Джек Уильямсон - Подводная экспедиция
Гидеон передал мне управление батискафом, и я взял курс на Севен-Доум. Заметив, что негр стоит у меня за спиной и задумчиво смотрит в иллюминатор фронтального обзора, я обернулся:
— Тебе не нравится наш маршрут? Но ты же сам сказал, что Севен-Доум — это…
— Я прекрасно помню, что я сказал, Джим, — покачал головой Гидеон. — Вот только…
— Что «только»?
Он оглядел рубку батискафа. Она ничем не отличалась от рубок других подобных аппаратов, разве что сияние иденитового покрытия было более ярким и насыщенным.
— Ведь здесь точно такая же оболочка, как на затонувшем аппарате Стюарта Идена, правда?
— Совершенно верно, — подтвердил я.
— И она сможет выдержать чертовски большое давление?
Я уже привык к долгим предисловиям Гидеона и не стал требовать, чтобы он сразу переходил к главному.
— А ведь ты, наверное, помнишь, что мы увидели на пленке, которую достали из промывателя? — Я утвердительно кивнул, и Гидеон продолжил: — И я тоже помню. После того как Катрони улизнул из батискафа, за ним вышел еще один человек. Его скафандр был поврежден, и он был раздавлен давлением.
— Да, Гидеон. Это был мой дядя…
— А ты уверен в этом? — быстро спросил Гидеон. — Мы оба подумали о худшем, но мы же не могли знать наверняка! Не забывай, что на борту батискафа был еще и судовой механик — Вестервельт!
— Ты хочешь сказать, что человек, который погиб, не обязательно был Стюартом Иденом? — переспросил я.
— Вот именно, Джим! — Темнокожее лицо Гидеона было серьезным. — Хотя… надеяться на счастливый исход очень трудно. Даже если погибший человек — это Вестервельт, твой дядя не мог надолго пережить его. Конечно, не исключено, что он сумел починить оставшийся на борту скафандр и тоже рискнул выйти в океан… на верную смерть… А если не случилось этого, за несколько дней потеряла свои свойства иденитовая оболочка батискафа или кончился запас воздуха… Короче говоря, шансов на спасение почти нет. И все же: а что, если он до сих пор жив и находится на дне впадины Идена?
Я пристально посмотрел на Гидеона. Потом перевел взгляд на панель управления батискафом и крепко взялся за рычаги. Изменившее курс судно резко накренилось.
— Мы должны точно узнать это! — сказал я. — Даже если мы сами пойдем ко дну…
17
ПРЫЖОК В БЕЗДНУ
Экипаж нашего батискафа, взявшего курс на впадину Идена, представлял собой довольно любопытное зрелище. Брэнд Сперри сразу же сел в кресло штурмана и тупо уставился в непроглядную черноту за иллюминатором. Ни в какие разговоры с нами он не вступал — на что я в общем-то и не жаловался.
Координаты лежащего на дне океана дядиного батискафа были нам, к счастью, известны. Когда нам представилась возможность взглянуть на события, разыгравшиеся во впадине, глазами Катрони, я специально обратил внимание на приборную доску: если меня чему-то и научили в академии, так это прежде всего умению с первого взгляда ориентироваться в показаниях контрольных приборов любого подводного судна. Зная координаты, отыскать лежащий без движения батискаф было не более сложной задачей, чем пройти в темноте из коридора академического общежития в свою комнату.
По моим расчетам, на спуск во впадину мы должны были затратить примерно полтора часа. Я поставил управление батискафом на автопилот, но все же не смог преодолеть искушения остаться в кресле и наблюдать за показаниями приборов. Я следил за тем, как медленно растет число пройденных нами миль, и с трудом удерживался от того, чтобы не взяться за рычаги рулевых тяг и стабилизаторов: я понимал, что автопилот гораздо лучше удержит небольшое судно на заданном курсе, чем самый опытный капитан.
— Ты, наверное, устал, Джим? — спросил Гидеон. — Приляг, поспи немного, а?
Я отрицательно покачал головой.
— Мне сейчас не заснуть. Но ты, если хочешь…
— И мне тоже.
Мы оба замолчали. Брэнд Сперри по-прежнему с безразличным видом смотрел в темноту.
— Ты уверен, что мы сможем выйти на то место, где произошла авария? — спросил Гидеон.
— Я гарантирую, что мы зависнем прямо над батискафом, — пожал плечами я. — Произвести погружение на нужную глубину — это, конечно, сложнее. Я, конечно, начну погружать батискаф, а выдержит ли он давление воды — покажет время. Не забывай, что этот аппарат был первым, который построил дядя. Может быть, он так же устойчив к давлению, как и второй. А может быть, и нет…
— Да, — задумчиво кивнул Гидеон. — Ну что ж, поживем — увидим.
Мы доверились своей судьбе.
Батискаф стал уходить в глубину. Его небольшие двигатели работали почти бесшумно, тихо шелестела вода, струившаяся по иденитовой оболочке, успокаивающе пощелкивали реле автопилота. Но мне казалось, что я слышу и еще какие-то звуки. Их издавали не механизмы и приборы корабля.
Я выпрямился и стал прислушиваться. Где-то рядом с нами раздавался слабый, прерывистый скрежет. Вот он стих, а через пару секунд я снова услышал его.
Гидеон тоже обратил на эти звуки внимание. Поймав его настороженный взгляд, я понял, что нас беспокоит одно и то же.
В батискафе, кроме нас, был кто-то еще!
Не говоря ни слова, негр с угрозой посмотрел на Сперри — тот по-прежнему был погружен в себя. Гидеон молча достал пистолет и подошел к входу в кормовой отсек. Идиоты, мы забыли перед отплытием проверить все помещения нашего маленького судна!
Гидеон рывком распахнул дверь, заглянул внутрь, а потом одним прыжком заскочил в отсек. Я услышал какой-то неясный шум. Через секунду у входа вновь показался Гидеон, он недовольно хмурился.
— Джим, — пробурчал негр. — Нам надо как следует всыпать. Посмотри, кто пристроился у кормового радиопередатчика! Бог знает что за сигналы он подавал!
Гидеон махнул рукой с пистолетом, и в дверь неуверенно шагнул человек. Это был Боб Эсков!
— Боб! — крикнул я.
— Я знал, что это ты, Джим, — в упор глядя на меня, сказал Эсков. — И все же не мог поверить, что Джеймс Иден — вор!
В его глазах светились презрение и укор.
— Джеймс Иден не больше вор, чем вы, юноша, — резко возразил Гидеон.
Я жестом попросил своего нового товарища не горячиться.
— Боб, выслушай меня. Я прошу тебя поверить мне, хотя это не так просто.
И я стал рассказывать Эскову обо всем, что произошло с того дня, как я появился в Маринии: о наших надеждах разыскать батискаф Стюарта Идена, о двуличии Сперри, об угрозе, которая нависла над нашей жизнью. Хотя я старался не вдаваться в подробности, мой рассказ затянулся. Иногда мне казалось, что Боб все же не верит моим словам. Когда я замолчал, он вздохнул и опустил глаза.
— Я не знал, Джим, — неуверенно сказал Эсков. — Многое из того, что ты рассказал, кажется мне странным. Признаюсь, я знал, что многое в этой истории нечисто. Но когда я увидел тебя собственными глазами на причале, а ты куда-то исчез…
