Алекс Орлов - Тютюнин против инопланетян
– Хорошо, Серег, что я хоть латунь прихватил, а вот веревочку жалко. Крепкая была веревочка.
– Кис-кис-кис! Кис-кис-кис! – донесся из близлежащих кустов дребезжащий старческий голос, и на главную аллею вышла незнакомая старушка. – Молодые люди, вы здесь котика моего не видели?
– Нет, – первым ответил Леха.
– Вот беда, – вздохнула старушка. – Видать, залез где-то на дерево, такой проказник. Мурзиком зовут.
– А он, мамаша, какой, простите, масти? – осторожно поинтересовался Тютюнин. – Случайно не зеленой?
– Зеленой? – удивилась старушка. – Нет, мой котик это… Ой, забыла…
Пока старушка вспоминала, Окуркин дернул Серегу за рукав, и они поспешили к выходу.
Возле ворот караулили невесть откуда взявшиеся двое милиционеров. Они лениво помахивали дубинками и явно тяготились службой в жаркий летний день.
Заметив Окуркина и Тютюнина с полными сумками чего-то неизвестного, милиционеры оживились и стали в нетерпении постукивать дубинками по ограде.
– Чего несем? – первым спросил сержант. – Сумки – на землю.
– Траву несем, товарищ милиционер Российской Федерации, – уважительно произнес Тютюнин.
– Траву? – обрадовался сержант и посмотрел на своего напарника. – Барбос, смотри, оно нам прямо само в руки идет! Отличный сегодня день – солнечный! Итак, граждане преступники, будем изымать вашу траву с протоколом и соответствующим наказанием.
– Бить будете? – деловито осведомился Леха.
– Зачем? Все по суду. КПЗ, баланда, зона… Короче – тряси траву.
Зная из опыта, что с властями спорить вредно для здоровья, Серега и Леха стали послушно выкладывать свой улов. Когда вся собранная трава оказалась перед сержантом, тот разворошил ее дубинкой и спросил:
– А где сама трава?
– Это и есть трава, – ответил Серега.
– Это не трава, землячок, это – сено. Я не понял, ты в несознанку, что ли, пошел, а? Барбос, смотри, он от показаний отказывается.
– А ты ему это… права зачитай.
– Да народу здесь много, – со вздохом ответил сержант, крепко сжимая рукоять дубинки. – Чего в железке? Может, червей на рыбалку накопали?
– Нет, железка сама по себе. Мы ее в парке нашли, собирались в цветной лом сдать.
– В цветной лом? – не поверил сержант, однако, приподняв с земли тяжелый цилиндр, разочарованно бросил его обратно. – Ладно, собирайте свое сено и валите отсюдова… И считайте, что вам повезло.
Леха и Сергей не заставили себя долго упрашивать и, собрав урожай обратно в мешки, покинули негостеприимный парк.
– Предлагаю сдать латунь сразу, – сказал Леха. – А траву куда, с собой потащим?
– Нет, не потащим. У меня тут одна знакомая работает в камере хранения, так мы ей травку временно пристроим, а сами к Зензиверу смотаемся, это же рядом.
– Рядом, согласился Серега. – -Только сволочь этот Зензивер.
– Сволочь, – согласился Серега, – но он ближе всех. Зензивером звали турка, который содержал подпольный пункт приемки цветных металлов. Медные скульптуры, памятные доски, алюминиевые оградки и ручки от музейных дверей – Зензивер принимал все, и угрызения совести были ему незнакомы.
Перейдя широкую улицу по подземному переходу, Леха с Сергеем купили по мороженому и потащили траву на вещевой рынок, где и располагалась камера хранения.
– Чего несем, ребята? – негромко поинтересовался человек, похожий на «лицо кавказской национальности».
– Траву, – просто ответил Леха.
– Вах! Пачем прадаешь, хозяин?
– Ни по чем. Самому нужна, – отрезал Тютюнин, проталкиваясь сквозь толпу.
– Эй, не спэши, друг. Зачем абижаешь, цену скажи – если трава хорошая, я все возьму…
Окуркин ничего не ответил и, отстранив локтем назойливого покупателя, проскользнул в дверку с надписью: «Камера предварительного хранения». -Ой, Лешка! – воскликнула румяная рыжая девка, выбежала из-за прилавка и по-хозяйски схватила Окуркина пониже живота.
– Стой, Оксанка! Не при людях же! – Я соскучилась!
– Все равно. – Окуркин отвел от себя руки Оксанки и представил ее Тютюнину:
– Это Оксана, Серег, моя знакомая. А это Сергей, Оксан, мой друг.
– Очень приятно, дру-у-уг, – многозначительно протянула девка, и Тютюнину показалось, что она и его сейчас схватит пониже пояса. Он даже чуть-чуть попятился. Ок-санка поняла его опасения и засмеялась.
– Да не бойся, я без пробы не хватаю! Серега смущенно улыбнулся.
– Оксан, мы по делу. Хотим мешки у тебя оставить на час, не больше.
– Оставляйте, только это тебе дорого будет стоить.
– Да уж ладно. Расплачусь как-нибудь.
– Как-нибудь не пойдет… – стояла на своем Оксана. Лехе пришлось принести страшную клятву, что он сделает все как надо, а не как в прошлый раз.
Лишь после этого приятели сгрузили траву и, забрав цилиндр, направились к выходу с вещевой толкучки. Однако сразу за воротами им преградили путь человек десять бородачей, которых Тютюнин мысленно обозвал «душманами».
– Пашли пагаварим, братва, – криво улыбнувшись, предложил самый страшный из них, а другие стали настойчиво подталкивать Леху и Сергея к каким-то грязным бытовкам.
Сами не поняв как, приятели вскоре оказались в глухом тупичке, отрезанные от улицы недобро улыбавшимися душманами.
– Эта… чо вы, братва, принесли нам, а? – спросил старший душман. – Тут наша территория, а вы типа это, а? Разрешения спрашивать уже не нужна, да? Денги платить не нужна, да?
– Мы торговать не собирались, – поняв, в чем дело, ответил Окуркин.
– А зачем траву принесли? Кушать, да? После этой шутки душманы рассмеялись.
– Мы не траву принесли. Мы принесли – сено.
– Называй как хочишь, хоть кизяком. А деньги давай. Панял, да? Чего в сумке держишь? – обратился старший душман к Сереге.
– Посмотреть хочешь? – уточнил Тютюнин, который в опасных ситуациях играл очень убедительно.
– Он еще спрашивает… – начал злиться душман. – Да я вас, ишаков, тут зарежу и закапаю – никто не узнаэт…
Со всеми видимыми предосторожностями Тютюнин достал из пакета увесистый цилиндр и продемонстрировал его душманам.
Те от неожиданности потеряли дар речи.
– Ну что, братва? Мне его уронить или вы уж поняли, что это такое? – с легкой угрозой в голосе спросил Серега.
Угроза сработала. Лица душманов из смуглых сделались землистыми, обменявшись короткими фразами на своем языке, они посторонились, давая возможность двум сумасшедшим уйти подальше вместе с их адской машинкой.
– И учтите, – напоследок сказал Леха, – за своим сеном мы еще вернемся. Если пропадет хоть одна былиночка… – Окуркин не стал продолжать и лишь выразительно покачал головой.
