Галина Полынская - Патриций
Сократ встал с бокалом вина в руке.
– Спасибо вам, друзья, – вздохнул он, – даже не думал, что встречу здесь таких людей, как вы. Мы с друзьями никогда вас не забудем. Знаю, вы искренне хотите нам помочь, но, к сожалению, это не в ваших силах, мой мальчик очень и очень далеко…
– Ми с табой паедэм!
– Это невозможно, – грустно улыбнулся толстяк. – Не волнуйтесь, мы сами справимся. Когда же все уладиться, я обязательно дам вам знать.
Наспех перекусив, Алмон, Дэн и Анаис поднялись в номер за вещами.
– Вазми, дарагой, – сказал вдруг Вахтанг, протягивая Сократу пачку денег, – купи малэнькому падарки.
– Да ты что! Не надо! Перестань! – в растерянности замахал руками толстяк.
– Бэри, – полезли в карманы все остальные, и на стол перед Сократом посыпались денежные купюры, – бэри, от всэх от нас!
– Что вы? Зачем вы? – беспомощно хлопал ресницами Сократ. – Мне не надо!
– Нэ памешает! – Вахтанг рассовал купюры по карманам Сократа. – Кто знает, может ми родствэнниками станэм, я тэбэ адрэс аставлю, приезжай с сином, с сэстрой пазнакомишься! Са всэми друзьями приезжай, ми рады будэм!
– Сократ! – в дверях стояла Анаис с щенком на руках, за нею высился Алмон с грудой конфет и фруктов – трофеев Ютфорда. – Идем, пора.
– Да, верно, нам пора, – толстяк поднялся из-за стола. – Прощайте, друзья.
– Пачэму пращай? Да встрэчи! Пайдэм, ми вас праводим!
Компания высыпала на свежий морозный воздух и направилась в глубь улиц. Народ переговаривался между собой, а Терра разглядывала здания в поисках излучения площадки Вихря.
– Сюда, – кивнула она на потрепанный двухэтажный дом с облезлой штукатуркой и кое-где заколоченными окнами.
Толпа вошла внутрь, вся лестничная площадка заполнилась людьми и Терр-Розе едва выкроила место для созидания Вихря.
Прощались друг с другом до тех пор, пока королева не поторопила:
– Скорее, можем упустить Вихрь!
Друзья, один за другим, шагнули в синий конус и через мгновение исчезли, будто растворились в воздухе, а на полу осталась горсть голубоватого песка. Вахтанг покачал головой и с грустью произнес:
– Как жалко, кагда исчэзают такие замэчательные люди!
* * *Палач тихонько постучал в дверь цвета темного вишневого дерева и с трудом проглотил комок, застрявший в пересохшем горле.
– Заходи, – раздался спокойный приглушенный голос.
Набрав в легкие побольше воздуха, Палач приоткрыл дверь и шагнул через порог. У неярко горящего камина стоял Патриций и длинным, причудливо отлитым прутом помешивал угли.
– Проходи, чего стоишь? – произнес он, не оборачиваясь. – Случилось что?
– Да, нет… вернее, да… – промямлил молодой человек.
Нерешительно потоптавшись за спиной Владыки, он присел на край кресла, подальше от Георга. Красноватые отблески пламени освещали картины в драгоценных рамах, огонь искрился на вазах и в глазах толстого мраморного ангела, стоявшего в углу, отчего глаза скульптуры казались живыми и злобными. Хоть ангел и не вписывался в тщательно выстроенный интерьер этой залы, Патриций его не убирал и, бывало, разговаривал с ним, не желая, впрочем, услышать ответ из мраморных уст.
– В чем же тогда дело? – Повелитель отложил прут, выпрямляясь во весь рост, он был облачен в тонкую домашнюю одежду темно-красного цвета.
– Даже и не знаю, как вам сказать, – Палач пристально рассматривал картины на стенах.
– Говори, как есть, – Патриций подошел к ангелу и провел рукой по кудрявым каменным волосам.
Палач набрал в легкие побольше воздуха и с отчаянием выпалил:
– Повелитель, я прошу руки вашей дочери!
Пальцы Патриция замерли на мраморной голове, Палач приготовился к самому худшему… но ничего не происходило, Патриций по-прежнему стоял к нему спиной. Если б Палач мог видеть его лицо, он бы с удивлением обнаружил, что Повелитель улыбается.
– Ты что же, ее любишь? – медленно произнес Георг.
– Да, очень, – дрожащим голосом ответил молодой человек и добавил: – она меня тоже любит.
– Надо же, – вздохнул Патриций, – не думал, что у моей дочери настолько дурной вкус. Так ты за этим пришел?
– Да…
– Ну, если любите друг друга, что ж поделать, женись.
– Правда? – последняя надежда на то, что этот брак не состоится, угасла в сердце Палача. – Я пойду?
– Иди, – кивнул Патриций, – скажи Анаис, пусть придет поужинать со мной. Ужин прикажи накрыть в Большой Каминной.
– Хорошо.
Палач ушел, а Владыка с минуту смотрел в мраморные глаза ангела.
– Ты слышал? – усмехнулся Георг. – Двойник желает выйти замуж. Тебе смешно?
* * *Сидя на пригорке, покрытом яркой травой Кираса, Анаис наблюдала за щенком, он резвился на полянке перед домом, гоняясь за бабочками и мошками. В душе девушки вязко плескались отчаяние и пустота, а перед глазами то и дело возникал собственный двойник с неподвижными, стеклянно-аквамариновыми глазами.
– Анаис… – как всегда неслышно подошел Алмон.
– Извини, мне хотелось бы побыть одной.
– Понял, – полуволк ушел обратно в дом.
Накручивая на палец светлый локон, Анаис пыталась найти выход из ситуации, принять хоть какое-то бескровное решение. В конце концов, она была вынуждена признать – ничего не получится, они никак не смогут вернуть Ютфорда, не отдав Глаза Идола Георгу.
Анаис взяла на руки собаку, и щенок зарычал, ухватив зубами прядь ее волос. Девушка медленно пошла в дом. Друзья в полном составе сидели у незажженного камина и молчали. Сократ отрешенно цедил коньяк, захваченный с Земли, Терра, Дэн и Макс курили. Макс то и дело порывался обследовать дом и приступить, наконец, к изучению нового мира, но, натыкаясь на упреждающий взгляд Дениса, вынужден был сидеть вместе со всеми.
– Ребята, – упавшим голосом произнесла Анаис, – надо оповестить жителей, они немедленно должны покинуть планету.
– Почему?
– Кирас придется уничтожить.
* * *Огромный камин пылал, наполняя пространство музыкой и силой огня. Патриций изредка поднимал взгляд на девушку, сидевшую на другом конце стола, она едва-едва притрагивалась к еде.
– Значит, ты решила выйти замуж за Палача? – нарушил молчание Владыка. – Зачем тебе это?
– Вы и так знаете, – Анаис с нервным стуком положила вилку на край своей тарелки.
– Интересно послушать из твоих уст.
Слуга, которого вполне можно было принять за статую, ожил на мгновение, наполнил бокалы вином и снова замер.
– Я хочу, чтобы у меня все было, как у настоящего человека, и семья тоже.
– Чтобы прочнее утвердиться в Жизни?
– Может и так.
– Ну, что ж… – Патриций взял со стола хрустальный бокал – небольшое произведение искусства, выполненное из хрустальных ягод и листьев, столь искусное, что видны были тончайшие прожилки и червоточинки, будто оставленные жучками.