Наум Фогель - Гипнотрон профессора Браилова
…Глубже. Еще глубже. Теперь можно плыть. Тепло. Утром вода кажется всегда чрезмерно теплой. Как легко плыть! Почему она раньше боялась? Чего боялась, спрашивается?.
…Позади слышны всплески. Какой-то ранний купальщик догоняет ее. Ирина хочет оглянуться, посмотреть – и не может. Становится страшно А всплески все ближе и ближе… Да это же Лосев! “Если б вы знали, как я испугалась. Георгий Степанович!” – “Ирина, родная моя, мне нужно поговорить с вами… по душам… откровенно… Как никогда откровенно!..” Он обнял ее, смотрит полными тоски глазами. Как хорошо чувствовать себя в его объятьях!
“Если б вы знали, как я переживала ваше внезапное исчезновение, Георгий Степанович! Куда вы исчезли?”
Она откидывает рукой свисшую на лоб прядь его волос и видит, что это вовсе не Лосев. Скуластое, покрытое веснушками лицо, мутные глаза, пьяная улыбка… Что-то знакомое чудится в этом лице. Да это же наш часовой мастер! Но почему у него рыжая бородка и усы? И почему он обнимает ее, Ирину?..
“Оставьте меня в покое! Слышите, вы?..” – “Брезгуете рабочим человеком?.. А я вот утоплю вас… Да, утоплю!” – говорит часовщик, не спуская с нее водянистых глаз.
У кого она видела такие глаза?. Осьминог! Он выбрался из бассейна! Она борется изо всех сил, пытается вырваться, но отвратительный моллюск сжимает ее все сильнее и сильнее. Одно щупальце охватило грудь, другие уже захлестнули шею. Нечем дышать!.. Это смерть! Смерть!..
Ирина, напрягая последние силы, рванулась и… открыла глаза. И сразу же все исчезло. Нет моря. Нет осьминога. Она лежит на своей кровати, у себя в комнате. Свернувшаяся жгутом простыня обвила туловище и шею. Сердце еще бешено колотится, но страха уже нет… Какой кошмарный сон! Видимо, она спала очень неспокойно, ворочаясь во сне… Часы пробили семь. Ирина быстро вскочила, сделала несколько гимнастических упражнений и побежала в душевую.
По дороге в институт она пыталась вспомнить содержание сновидений, но в памяти ничего цельного не осталось, только обрывки, совершенно не связанные друг с другом нелепые эпизоды. Куда-то летела, пляж, Лосев, часовщик, осьминог. Какая связь между ними?.. Глупости! Никакой связи и не должно быть. Для сновидений как раз и характерна бессмысленность событий, непоследовательность, внезапная перемена места и времени, лиц и восприятий. Правда, если бы немного полежать с закрытыми глазами и перебрать в памяти то, что привиделось, можно запомнить содержание. А вот когда сразу вскочишь, да еще начнешь заниматься гимнастикой… Нужно будет позвонить Лосеву. Она услышит его голос, и сразу же станет легче. Впрочем, и сейчас уже легче. Ночью все кажется во много раз сложнее и запутаннее. Так уж устроен человеческий мозг.
Едва дождавшись девяти, Ирина позвонила в редакцию. Там сказали, что Лосева нет. Она вызвала такси. На квартире Георгия Степановича тоже не было. Соседка сообщила, что он как ушел вчера вечером, так и не возвращался. Теперь Ирина не сомневалась, что с Лосевым что-то произошло. Она вернулась в институт, попросила Казарина провести вместо нее семинар и стала обзванивать отделения милиции. Там тоже ничего не знали. Тогда она решила справиться в уголовном розыске.
Дежурный, назвавшийся старшим лейтенантом Лукьяновым, услышав ее вопрос, помолчал немного, потом спросил, кто интересуется Лосевым. Ирина назвала себя.
– Скажите, если не секрет, конечно, почему вас интересует Лосев? – спросил он после короткой паузы.
– Вчера вечером мы были вместе на приморском бульваре. И вот… я не могу сообщить по телефону подробностей, но… понимаете, он исчез при таких обстоятельствах, что… Нет, не родственник… Друг… Очень близкий друг… Ну конечно, могу! И сейчас же… Одну минуточку, запишу только.
…Комната, куда провели Ирину, была обставлена просто: широкий письменный стол, два кресла, красная плюшевая дорожка, небольшой сейф в углу.
Навстречу из-за стола поднялся немолодой уже коренастый человек с несколько суровым лицом и удивительно не соответствующей этой суровости улыбкой.
– Полковник Болдырев, – представился он, протягивая руку. – Садитесь, пожалуйста. К слову, я хорошо знаю Антона Романовича и о вас слышал, но не думал, что придется встретиться при таких печальных обстоятельствах.
– Вы пугаете меня… Что с Лосевым? Скажите, умоляю вас!
– Садитесь и постарайтесь успокоиться, – сказал Болдырев, возвращаясь на свое место. – Прежде чем ответить на ваш вопрос, мне нужно знать, что произошло вчера. Мой помощник доложил мне, что вы были вместе с Лосевым на приморском бульваре. Потом ваш. друг исчез при каких то загадочных обстоятельствах. Для нас очень важны подробности.
…Ирина рассказывала, полковник то и дела останавливал ее, снова и снова возвращаясь к той или иной детали.
– Скажите, вы смогли бы опознать того пьянчужку? – спросил он, когда Ирина уже окончательно изнемогла от бесконечных вопросов.
– О да! Он так врезался мне в память! Кепка, пиджак, бородка клинышком… Но я не могу больше, товарищ Болдырев. Скажите, наконец, что случилось?
Болдырев поднялся, сделал несколько шагов по комнате, потом остановился против девушки.
– Вчера, около девяти часов вечера, его подобрали на улице с тяжелым переломом черепа, доставили в больницу, оперировали и…
– Он умер?! – скомкала блузку на груди Ирина.
– Да, умер. Перед смертью вспоминал вас, просил убрать какой-то приемник. Бредовое состояние, конечно… Вот так! Возможно – несчастный случай, а может быть, убийство. Нам нужно еще разобраться в этом.
Ирина смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами, ничего не соображая. Болдырев подал ей стакан воды. Она машинально отхлебнула несколько глотков.
– Вы идите сейчас домой, Ирина Антоновна, – участливо сказал полковник, – и постарайтесь придти в себя. Нам с вами еще о многом нужно бы поговорить, но сейчас… Сейчас это бесполезно.
…Ирина шла за гробом, рассеянно глядя по сторонам, и думала, думала.
“Почему я не пошла вместе с ним? Если бы я не осталась… О чем он хотел рассказать мне? Почему был так взволнован?.. Надо бы сразу поднять тревогу, а я…”
В глаза лезли яркие вывески. “Ателье мод”, – читала Ирина. Какие аляповатые манекены! “Хлебобулочные изделия”… Что значит изделия? Вещи, сделанные из чего-нибудь… Хлебобулочные вещи… Булка… Сдобная булка… Французская булка… Булавка… Буланка… Буланка – это буланая лошадь… светло-желтая… Почти рыжая… Волосы у того тоже были рыжие… “Булка” и “буланка”… Какие нелепые ассоциации! Почему нелепые?.. Ведь корень слова звучит одинаково. Ассоциация по сходству. Эту особенность еще Аристотель открыл. “Горпромремприбор”… Что бы это могло означать? Удивительно, до чего неблагозвучные названия придумывают у нас. В одном слове – пять “Р”… Кто это здоровается с ней? А, часовщик.
