Елена Федина - Призрак Малого Льва
— Но я не могу сказать тебе: «Останься», — докончил он.
— Почему? — сдержанно спросила она.
— Ты видишь, что творится на планете? Половина аппиров за людей, половина — против. Крен в любую сторону опасен. Уже и так начались ритуальные убийства. Представляешь, что начнется, если Верховный Правитель женится на землянке?
— Теперь поняла, — кивнула Ингерда, — для тебя, как всегда, дело важнее какой-то любви. Ты ничуть не изменился Леций. Ты отказался от меня тогда, на Наоле, отказываешься и сейчас. И напрасно я затеяла этот разговор.
— Я люблю тебя, Ингерда.
— Возможно… но своих капризных и неблагодарных аппиров ты любишь сильнее. Я никогда сюда больше не прилечу. Кажется, я начинаю их ненавидеть.
Выслушивать все это было больно. Но рано или поздно этот разговор должен был состояться.
— Пойми, я не свободен, Герда. Я Верховный Правитель, я все это затеял, и я за все отвечаю. Пойми, я, как правитель считаю, что приток людей на планету надо ограничить. У нас должна быть своя культура…
— Ради бога, замолчи, — перебила его Ингерда.
Отбросила волосы с плеча, легла ему на грудь и прикрыла горячими губами его губы. Он смолк и сжал ее в объятьях.
С утра было солнце. Леций выглянул в окно и сощурился.
— Вот видишь, облака рассеялись. Скоро появятся звезды.
— Да, — равнодушно сказала Ингерда, — только не для нас.
Она сидела посреди кровати, на рассвете еще более красивая, чем ночью, рыжие волосы пышной гривой рассыпались по ее точеному телу. Леций смотрел на нее и понимал, что она с ним уже простилась. Все сразу стало мрачным: и залитая утренним солнцем голубая комната, и белый город за окном, и лазурное небо над ним.
— Это все? — спросил он.
— А чего ты хотел?
Он не стал притворяться.
— Еще хоть немного побыть с тобой.
— Нет, — покачала она пышноволосой головой, — мне вполне достаточно и того, что было. А костры под звездами — это детская романтика. Забудь об этом.
В который раз пришла безумная мысль плюнуть на всех и никуда ее не отпускать, вцепиться в нее мертвой хваткой, и пусть все друг друга перережут, пусть не будет никакой Директории, никакой династии Индендра, никаких чистопородных аппиров, раз уж им суждено вымереть. Все равно они все мутанты, жалкие остатки былой цивилизации…
Потом он привычно поборол это искушение.
— Прости, — сказал он, — мне пора.
— Я знаю, — спокойно ответила Ингерда.
Он оделся, но поцеловать ее на прощание не посмел, такая она стала холодная и чужая. Вынесла ему приговор и уже приводила его в исполнение.
— Можно тебе позвонить как-нибудь?
Зеленые глаза смотрели серьезно, не мигая.
— Позвонить можно.
Дома, в привычной обстановке, Леций постарался скинуть с себя наваждение, не видеть перед собой этих глаз, забыть вкус ее губ, запах ее тела, обжигающее тепло ее плоти, красоту ее волос, россыпью лежащих на узкой спине. Его ждали дела.
Едва он дошел до кабинета, позвонил Конс.
— Ты что, спишь как мертвец? — начал он в своей обычной манере, и это радовало, потому что он становился прежним Консом, — всю ночь тебе звоню!
— Что у тебя? — спросил Леций.
— Люди Гектора допросили Энию под гипнозом.
— Ну?
Конс выразительно посмотрел на него.
— Это не она.
Сын был в мрачном настроении. Известие о приостановке раскопок сильно его расстроило.
— Не переживай так, — сказала Миранда, наливая ему кофе, — это же временно. Выкурят этого Пауса из подземелья — и все. Тебе запеканку или кашу?
— До чего же ты наивна! Как будто так просто взять и выкурить его оттуда.
— Но Прыгуны такие сильные.
— У твоих Прыгунов затряслись поджилки!
— Успокойся. В конце концов, можно начать другие раскопки. Ты без работы не останешься.
— У меня и так полно работы. Надо выводить всю технику и ставить ее на профилактику. Ты летишь со мной сегодня?
— Конечно.
— Тогда поторопись, ты же у меня копуша.
— Хорошо.
Миранда поставила перед ним тарелку с кашей, глотнула кофе и пошла одеваться.
— Шорты надевай, — крикнул Патрик, — будет жарко.
— А купальник?
— Какой еще купальник на работе!
— Ну, там же есть ручей, в обед можно было бы окунуться.
— Не выдумывай. Одну я тебя больше никуда не отпущу, а мне купаться некогда. Сиди и зубри свои языки.
Сын заглянул к ней в комнату с бутербродом в одной руке и чашкой с кофе в другой. И, наверно, воздел бы руки к небу, если б они не были заняты.
— Эта женщина сведет меня с ума! У тебя есть приличные шорты?
— Что значит, приличные?
— Хотя бы вот досюда, — он провел бутербродом чуть выше колена.
— По-твоему, у меня некрасивые ноги? — с сомнением спросила Миранда.
— Мама, ты летишь не на пляж. Постарайся выглядеть серьезно.
Приличных шорт у нее не нашлось. Она надела брюки и белую футболку.
— Завтра пойдем по магазинам, и я куплю тебе всё, что нужно, — заявил сын, — здесь несколько иная мода.
— Купи мне аппирский халат.
— Еще чего не хватало!
— Я буду ходить в нем дома.
— Ты неподражаема! Аппирский халат стоит целое состояние, а она собирается ходить в нем дома…
— Откуда же я знала?
— Они делают их из «разумной» ткани, которая принимает форму тела и срастается без швов. Риция подарила мне такую рубашку. Хочешь посмотреть?
— Конечно!
Патрик достал из своего шкафа нечто мерцающе-голубое.
— Надень! — взмолилась Миранда, — пожалуйста!
— Ма, я не люблю наряжаться.
— Ты такой красивый, Пат! И тебе так идет голубой цвет! Эта принцесса знала, что тебе подарить!
Патрик не устоял перед ее восторгом, снял футболку и надел рубашку. Застежек на ней не было, ткань по разрезу срослась сама, на стыке осталась чуть заметная полоска. Облепив мощные плечи Патрика и его торс, рубашка тускло мерцала голубым и серебристым. Он чуть-чуть одернул рукава, и они послушно удлинились.
