты получишь эксклюзивные права на миллион повторных показов!
Синтия снова прикрыла трубку ладонью и обратилась к Персику:
— Скажи Данте, пусть пока не поднимается на вершину… Барри отдирает свою жирную задницу от кровати, он должен добраться до офиса, а Данте нужно потерпеть минут десять.
Она прижала трубку к уху.
— Ладно, Барри, спасибо, дорогой! Ты просто душка!
22.27
— Хорошо. Надеюсь, ночное видение работает… Сейчас камера пристегнута у меня на груди, и вы видите участок скалы над моей головой, — сообщил Данте. — Я поднимаюсь вдоль щели. Рядом со мной вы можете видеть каких-то летучих тварей. Я нахожусь внутри трещины и сейчас защищен от них, но раньше они подлетали ближе… и одна из них, похоже, цапнула меня за локоть. А вообще они, кажется, жрут светляков, которые тут вокруг летают.
Данте преодолел еще пятьдесят футов и установил еще один зажим со стопором. Теперь от вершины его отделяло сто футов.
— Можешь остановиться примерно футах в тридцати от верха и дождаться зеленого огонька, Данте? — послышался голос Персика из динамика рации.
— Без проблем. Только не заставляй меня ждать слишком долго, приятель. Последний участок подъема — козырек.
— Ладно, договорились. Продолжай снимать, мы все видим. Конечно, не стоило тебе этого делать. Но ты станешь суперзвездой, малыш!
— Йо-хоу! — издал победный клич Данте и стал постепенно продвигаться дальше внутри трещины.
Правда, теперь ему то и дело приходилось пригибаться, потому что летучие твари подлетали все чаще.
22.39
— Получаете картинку, Барри?
— Получаем, получаем. Впечатляющий материал.
— Мы в прямом эфире?
Последовала пауза. Синтия отняла трубку от уха, посмотрела на нее.
— Барри?
— Материал замечательный, Синтия, но я не знаю. Завтра я обедаю с конгрессменом Мюрреем, он из комиссии по средствам массовой коммуникации. Обговорю с ним кое-какие детали…
— Ах ты ублюдок, сукин ты сын… — выругалась Синтия, но не слишком уверенно.
— Послушай, Синтия, может быть, нам удастся получить более хорошее время для шоу. Может быть, у нас получится просто конфетка, но при этом не будет неприятностей с комиссией, мы не нарушим треклятый Патриотический акт, да мало ли еще что не нарушим — вот тут со мной сейчас юрист сидит, он кивает головой, понимаешь?
— Не убивай меня, Барри! — процедила сквозь зубы Синтия.
22.40
Данте висел на веревке, прикрепленной к двум зажимам, которые он вогнал в «потолок» нависшего над ним козырька. До верха скальной стенки оставалось тридцать футов. Данте огляделся по сторонам. У него создалось впечатление, будто противоположная стена ущелья словно бы придвинулась ближе, а потом отступила.
— Тут вообще-то довольно страшно. Кажется, надвигается очередное землетрясение. Надеюсь, ты все видишь, приятель!
— Постарайся держать камеру ровнее, — послышался голос Персика из рации, которую Данте закрепил изолентой к предплечью.
Данте забил два крюка в трещины над головой и выровнял натяжение веревки. Но теперь, когда он висел на страховке, светляки снова начали проявлять к нему внимание, а за светляками полетели крупные летучие твари. Правда, светляки их интересовали больше.
Данте качнулся вперед и ухватился за край козырька одной рукой, а второй приготовился установить последний зажим. Закрепил карабин, провел веревку через последнее крепление. От верхнего края скалы его отделяло всего ярдов десять.
— Скажете когда, ребятки, и долго с этим не тяните, ладно?
22.42
— Ну хватит, Барри! У тебя есть живая картинка с острова Хендерс. Все готово к прямому эфиру, проклятье!
Персик услышал, как Барри ответил:
— Мне не нужно еще одно кровавое убийство по телевидению!
На фоне разговора был слышен голос Данте, который навел объектив камеры на противоположную стену ущелья.
— Осталось всего несколько футов по козырьку… Что за черт?
Расстояние до противоположной стенки составляло не больше двадцати футов, и прямо напротив Данте, судя по всему, собирались в стаю темные существа, похожие на трилобитов.
— Выглядит паршиво, — сказал Персик.
— Мне не нравятся эти твари, приятель, — послышался голос Данте. — Ой! Они уже летят ко мне со всех сторон! Я больше не могу тут висеть, приятель. Лезу наверх.
