Юрий Шубин - На Очень Секретных Основаниях - 2 (СИ)
— Не день был, а просто воскресная прогулка, — долгим исподлобья взглядом Саймон уставился на профессора. — Как нечего делать.
Дэвид провел рукой по раскрытому вороту гимнастерки:
— Были кой какие трудности. Но, в общим-то, плевое дело.
Профессор дважды вздохнул:
— А вы думали, что борьба за мою дочку будет мультяшным приключением?
Саймон с Дэвидом тревожно переглянулись.
«Вот ведь черт.»
Дэвид пристально смотрел на профессора, убеждаясь, что тот не шутит. И даже дыхание приглушил.
— В какой-то степени я вас одурачил, — у Скиапарелли имелась немалая практика придавать своему голосу, когда это нужно, особую резкость. — И остановил состязание, отменив соревнование хронографов, — уверенно заявил профессор.
Рот Дэвида дернулся, словно его ожгло плетью:
— С какой стати?! И когда это произошло?!
— Вам уже столь комфортно со вновь приобретенной дочерью, что вы готовы от нас отказаться?! — огрызнулся Саймон, решив, что их водят за нос: — Но если бы не мы — она бы сейчас здесь не стояла, — марсианин улыбнулся. И его улыбка была страшнее мрачной гримасы.
Джульетта притихла. Тут ближе подошел мужчина в полицейской форме. И военный, в джунглевом камуфляже, с леопардовыми пятнами и ремнях из лощеной кожи. Чье лицо затенял козырек бейсболки на застежке, типа «Граница».
Руководитель экстренной службы кризисных ситуаций и собственной безопасности агентства времени, с заурядным лицом, которое забывается через минуту, предупреждая, разок пнул острым носком начищенных черных ботинок бордюрный камень. Несмотря на жару, на нем был костюм-тройка, в едва проявляющуюся елочку.
Какое-то мгновение профессор колебался с ответом:
— Считайте это чем угодно, но так поступить было необходимо, — в глазах Джованни Сеиапарелли безошибочно читалась растерянность. — Я стоял на пороге важнейшего открытия, когда ко мне пришла делегация старших координаторов со своими директивами. И навязала этот вариант. Меня убедили организовать состязание, ссылаясь на «Меморандум новых марсиан», — Джованни Скиапарелли оглянулся и все эти важные люди надправительственной службы агентов времени, которые его окружали, сдержанно кивнули, в знак согласия. Кто достаточно сухо, кто-то горячо и искренне.
— Идея устроить соревнование двух агентов времени, с нужным уровнем опыта, с Земли и Марса, за обладание машиной времени, с хронографами на руках, конечно, была так себе. Но семь часов назад казалась ничего. Тем более, что моя голова в тот момент была занята совершенно другим, — отмахнулся профессор. — Я был заложником ситуации. И на меня оказывали давление… Так уж вышло.
— С тех пор, как мы носим уроборосы и ВРЕМЯ перечеркивает все наши планы, мы вынуждены жить одним днем, — вступил в разговор мужчина болезненной красоты. С бакенбардами и длинным шагом.
Джульетта не знала как его зовут. И назвала для себя: «Декабристом».
Профессор красноречиво глянул на «Декабриста» и продолжил говорить:
— Скажу — как есть: я тянул время. Предложив вам совершенно нелепое пари. Нарочно своим приказом ограничив вас в способах достижения конечной цели. А вы взяли и клюнули на эту роскошную ерунду. Я хотел почти сразу отозвать вас с задания, не подвергая ненужным испытаниям. И послал по горячим следам тактическую команду спецагентов собственной безопасности. Чтобы вы оба, по тем или иным причинам, сошли с дистанции. И победитель не выявился. Я пытался все отменить. Но вы оказались чересчур хороши.
Джульетта была потрясена услышанным. Вот только что она чувствовала себя счастливой от всего сразу. И вдруг стремительно вернулась в исключительный кошмар.
— Что с вами стало, профессор? Вам знакомо выражение: «Обещал — значит делаю»? — нравоучительно поинтересовался Дэвид. — Это бесчестное нарушение всех канонов борьбы. С какой бы целью не делалось, — продолжил задираться агент. — Я уважал ваши принципы, пока они были! — и Дэвид зло усмехнулся. Горящие глаза бывшего воздушного маршала напоминали лазерные целеуказатели. — Это вам не сойдет с рук, — угрожающе зашипел агент.
— Как мне это знакомо, — Саймон скривил губы и недовольно зарычал. Оскаленное лицо марсианина было страшным. — Считаете себя куда как поумней? — и марсианин потянулся за топором, еще липким от крови. Сейчас это был мощный заряд динамита с очень коротким запалом. В его глазах вновь горело безумие убийства. От него так и несло смертью.
— Осади назад! — холодная беспощадность в голосе спец агента была сверх убедительной.
Три здоровенных быка, в традиционно черных костюмах, откинули лацканы пиджаков. И обнажив по кобуре для скрытного ношения оружия, положили руки на рукоятки пистолетов. Готовые прибегнуть к крайним средствам.
Они знали насколько марсианин проворен и силен.
— Следите за словами! — одернул агентов руководитель собственной безопасности и кризисных ситуаций. — Не заставляйте моих людей применять оружие!
— Это жульничество! — резко и зло выдохнул Дэвид. Окончательно уступая раздражению.
— Или восхитительная расчетливость! — отрубил Саймон железным голосом.
— Довольно! Хватит! — прикрикнул профессор. И для убедительности встал между ними.
Все смолкли и уставились на него.
Джованни Скиапарелли окинул собравшихся взглядом безупречного и непогрешимого руководителя. Гневно выпалив:
— Не поддавайтесь искушению показать, чьи нервы ни к черту! Контролируйте себя! — и вдруг мягко, больше не напрягая голос, перешел с распорядительного тона на отеческий. — Мы ни с того начали. И в этом моя вина. Сегодня просто такой день… одно за другим… Не воспринимайте чуждые вам суждения, как предательство. Подышали свежим воздухом. Успокоились, — и, словно это только что пришло ему в голову, сказал: — А теперь приглашаю всех подняться ко мне в кабинет. И без посторонних ушей продолжить наш разговор там.
Ох и хотелось же Дэвиду сказать профессору пару ласковых. Но смолчал.
А марсианин — нет:
— В ваши заверения теперь плохо верится, — хмуро обронил Саймон, убирая руку с прошитого капроновой нитью кожаного чехла под мышкой, где покоился его топор.
Не удостоив его ответа, словно имел дело с обычным хамом, профессор развернулся и неспешным шагом направился к парадному входу в университет. Он часто приостанавливался, дожидаясь наиболее медлительных. И выглядел человеком, чьей самой большой проблемой было — как убить время.
Джульетта больше не выпускала руку отца. Ей так хотелось побыть только с ним. Но папой нужно было делиться. Отец как-то странно на нее поглядывал. Пока Джульетта не спросила его напрямую:
