Майк Резник - Рожденный править
А если все дело в последнем, то проще всего начать с изменения гравитации и атмосферных условий.
Он уменьшил силу тяжести в боксе до нуля, но никаких изменений в состоянии пациентки не произошло. Затем Дарлинский увеличил гравитацию до трех g. Дыхание пнатианки стало глубже, но и только. Продолжать он не решился - дальнейшее повышение силы тяжести могло оказаться опасным для бескостного существа.
Закончив с гравитацией, он укрепил на голове пациентки маску и начал понижать содержание кислорода в дыхательной смеси. Пятнадцать процентов, двенадцать, восемь. Ему стало не по себе. Так можно далеко зайти. Внезапно веки существа дрогнули.
Окрыленный, он еще понизил содержание кислорода. Семь процентов, пять, четыре... Свершилось!
Пнатианка забормотала, щупальцевидные отростки беспорядочно задергались. Дарлинский, привязав ее к столу эластичной лентой, отошел в сторону. Глаза пациентки открылись, движения участились. Дарлинский ждал. Прошло десять минут, но ничего не менялось. Взгляд больной, казалось, не мог сфокусироваться, а движения по-прежнему носили совершенно беспорядочный характер. Словно пнатианка задалась целью во что бы то ни стало убедить доктора в полной неспособности управлять своими конечностями.
У Дарлинского забрезжила догадка. Требовалось кое-что еще проверить. Он вызвал Дженнингса.
- Скажи-ка, что произойдет с человеком, если удвоить содержание кислорода, поступающего в его легкие?
- Скорее всего он зайдется от смеха, - немедленно ответил патологоанатом.
- Это я знаю, - отмахнулся Дарлинский. - Меня интересует другое - он может потерять сознание?
- Сомневаюсь. С какой стати?
- А если содержание кислорода увеличить в четыре раза?
- Иногда такой способ применяют в чрезвычайных обстоятельствах.
- И больные при этом не отключаются?
- Случается. Но редко. Шеф, к чему вы клоните?
- Ответь мне на последний вопрос, и я тебе все объясню.
- Хорошо.
- Если поместить человека в атмосферу с девяносто...
- Помещайте! - оборвал его Дженнингс.
- Дай мне закончить. Если оставить его в такой атмосфере на неделю?
- Думаю, никто не проводил такого эксперимента. Возможно, избыточный кислород сожжет мозг и легкие, а следовательно... Постойте! Вы хотите сказать, что...
- Что пациентка привыкла дышать воздушной смесью с четырехпроцентным содержанием кислорода. А с того момента, как она прибыла к нам, эта несчастная вынуждена вдыхать в восемь раз больше кислорода. Поначалу она, наверное, чувствовала себя превосходно, но наступил момент, когда организм не выдержал кислородной агрессии, и наша подопечная потеряла сознание.
- Так вы нашли решение, шеф! - воскликнул Дженнингс. - И какое простое!
- Никакого решения я пока не нашел, - резко ответил Дарлинский. Держу пари, что мозгов у нее осталось с наперсток. Координация отсутствует полностью, взгляд не фокусируется, из отверстий непрерывно сочится какая-то гадость. Ее умственные способности ниже, чем у самого последнего идиота. Вылечить мы ее сможем, но разум к ней не вернется.
- Может, вас утешит то обстоятельство, что перед тем, как потерять сознание, она, вероятно, испытывала истинное блаженство.
- Мне сразу полегчало, - мрачно заметил Дарлинский и отключил связь.
Ему не давала покоя одна мысль. Он вызвал Хэммета, объяснил ситуацию и принялся ждать, пока тот проконсультируется с правительством.
Хэммет объявился через час.
- Вы отлично справились, но с пнатианами мы не смогли договориться. Сначала они обвинили нас во лжи, потом все-таки поверили, но решили, что мы несем ответственность за случившееся. Нам даже почти удалось достичь согласия, но в итоге все сорвалось. Через два дня кончается перемирие, и если вам не удастся к этому времени восстановить ее умственные способности, то... - он замолчал.
- Можно задать вам один вопрос? - спросил Дарлинский.
- Валяйте.
- Почему вы решили, что посол - женщина?
- Об этом сказал представитель пнатиан.
- Он сказал, что это женщина?
- Ну да.
- Вы можете повторить в точности его слова?
- Попробую. Он выразил сожаление, что Леонора, или, как там ее, совсем недавно вступила в пору деторождения.
- Это дословно?
- Не совсем. Но наши переводчики постарались передать его слова максимально точно.
- Наши переводчики? - переспросил Дарлинский. - То есть гетеросексуальные женщины и мужчины?
- К чему вы клоните?
- Пока ничего не спрашивайте. А скажите, правильно ли я вас понял: если посол не выйдет из растительного состояния или умрет, то они объявят нам войну?
- Верно.
- Хорошо. Тогда я попрошу вас об одной любезности.
- Сделаю все, что в моих силах, - ответил Хэммет.
- Я хочу, чтобы вы перекрыли полностью доступ в операционную палату 607 и в соседнюю терапевтическую. Распорядитесь создать там атмосферу со следующим составом: три с половиной процента кислорода, девяносто пять процентов азота и полтора процента инертных газов. Давление нормальное. Поставьте охрану и проследите, чтобы не впускали никого, кроме Дженнингса. Повторяю, никого. Только с моего разрешения.
- Через два часа все будет готово. Но...
- Никаких вопросов. Да, еще одно. Мне нужен открытый чан с концентрированной азотной кислотой, и обязательно накройте его непрозрачным материалом.
- Чан с кислотой?
- Именно. И не забудьте обернуть его. Через два часа я буду в операционной.
Когда в назначенное время Дарлинский с медсестрой вкатили пнатианку в палату, все уже было готово. Дженнингс восседал на операционном столе с самым озадаченным видом.
- Я чуть не спятил, - пожаловался он, - пока гадал, что вы задумали, шеф. Что за операцию вы тут собираетесь проводить? У меня есть только один ответ, да и тот идиотский.
- Идиотские ответы оставь себе, - пробурчал Дарлинский. - Ответ действительно единственный, но вполне разумный. Ты сможешь выполнить функции анестезиолога?
- А нужно?
- Чрезвычайно. А сейчас всем надеть кислородные маски. - Проследив за тем, чтобы помощники выполнили его приказ, Дарлинский распорядился понизить содержание кислорода в атмосфере до трех с половиной процентов. - Так, Дженнингс, дай теперь ей тридцать процентов, чтобы усыпить.
Дженнингс приложил кислородную маску к дыхательному отверстию, и пнатианка почти мгновенно отключилась.
- Кислота здесь? - Дарлинский оглянулся. - Хорошо. Сестра, приготовьте все для ампутации.
- А что вы собираетесь ампутировать, сэр? - растерянно спросила та.
- Голову.
- Я так и знал! - радостно воскликнул Дженнингс. - Вы сошли с ума, шеф!
- А что мы теряем? - осведомился Дарлинский, игнорируя ужас в глазах сестры. - Война начнется в любом случае: умрет пациентка или останется идиоткой. Единственный способ предотвратить войну - ампутация головы.
