Джек Уильямсон - Подводная экспедиция
Обзор книги Джек Уильямсон - Подводная экспедиция
В романе «Подводная экспедиция» курсанты Академии подводного флота Боб Эсков и племянник Стюарта Идена Джим расследуют дело о наследстве ученого — урановых залежах на дне океанской впадины.
Джек УИЛЬЯМСОН, Фредерик ПОЛ
ПОДВОДНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
1
ПИСЬМО С ГЕРБОМ
Я впервые увидел своего дядю, Стюарта Идена, когда мне было всего десять лет от роду.
Он пришел в тот дом в Нью-Лондоне, где с давних пор жила наша семья. Наша старая домоправительница, в единственном числе представлявшая всех моих родных и близких, заранее предупредила меня о его приходе. Но она не рассказала мне, как этот человек выглядит.
Я стоял на веранде и смотрел, как дядя неровной походкой прохаживается по аллее. Это был бледнолицый гигант с бронзово-рыжей бородой, слегка прихрамывающий после давнего ранения. Его голос звучал на удивление мягко.
— Значит, ты — Джим? — спросил он, отыскав меня, и почесал затылок.
Больше он не сказал ничего. Я думаю, он не очень много знал о десятилетних детях и предполагал, что я рассмеюсь или спрячусь за дверью, как только дядя покажется на пороге. Скорее всего, он думал, что, если потрепать меня по голове или просто взять за руку, я разревусь, — впрочем, я был недалек от этого! Я стоял перед ним один-одинешенек, покинутый даже домоправительницей, оставшейся где-то далеко за моей спиной.
Но мой дядя предпочитал не испытывать судьбу, потому что у него не было времени утирать детские слезы.
Он поставил на пол свой потертый портфель из акульей кожи и посмотрел на часы. Это был его самый характерный жест. В тот день он смотрел на часы, наверное, целых сто раз. При этом каждый раз хмурился, словно стрелки двигались быстрее, чем он рассчитывал, а минуты растворялись где-то в вечности до того, как он хотел ими воспользоваться.
— Пойдем, — прокурлыкал он своим мягким голосом. Потом взял меня за руку и повел вниз по ступенькам — но не так, как обычно взрослый ведет ребенка, а так, как один товарищ по играм сопровождает другого.
Я отпрянул назад и неуверенно спросил:
— А что скажет миссис Флаэрти?
Домоправительница не разрешала мне уходить из дома одному с тех самых пор, когда нашла меня в безвыходном положении — под самодельным водолазным колоколом на дне нашего озера — и вызвала пожарных, которые вызволили меня.
— Забудь про миссис Флаэрти, — сказал дядя насмешливым, теплым голосом. — Теперь, Джим, ты мужчина. Мы, мужчины, имеем полное право уходить вместе по делам, никого не предупреждая.
Все еще беспокоясь, я последовал за ним. Сомнения исчезли, когда краем глаза я увидел пристально смотревшую на нас из-за занавески миссис Флаэрти. Она прикладывала к глазам платок, но на ее губах была улыбка. Бедная миссис Флаэрти! Она слишком бережно относилась к памяти моей матери, чтобы даже в мыслях решиться занять ее место — и все же она не могла не думать обо мне как о своем сыне.
Да, это был знаменательный день!
Мы с дядей сели в поезд огромной скоростной монорельсовой дороги и проехались вдоль побережья. Я смотрел во все глаза на парк с аттракционами, мимо которого мы проезжали, но дядя решительно покачал головой.
— Нет, Джим, — прокурлыкал он. — Карусели и русские горки — это не для мужчин. А ты сегодня должен вести себя как мужчина. Сейчас ты увидишь кое-что такое, чего прежде никогда не видел.
В тот день дядя показал мне море.
Но разве я не видел его раньше?
Оказывается, не видел. Несмотря на то что каждое утро из своего окна наблюдал за белыми барашками бурунов или синевато-серой полоской набегающего шквала по всему горизонту. Несмотря на многие и многие часы, которые провел с отцом на кэт-боте.
В этот день мой дядя, Стюарт Иден, показал мне, что такое настоящее море. Мы сидели с ним на молу, наблюдая, как кружат над водой чайки, как длинные, с низкой осадкой, обтекаемые грузовые субмарины рассекают волны. Позади нас на берег накатывался прибой. Дядя рассказывал. Он говорил мне о странных и удивительных вещах. Он объяснял мне, почему море было его жизнью — и как оно могло стать жизнью для меня.
Мой дядя показал мне великую стихию во всей ее полноте — весь огромный целостный мир бездонных глубин, морских хребтов, подводных поселений и непроходимых лесов из водорослей, о которых мы, «сухопутные крысы», имеем лишь самое приблизительное представление. Мой дядя был человеком, приобщенным к этим тайнам. Он посвятил всю свою жизнь диковинам, скрывающимся на морском дне. И в этот день на каменистом побережье Коннектикута я начал понимать почему.
Солнце стояло низко за нашей спиной. Дядя неожиданно замолчал — не из-за того, что ему больше не хотелось рассказывать, а мне слушать, а просто потому, что за один день невозможно рассказать всю историю моря. Море — это нечто такое, что каждый человек открывает для себя сам. Морем надо жить, и этого не выразишь никакими словами.
Дядя снова посмотрел на часы все с тем же серьезным, почти обеспокоенным видом, вздохнул и положил руку мне на плечо.
— Это целый мир, Джим, — сказал он. — И мне надо возвращаться туда. Мне хотелось бы еще побыть с тобой, получше узнать тебя. Но сегодня вечером я уезжаю.
Я выпрямился, — чтобы казаться выше и взрослее, чем я был на самом деле.
— Дядя Стюарт! — сказал я басом, стараясь придать своему голосу солидность. — Возьмите меня с собой!
Он не улыбнулся и не потрепал меня по голове.
— Нет, Джим, — спокойно ответил он. — Поверь мне, я так бы и поступил, если бы это было возможно. Но сейчас это не станет для тебя подарком судьбы. Жизнь в подводных городах — нелегкая штука, Джим. Тебе там не место — по крайней мере пока. Придется закончить школу, а потом уже серьезно думать о море.
Его рука ободряюще сжала мое плечо. Он помычал минуту и потом продолжил:
— Но время идет, Джим. Конечно, не очень быстро, я не стану тебя обманывать. Время будет идти очень, очень медленно. Когда знаешь, что в глубине моря тебя ждут сверкающие подводные города, очень нелегко сидеть в классе, слушать учителей и зубрить уроки. Но в этой жизни есть трудные дела, от которых мы не можем увильнуть. Твой отец…
На мгновение он замолчал и посмотрел в сторону, а потом как-то необычайно тихо заговорил:
— Твой отец был славным парнем, Джим. Если бы не один скверный случай и не один скверный человек, сегодня рядом с тобой был бы он, а не я. — Дядя сокрушенно покачал головой. — Но ненавидеть кого бы то ни было не стоит, Джим.
Он говорил очень мягко, клокочущие звуки исчезли из его голоса.
— Некоторые люди искушают нас, пытаясь вызвать ненависть. С этим искушением трудно бороться.
— Вы имеете в виду мистера Хэллэма Сперри? — встрепенулся я.
— Я имею в виду мистера Хэллэма Сперри, — дядя устало кивнул. — То, кем был твой отец, и все, что он делал, достойно похвалы, Джим. Он, как и многие другие люди, сделал Маринию могучей мировой державой. За короткое время под водой возникли огромные города! В этом была заслуга и твоего отца. А когда он умер, верх взял Хэллэм Сперри…
