Дэйв Вулвертон - Мой путь в рай
- Ага. Я таких встречал, - сказал Гарсиа. - Ты не веришь в силу разума. Держу пари, твой отец был деревенским колдуном.
- Проиграешь! - сказал Завала. - Мой отец был фермером и ничего не понимал в магии.
- Тогда держу другое пари, - сказал Гарсиа. - Держу пари, что если мы изучим вопрос, найдем причину, почему самураи всегда побеждают нас.
Завала склонил голову набок, почесал затылок серебряным пальцем своей искусственной руки, словно стараясь вспомнить, о чем идет речь.
- Хорошо. На что спорим? На миллион колумбийских песо?
Гарсиа удивленно раскрыл рот. Очевидно, он говорил фигурально и не хотел спорить. Немного подумав, он сказал:
- У тебя есть миллион песо?
Завала кивнул. Миллион песо равен примерно двум тысячам стандартных международных денежных единиц, очень большие деньги для такого крестьянина, как Завала.
- Хорошо, - сказал Гарсиа. - Тогда я ставлю миллион песо, что мы узнаем, почему они бьют нас.
- Не так быстро. - Завала улыбался, словно делал очень хитрое предложение. Такую же улыбку я видел на лице человека, владельца господня цыпленка.
- Ты так уверен, что выиграешь. Ты должен дать мне фору.
- Что за фора?
- Я ничего от тебя не хочу, сеньор Гарсиа, - сказал Завала. Он указал на меня пальцем. - Но если я выиграю, я хочу, чтобы мне заплатил дон Анжело. Мне нужны антибиотики, чтобы убить гниль. Я не стал бы этого говорить, но дон Анжело отказывается дать мне лекарство. Если бы у меня был амиго и он заболел, я ему дал бы лекарства. Но дон Анжело не дает. И никто не дает.
Гарсиа выслушал это обвинение.
- Что скажешь, дон Анжело. Сколько стоят твои антибиотики?
- Примерно пятьдесят тысяч песо.
- Если мы выиграем, я заплачу тебе двести тысяч песо, - предложил Гарсиа. - Договорились?
Завала не мог выиграть. Я кивнул.
- Мы заключаем пари, Завала, - сказал Гарсиа. - Но я должен спросить: что значит выиграть это пари?
Завала вздохнул и обвел взглядом комнату. Подобно индейцам чакой в их изолированных деревушках, он не привык к логическому мышлению. Он не сможет сказать, каковы доказательства выигрыша пари.
Заговорил один из людей Гектора, маленького роста, по имени Пио, тот самый, что играл на гитаре.
- Как пп...роверить, чей дух лучше? Мы духов не видим. Духов. Я бы хотел их видеть.
- Но дон занимался морфогенетикой, он знает генетику, - сказал Гарсиа. - Мы можем попросить его сопоставить генные карты самураев с генными картами химер. Слово Анжело как специалиста убедит тебя, Завала?
Я начал возражать. Не хотел вмешиваться в их спор.
Завала некоторое время смотрел на меня.
- Si. Я поверю слову дона Анжело.
Гарсиа продолжал:
- Хорошо. И мы, вероятно, можем узнать, в каком возрасте самураи начинают тренироваться, верно? И узнаем, больше ли они тренируются, чем мы. Надо найти библиотеку. Есть ли на корабле библиотека?
Мы посмотрели друг на друга и пожали плечами. Мигель, химера Гарсии, тот самый, с толстой шеей, странно смотрел на меня, его голубые глаза напоминали лед. На его лысой голове блестел пот. Я заметил, что у него небольшие усы фу манчи. И общее впечатление пугающее. Отвратительно.
- Si. Ниже по лестнице есть библиотека, - сказал Завала.
- К тому же медицинские компьютеры располагают хорошими биографиями, - заметил я. - Может, у них мы узнаем, когда самураи начинают тренироваться.
- Но как мы решим, кто выиграл пари? - спросил Гарсиа. - Конечно, ты не думаешь, что самураи на самом деле тренируются всю жизнь, но в каком возрасте они должны начать?
Химера Мигель по-прежнему смотрел на меня. Зрачки его расширились и стали похожи на мексиканские монеты в пять сентаво. Лицо его расслабилось, нижняя челюсть отвисла. Он, казалось, совершенно не замечает происходящего в комнате. Выглядел он очень больным. Отвратительным. Я подумал, что с ним такое. И решил: слишком много выпил.
Завала ненадолго задумался.
- Мальчик становится мужчиной, когда у него отрастают лобковые волосы, верно? Не думаю, чтобы самураи начинали тренироваться до этого.
Гарсиа ответил:
- У одних лобковые волосы вырастают в десять, у других в шестнадцать. Будем щедры, установим срок в пятнадцать лет. Если самураи начинают тренировки раньше этого возраста, ты проиграл.
Завала посмотрел в угол комнаты, ничего не видя. Он, казалось, в трансе, ищет источник духовного знания.
- Я согласен, - отвлеченно сказал он.
Химера Мигель закрыл рот и пополз по полу ко мне. Его зрачки снова сузились, и он выглядел бы нормально, если бы не струйка пены из рта.
- Остается еще одна проблема, - сказал Гарсиа. - Мы должны узнать, жульничают ли самураи в симуляторах. Кто-нибудь может прорваться к компьютеру и выяснить это?
Все покачали головами. Никто не сможет пробиться сквозь защиту корабельного ИР. Мигель дополз до кровати и сидел на полу рядом со мной. Он похлопал меня по ноге, потом прижался к ней свой лысой головой, как старый пес к хозяину. Я понял, что он привязался ко мне. Я видел начало этого процесса. И ощутил пугающее чувство власти и ответственности.
- Тогда, боюсь, нам остается только одно, - сказал Гарсиа. - Напасть на самураев и проверить, насколько они действительно сильны и быстры.
- Но у них мечи, - заметил Пио.
Гарсиа усмехнулся.
- Добровольцы есть?
Мавро сидел на своей койке, прислонившись к стене, и как будто спал. Голова его качнулась вперед, и он сказал:
- Я обезоружу одного, если кто-нибудь его побьет.
- Браво, - сказал Гарсиа. - Есть добровольцы? - Я вспомнил, какие они большие, самураи, большинство по два метра ростом и весят по 140 килограммов. Мысль о нападении на такое чудовище устрашала.
Один из четырех все еще не спавших химер сказал:
- Я!
- Дело подождет, пока мы не протрезвеем, - сказал Гарсиа, и все согласились. - Пойдем сегодня вечером, после боевой тренировки.
Те гости, что могли добраться до своих комнат, ушли, но большинство провело день у нас. Спали, пока не выветрилось опьянение. Я один пообедал в столовой на четвертом уровне. Сидел рядом с Фернандо Чином, ксенобиологом из Боготы. Он говорил с остальными о птицах, которых я видел высоко в атмосфере в симуляторе. Чин сказал, что больших птиц называют опару но тако - опаловые воздушные змеи, а маленьких - опару но тори, опаловые птицы. И я понял, почему их так называют: когда вечернее небо полно пыли, хотя на западе оно пурпурное, а на востоке сине-коричневое, когда мерцающие лучи играют на крыльях опару но тако на фоне более темного неба, кажется, что по всему небу до горизонта рассыпаны опалы.
Меня больше интересовали воздушные змеи, которые живут высоко в атмосфере, и Чин рассказал, что они вылавливают в воздухе пыль и воду и жгутиками направляют их в ротовое отверстие и в желудок; там все это попадает в сумку, где размножаются бактерии. Именно ими опаловые воздушные змеи и питаются. Разновидности опаловых воздушных змеев легко определяются по цвету, так как они питаются разными бактериями.
- Они очень красивы, - сказал я, - на закате.
- И полезны, - заметил Чин. - Без них на Пекаре нельзя было бы жить. Их в воздухе так много, что они образуют термальный слой, создающий тепличный эффект. Это согревает планету. И каждые семь лет солнце Пекаря увеличивает яркость, еще больше подогревая планету. Когда это происходит, начинаются сильные бури - на Земле таких никогда не бывает, - и опару но тако не могут летать и падают с неба. И пока солнце греет сильно, они теряют способность к размножению. Если бы не они, колебания температуры были бы так велики, что погода никогда не стала бы стабильной. И за исключением узких береговых полосок Пекарь за несколько десятилетий превратился бы в пустыню.
- Интересно. Разве тебе не кажется странным, что японцы назвали планету Пекарь? Английским словом?
Чин рассмеялся.
- В этом есть ирония. Английский корабль обнаружил Пекарь, пролетая мимо. В это время на планете была буря, солнце как раз увеличило яркость. Сенсоры корабля зарегистрировали планету как лишенную жизни. Решили, что на ней настоящий ад, и назвали Пекарь. Позже японцы вторично открыли планету и поняли, что на ней можно жить. Но сохранили название, потому что в японском языке нет слова для понятия "пекарь". Мне кажется забавным, что нынешние жители планеты отвергают западный образ мысли и идеи, но сохраняют английское название своей планеты.
Я улыбнулся. За последние несколько дней все вокруг изображали из себя специалистов по географии, населению и фауне Пекаря, все часто говорили о таких вещах. Я не доверял их сведениям. Но Чин показался мне достаточно образованным. У меня не было настоящих друзей на корабле: Перфекто повиновался мне, словно я его хозяин, и это меня угнетало; Абрайра предпочитала держаться на расстоянии. Несколько раз я пытался завязать разговор о ее прошлом и узнал, что хоть Абрайра жила во многих местах и знала многих людей, она ни о чем не говорила со страстью. Она проживала в этих местах, но никогда не жила в них. И никогда не проявляла никаких эмоций. Такие люди меня пугают, и я решил избегать ее. А больше никакого кандидата в друзья я не видел.
